–Ох-ох-ох… – неожиданно раздалось в небольшой, аркообразной аллеи. – Кто здесь садовод-то? Я бы ему лапы с корнем вырвала!  

Голос доносился из глубины. Не сильно далеко, но достаточно. Он был раздражён, немного взбешён, но даже так казался на удивление мягким. Всё так же продолжая бранить нерадивого садовника, голос становился громче. Лекс напрягся. В миг принюхавшись, он почуял довольно стойкий острый запах, мешавший различить, кто это. Но как только этот кто-то оказался в метре от выхода Лекс обомлел.  

–Это… она… – на мгновение пронеслось в голове, когда запах стал более чётким и ясным.  

Что за глупое стечение обстоятельств? Какого черта она здесь делает? Лапы нервно вздрогнули. Сердце билось слишком быстро, чтобы не заметить этого. Казалось, его барабанный стук мог услышать любой. По телу пробежали мурашки.  

– Беги.. давай же…. Вставай! Вставай! – раз за разом вторил разум.  

Но тело перестало слушаться. Сбивчивое дыхание предательски сжимало лёгкие, не давая и шанса вдохнуть полной грудью и успокоиться. Лекс сидел, замерев на месте. Пот мелкими пятнами выступил на надетой рубашке. Он ждал. Сам не зная чего, но ждал…  

Из аллеи показалась небольшая кроличья лапка. Крохотная, почти миниатюрная она ловко держалась за ветку куста лилий. Показались ушки. Столь же миниатюрные и аккуратные. С лёгкой розовостью внутри и довольно плотным белым мехом, который аккуратно окаймлял само ушко. А после показалась и сама крольчиха. В свете луны её мех белоснежного цвета переливался оттенками. Сейчас же он был приятно-бежевого почти телесного цвета. Маленькая, аккуратненькая мордочка с розоватым носиком и небольшим тёмным пятном отлично вписывалась в общее впечатление. Глаза, которые Лекс видел только закрытыми, были преисполнены доброты и заботы, хотя и отражали своеобразную уверенность. Их нежно розовый оттенок ещё больше сочетался с возникшим образом. Тело же соответствовало запросу большого числа парней. Приятные формы, небольшая грудь и бёдра. Слегка отставленная назад попка, казалось, держит на себе аккуратный хвостик. Ножки были довольно хрупкие, но для её комплекции подходили как нельзя кстати. На ней было надето бежевое платье, с небольшим бантом на воротничке, короткими рукавами и витражными кружевами по краям. Платье ей очень шло. Казалось, она родилась в нем. Оно ловко облегало и без того приятные глазу формы, очень грамотно подчёркивая все достоинства.