замёрзло всё живое до весны…

Иногда смотришь на человека и у тебя появляется двоякое чувство. Вроде бы, ты должен его ненавидеть, ведь он же все-таки демон, который, не зная ни жалости, ни раскаяния, может вмиг тебя прикончить, стоит ему захотеть. Он тот, кто в любой момент по собственной прихоти может расправиться даже с самым сильным шиноби по одному щелчку пальцев. И наверняка даже глазом не моргнет. Но, с другой стороны, когда перед тобой стоит запуганный симпатичный мальчик твоих лет, трудно удержаться от искушения подойти и коснутся его.

Так случилось и с Хару, которая в свои пять с половиной, успев познать всю боль и горечь от издевательств жестокого мира, решилась на отчаянный шаг — установить контакт с самым необычным ребенком деревни. С детства привитая к подобным ситуациям, она не боялась что-либо потерять, так как отчетливо понимала, что скорбеть по ней не будут.

О какой любви может идти речь, если ее ненавидела родная мать только потому, что девочка родилась в день гибели своего отца?! Он тогда пожертвовал собой, укрыв в последнюю секунду беременную жену от летящего куная. Исход был ясен сразу — конец, прямое попадание в лоб. Шансы на выживание могли быть выше, если бы не плод, из-за которого мать Хару почти лишилась изворотливости.

Потеряв мужа по собственной глупости, Акеми во время родов разорвалась. Её сердце, подобно хрустальной вазе, раскололось на несколько частей и разбилось вдребезги. Планы на счастливую жизнь разрушились в один миг, оставив после себя маленькое существо, которого она не хотела больше знать.

— Лучше бы я тебя не рожала! — слова матери больно ударили по сознанию маленького ребенка. Трехлетняя девочка невольно переняла эмоции матери у которой текли слезы. Щека от удара горела и зудила, но эта боль была несравнима с той, которую женщина причинила своим злым языком. Хотелось убежать далеко — далеко, чтобы никто на свете больше не смог ее обидеть. Но идти было некуда, а попрошаек в виде нее хватало везде.

Других родственников Хару не знала и не горела особо желанием узнать их. Да и зачем, если самый родной человек отвернулся от нее? Никому ненужный напуганный ребенок. Прямо как он…прямо как Гаара.

Когда она увидела его впервые, то сразу поняла, что он далеко не простой человек. Ярко-рыжие волосы, словно сам огонь из преисподней, так и манили потрогать, ещё больше взъерошить, и под конец вдохнуть их аромат. Его бирюзового оттенка глаза казались такими печальными и темными, стоило ему только расстроиться. Это девочка заметила позже, когда повстречала его второй раз.

Местные дети отличались особой жестокостью и напыщенностью. Им не нравилось практически все в других людях, если те не соответствовали «недоразвитым стандартам ума». Будь это самая яркая прядь среди твоих волос или маленькое родимое пятно на руке.

К тому же, в силу своего возраста, они были очень наивны, поэтому охотно впитывали в себя разного рода сплетни. Стоило ли говорить о Гааре, которому с самого детства присвоили клеймо монстра? Его не то, что ненавидели, его боялись. Причем до самого мозга костей. Сторонились так, что бежали сразу при первой же возможности, стоило алой макушке появится на горизонте. Никто не хотел с ним дружить или не дай бог попасться на глаза этому маленькому чудовищу. Мальчишке повезло только в том, что его не травили. Не только потому что в нем сидело существо, способное разрушить целую деревню, — он был сыном Расы, он же Йондайме Казекаге.

Однако, как и все в деревне песка, отец его не любил. Это было видно в его взгляде, немых жестах, и поступках. Ему было совершено наплевать на сына только из-за того, что тот стал причиной гибели любимой жены. Точно также, как и Хару. По ее мнению, он был полной противоположностью её самой, не считая той силы, которой он обладал и того статуса, который был ему ни к чему.

— «Гаара, так делать нельзя! — парень разом обратил все внимание на себя, взяв удар. Песок вокруг начал рассыпаться, словно сломанный куличик на детской площадке.

— Яшамару…извини…»

В момент, когда в поле зрения остался только виновник сия происшествия, Хару вышла из оцепенения и встала на ноги. У нее слегка затекло тело, пока она сидела на неудобной деревянной качели. Завороженно смотря, как песок, словно золотая пыль, так изящно извивался в руках маленького мальчика, девочка приоткрыла рот и перестала дышать. Ей казалось, что стоило вдохнуть горячий воздух, как магия, что излучалась от маленьких рук незнакомца, исчезнет, и он потеряет контроль над собой.

Все же несущественная доля сомнения на его счет таилась в душе, из-за чего временами страх брал верх и накрывал с головой, заставляя грудную клетку напрягаться, а слезы литься непроизвольным ручьем. Она слегка боялась его ровно до того момента, пока не набравшись мужества не подошла:

— Это было так…прекрасно.

Не описать словами, какое выражение лица было у Гаары в тот момент, пока она краснея смотрела на собственные сандалии. Ей было стыдно. Причем очень сильно, ведь он мог подумать, что она садистка, раз ей нравятся подобного рода представления.

— Я…— она перевела взгляд на него и встретилась с его лучистостью слез. Ещё не успевшие высохнуть дорожки, казались ей такими хрустальными. Они невесомо, почти ровными линиями, располагались на его щеках. Таких бледных, будто первый декабрьский снег, нарисованный в старых фолиантах библиотеки, сошел со страниц и пропитал изнутри его кожу.

Она ещё никогда не видела его так близко, не ощущала горьковато-сладкого запаха, исходящего от него. Разглядывая на лбу его кандзи, она не заметила, как снова зависла. Он что-то говорил ей, так тихо и быстро, при этом робко теребя край своей футболки, но Хару его не слушала. Точнее она не слышала. Не каждый раз представляется возможность поглазеть на мальчика-демона, и тем более так близко, хотя они живут в одной деревне…

Девочку вывел из немого транса пронзительный взгляд собеседника, который очевидно жаждал ответа на поставленный им же вопрос. Хару и не думала отвечать. Ей вообще не хотелось говорить, но продолжать дальше стоять и молчать она не собиралась. Вместо ответа, она медленно вытянула руку вперёд и почувствовала, как сухой песок твердел толстой коркой под самыми подушечками ее пальцев. Закусив губу, она перевела беспокойный взгляд с руки на Гаару и встретила его встревоженные глаза.

— «Я это не контролирую», — буквально орал весь его внешний вид.

— «А мне кажется можешь», — девочка легонько погладила песок и тот, на удивление смягчился. Действуя таким образом «коснись и протянись», она неспеша добралась до огненных волос мальчика и запустила в них свои пальцы.

— «Какие мягкие»,— подумала Хару, переплетая их между фаланг. Она шумно выдохнула прямо в лицо Гааре и только сейчас заметила, что он не двигался. Мурашки от ее дыхания змейкой пробежались по его подбородку, оставляя после себя легкое покалывание. После непродолжительной паузы он сделал затяжной вдох. Точно такой же, как и она пару минут назад, наблюдавшая за его манипуляциями с песком.

— Ты необыкновенный, — девочка расплылась в доброй улыбке, и немного помедлив, убрала руку с его головы, — Меня зовут Хару и мне будет очень приятно, если ты согласишься прогуляться со мной этим вечером,– она протянула ладонь в качестве рукопожатия, и он незамедлительно ответил.

С замиранием сердца, она посмотрела на него и увидела блеск в глазах напротив. Он выпрямился, и, видимо, осознав услышанное, стал выглядеть более живым и даже…радостным? Казалось, что Гаара был готов вот-вот подпрыгнуть от счастья.

— «И стоило этого мальчика пригласить на прогулку, а какие получились эмоции?» — она умилилась. Еще больше накрывало смущение, когда она смотрела на то, как он, отводя взгляд, пытался найти подходящие слова для ответа.

— К-конечно…я не против! — Гаара смотрел прямо ей в душу. Он читал все её эмоции по лицу и копировал их. Именно так сейчас Хару представляла их ситуацию со стороны.

— Вот и хорошо, приходи к 6 прямо сюда. Я буду тебя ждать, — от последней фразы, у мальчика сжалось сердце. Но не от боли, как это бывало раньше. Это было что-то другое, неизведанное, очень теплое и приятное. Это была….любовь? Именно про это лекарство говорил его дядя? Гаара не знал.

Когда его новая знакомая стала уходить, она остановилась и помахала ему рукой на прощание:

— До скорого..

В этот момент мальчика будто ударило током. Ему почему-то не хотелось ни за что на свете отпускать её. Казалось, что сейчас она уйдет, бросив его, и больше никогда не вернётся. Он не увидит ее лица.

— Стой! Но ты же не знаешь….я-я…

Хару остановилась и повернулась к нему. Подняв чуть выше подбородок, она сузила глаза и как-то странно улыбнувшись, сказала:

— Я знаю кто ты, — она сложила ладони и преподнесла их к сердечной чакре, — ты Акио, который, возможно, станет моим другом, — более уверенного тона он не слышал никогда.

Через три часа почти стемнело. Воздух пропитался приятной влагой, из-за чего песок, успокоившись, опустился на землю. Местные торговцы наспех закрывали свои лавки в предвкушении долгожданного отдыха. Собаки чуть громче обычного завывали, временами переходя на прерывистый свист, а то и вовсе в точности копировали вой волков.

Девочка неспеша шла на место назначенной встречи и любовалась раскинутыми пейзажами. Все было настолько спокойно и тихо, что река лениво растекалась по рядом находившимся каналам. Деревья почти бесшумно гудели и от них сладко тянуло смолой. Несмотря на всеобщую умиротворенность, внутри груди щемило беспокойство. Нависшая угроза никак не выходила из головы ребенка, отчего Хару мотала головой. Что могло произойти, она всегда в это время возвращается домой? О каком нападении она так переживает? Не мог же этот мальчишка стать поводом для тревоги? Зачем тогда она назначила встречу в такое время суток?

Девочка хотела было пожалеть о своем предложении прогуляться вместе, либо взять, развернуться и уйти, как неожиданно встретилась с его взглядом. Гаара стоял в центре площадки, в паре метров от нее и смущено улыбался.

В руках он держал маленький пакетик с какими-то пузырьками, которые время от времени позвякивали в такт колокольчикам, висящих над дверью цветочных магазинов. На его плечах была коричневая накидка с вышивкой деревни песка, которую он часто придерживал рукой. Она явно была ему велика, и скорее всего принадлежала кому-то из взрослых. Ей было приятно осознавать, что есть человек, способный ухаживать даже за таким ребенком, как он. Но сейчас было не до этого…

У Хару неприятно засосало под ложечкой. Чем ближе она подходила, тем страшнее ей становилось. Если мимика оставалась без изменений, то глаза и руки говорили об обратном. Стоило только увидеть этот нескрываемый блеск, сопровождаемый нарастающим испугом, можно было подумать, что ребенок затравлен. Ладони вспотели и сильно дрожали. Чтобы не выдать себя с головой, она убрала их в карманы платья, но это не особо помогло. Ком в горле стоял прочным узлом, и был готов задушить ее в любую секунду. Ещё эта улыбка Гаары…в свете уличного фонаря она выглядела более широкой, и походила на оскал. Однако она быстро улетучилась, стоило Хару сравняться с ним. Она слегка зажмурилась, и внутри себя попыталась успокоиться.

—«Все хорошо, ничего страшного не произойдет, он просто мальчик…»,— это тяготеющее чувство беспокойства никак не желало покинуть и без того тяжелую голову Хару. Она несколько раз пыталась восстановить сбившееся дыхание, но все было тщетно — внутренний страх медленно окутывал своими скользкими щупальцами подсознание, от которого бросало в дрожь. Как это называется у взрослых? Паническая атака? Да, наверно, она самая.

— Пожалуйста, не бойся, я не причиню тебе зла, — Гаара мягко коснулся ее плеча, выводя тем самым из навязчивых мыслей. Его синие, из-за темного небо, глаза излучали доброту и неподдельный интерес. Он наклонился чуть вперед, доставая из своего пакетика маленький пузырек с какой-то жидкостью. Прочитав название, он кивнул сам себе и бережно протянул его девочке, — Вот, держи, тебе нужно это выпить. Дядя говорит, что оно помогает, когда очень сильно чего-то боишься, — мальчик вложил колбу ей в руку и смущенно отвел взгляд, рассматривая свои ботинки.

Хару подозрительно оглядела препарат, припоминая, где могла уже видеть подобную бесцветную жидкость. Преподнеся его к губам, она почувствовала как легкий запах лаванды тонкой струйкой ударил ей в нос, вызывая приятные ощущения. И она моментально вспомнила. Вспомнила, как прошлым летом, глубокой ночью, когда ей снился один и тот же кошмар третий день подряд, к ней в комнату зашла соседка. Та самая миловидная бабушка, которая частенько звала ее в гости на чай и у которой Хару чувствовала себя как дома. Уют и спокойствие, создаваемые этой бабулькой, вызывали сердечную любовь и заботу. На кухне всегда сидел черный старый кот, которого хотелось гладить безостановочно и отдать ему всю ласку, на которую могла быть способна.

Девочка снова окунулась в воспоминания о том самом дне. Вот она лежит на кровати, такая маленькая и беспомощная, все её тело содрогается от пережитого ночного страха и выплаканных слез. Рядом мельтешит бабушка Азуми и что-то ищет в своем застиранном комебукуро. Мать с бесцветным выражением лица сидит прямо напротив кровати и выжидающе смотрит на них, явно ожидая подвоха. Ее уставшие веки практически сразу слипаются, стоило бабушке подойти к Хару и запрокинуть ее голову.

— Обаа-сан, что это такое? — спрашивает девочка, когда чувствует на губах прохладную липкую жидкость.

— Выпей, деточка, тебе полегчает…

Через полчаса тело Хару стремительно размякло, голова перестала болеть, головокружение пропало. От недавних судорог не осталось и следа. Плохие мысли отошли на задний план, уступая место неведомой дороге, ведущую к царству Морфея. Ей ничего не снилось, но этого было достаточно, чтобы, проснувшись на следующее утро, она почувствовала облегчение.

– Если ты думаешь, что я пытаюсь тебя отравить, то знай – это не так. Мне вовсе не хочется причинять тебе вреда. Я бы не стал…ты первая, с кем я могу нормально разговаривать, – она оглядела помрачневшего Гаару и зардела как маков цвет. О чем она думала, когда стала принюхиваться к лекарству при нем? Обычная трава. Очевидно этот жест ему не понравился, ведь он хотел как лучше, а получилось так. Но с другой стороны — никогда не знаешь, чего можно ожидать от такого человека как он.

Девочка поежилась и мысленно ударила себя по лбу: сколько раз нужно повторять — он такой же ребенок, как она, только с куда сильными способностями? Не стоит на ходу обнадеживать мальчишку и называть чудовищем, не узнав его историю. Человек — это книга, чье содержание куда интересней самой обложки. И иногда под красивой картинкой может скрываться самый настоящий дьявол, которого еще свет не видывал. Но точно также и под пугающей на первый взгляд, слегка пожелтевшей от времени и сырости корке будет спрятана маленькая добрая душа, свет исходящий от которой наполнит не одно людское сердце и заставит трепетать любого, кто перелистнет ее страницы.

Не поднимая глаз, Хару, поколебавшись, залпом опустошила четверть лекарства. На языке остался легкий след послевкусия перемолотых листьев и смешанных трав. Постепенно спазмы, образовавшиеся после пережитого стресса сократились, и она снова смогла свободно говорить. Однако рассасывающийся ком в горле не так удручал, как факт того, что нужно было извинится. Стыд краской разлился по всему лицу и слова благодарности слиплись в одно большое нечленораздельное предложение, исходя из которого Хару пыталась построить нормальную речь.

– Спасибо тебе, не знала, что твой дядя настолько одарен в медицине, – она выдала самую теплую и добрую улыбку за весь день, – Ты прости меня, я вовсе не хотела тебя обидеть. За мной никто раньше так не ухаживал, поэтому произошла такая реакция. Извини, если оскорбила твои чувства.

Мальчик растерянно перебирал пальцами, то сжимая, то оттягивая края бумажного пакета. Ему самому было дико неловко стоять перед новой знакомой и выслушивать ее извинения, но он не знал как реагировать, и поэтому молча наблюдал за ее действиями. Она была настолько смущенной и милой, когда пыталась оправдаться, что нельзя было описать словами, что творилось у него на душе. Было безмерно приятно и в то же время несуразно. Он никогда толком не чувствовал какой-либо ласки или заботы со стороны близких, и не осознавал насколько это может быть лестно, когда делаешь что-то подобное для других. Поэтому попробовав отдать это совершенному постороннему человеку, сконфузился.

– Вовсе нет, меня ничуть не задела твоя настороженность, наоборот, я очень рад, что ты не из простодушных. Мы мало знакомы, чтобы доверять друг другу, ты все сделала правильно.

– Хм, да, наверное, ты прав, но мне стоило для начала спросить, – Хару убрала недопитый пузырек в карман платья и расправила складки на рукавах, – Очень эффективное средство, сейчас редко такое найдешь, оставлю, пожалуй, его себе на запас. Ты же не против? – спросила девочка с долей печали в глазах.

– Не переживай, я не пользуюсь аптечкой. Мне это совершенно не нужно, – Гаара кисло улыбнулся, убирая остатки медикаментов за пазуху, – Если хочешь, то можешь приходить сюда в любой момент, когда понадобится лекарство. Это мое любимое место, – он указал на высокий пригорок между домами, располагающийся напротив них, – Оттуда очень хорошо видно площадку, поэтому я часто нахожусь здесь.

– Ты…ты предлагаешь мне брать у тебя успокоительное? Но разве, это не будет считаться, обносом? Что я запустила руку в чужой карман?

– Тётто, никто даже не узнает об этом. В доме, где я живу множество различных трав, а микстурами пользуются разве что сестра или брат. И то только в самых крайних случаях.

Девочка с сомнением сжала флакон:

— Все же, я считаю это неправильным. Сейчас идет кризис на большинство препаратов, нельзя вот так просто ими разбрасываться.

Мальчик вздохнул. Стоило ли говорить ей о своей особенности?

— Давай я тебе кое-что покажу, — Гаара взял первый попавшийся на дороге камень и протянул его ей, — Возьми и попробуй запустить в меня им.

— Что? Бросить в тебя камнем? Зачем?

— Не задавай, пожалуйста, вопросов, просто возьми и сделай то, что я прошу, — он выжидающее посмотрел на нее и добавил, — Доверься мне.

— Х-хорошо, — Хару неуверенно выхватила предложенный небольшой предмет и осмотрела его поверхность. Сам по себе камень был овальным, с шероховатой текстурой и тупыми неровными краями, измазанными в грязи. На вес он был достаточно тяжелым, из-за чего складывалось впечатление, что в руках она держала кирпич. Даже, если присмотреться, в неровностях можно отчетливо увидеть частицы разведенной глины…хотя нет, обычная руда, — Но предупреждаю, я стреляю метко, могу и в голову попасть.

— Прекрасно, на это я и надеюсь, — он отошел на четыре шага назад и сложил руки у груди, — Можешь начинать.

Девочка задумалась. Стоило ли вообще выполнять это странное желание? Может он слепо надеется, что она промажет, не задев его? Или хочет увернутся в последнюю секунду, подобно генину? А если он кинет одно из своих оружий в ответ? Нет, она, конечно, тренировалась, но…

— Не бойся, ты не сделаешь мне ничего плохого, — он улыбнулся и чуть выше поднял подбородок, — Я также не буду защищаться, поэтому можешь не тянутся к своим сюрикенам. От них все равно никакого толку.

Хару стыдливо отдернула руку и сделала выпад вперед. Ей показалось или он стал важничать? Иначе зачем делать такой акцент на беззащитности? Очевидно, провокация с его стороны. И если это так, то она ему покажет, где раки зимуют.

Немного прищурясь, она быстро прицелилась ему в ногу. Чтобы он ни говорил, а рассматривать шишку на его лбу она не хотела. Лучше пусть хромает, чем слышит очередные сплетни за спиной про появившийся рог.

— Ха, — она со всей силы кинула камень в Гаару и отскочила назад. Пусть потом только не жалуется о покалеченной голени — она его предупреждала. Однако размышления о возможной скорой помощи, прервал глухой стук разбитого вдребезги камня. Она очнулась, как от легкого забвения, и посмотрела на мальчика. Тот все также стоял неподвижно, сканируя ее взглядом, — Это как? — Хару пару раз протерла лицо ладонями. Пока она обдумывала дальнейшее развитие событий, даже не заметила как Гаара остановил камень, — Прости, я отвлеклась…

— Еще.

— Что?

— Давай еще, — его лицо приняло серьезный вид, а глаза загорелись ярким огнем, — Кидай еще, я же вижу, что хочется.

Хару пожала плечами. Ей в голову не приходило забрасывать его камнями, как это могли сделать другие, но посмотреть еще раз, словно отмотать пленку кассеты, и увидеть его защиту было весьма любопытно. Она нагнулась в поисках чего-то еще, как заприметила три небольших колышка, торчащих из земли возле себя.

— Еще бы чуть-чуть, и пришлось забинтовывать ногу не Гааре, а мне, — подумала девочка, вытаскивая деревянные стержни. Несмотря на внешний вид: сырость и отслоения краски, они были острые и вполне пригодные для применения. Взявшись за более-менее сухую поверхность одного из них, Хару снова повторила манипуляцию, как с камнем и бросила его уже на уровень живота Гаары. И снова ее ждало поражение. Только на сей раз ей удалось увидеть то, из-за чего он чувствовал себя в безопасности. Огромный щит, во всю длину мальчика, собрался в один миг из рассыпанного под его ногами песка. За секунду, когда цель была практически достигнута, колышек от соприкосновения с появившимся ограждением отлетел назад, разламываясь на двое. Рассматривая его уже под своими сандалиями, Хару решила проверить насколько быстр может быть песок, защищавший Гаару, и не сказав ни слова, кинула второй стержень наугад.

— Аа! — взвизгнула она, когда ее же оружие задело ее предплечье, — Грх, как же больно, однако.

— Ты ранена? — спросил Гаара, подбежав к ней. Его испуганное лицо удивило Хару, казалось, он переживал за нее больше, чем она сама, — Прости, это моя вина. Я не должен был просить тебя…а теперь твоя рука…

— Все в порядке, меня лишь немного задело.

— Сильно больно? — мальчик положил руку на ее плечо. Из-за того, что она прикрывала рану ладонью, он не мог понять насколько глубоким был порез.

— Нет, ни чуточку! — весело отозвалась Хару, стараясь не выдавать своего состояния, как и то, насколько сильно горела раненная рука, — Пф, обычная царапина. Вообще пустяк.

— Да? Я почему-то так не думаю, — он вытащил ранее убранную аптечку и вынудил от туда бинты, — Дай мне, я обработаю. Я видел, как это делал дядя. Ничего сложного.

Девочка не ответила, она лишь испуганно посмотрела ему в глаза:

— Гаара…

— Не бойся, я сделаю все аккуратно, обещаю.

— Нет, — она отпрыгнула в сторону стоявшего рядом дерева и машинально потянула друга на себя. От резкого притяжения он выронил пакет и все остальное, что успел вытащить, прежде чем спиной был припечатан к коре.

— Что происходит? — спросил Гаара, когда мимо него пронесся чей-то кунай, — Хару, с тобой все в порядке? Почему, почему ты плачешь? — мальчик осторожно заглянул ей в лицо, — Эй, ты чего?

— Гаара…мне страшно, — ноги девочки стали ватными, руки пробило мелкой дрожью. Она стояла в пару сантиметрах от него и обнимала свои плечи, словно озябла. С раненного предплечья струйкой стекала кровь, но это мало волновало, потому что в следующую секунду Хару почувствовала, как тело потеряло равновесие.

— Я тебя держу, — услышала она над головой, когда крепко вцепилась в его плечи. Мальчик обнимал ее рукой, придерживая за талию, второй нащупав пробку, он резко выдернул ее из бочки, которая все время находилась при нем, — Не бойся, я убью его, кто бы он ни был.

Громоздкие сильноразветвленные ветви Джошуа закрывали половину тела, сидевшего внутри них человека. Он держался на расстоянии, из чего Гаара сделал вывод, что этот шиноби больше приспособлен к дальним атакам, нежели чем к ближнему бою.

— Слабак, — подумал мальчик, помогая Хару встать на ноги, — Постой здесь, я скоро вернусь.

— Стой! Ты куда? Это же наверняка шиноби, он убьет тебя! — девочка схватила его за рукав, — Не ходи, не надо.

— Он ничего мне не сделает, оружие против меня бесполезно, ты помнишь?

Она кивнула. На подушечках пальцев остался песок, напоминающий о их первой встрече, первом прикосновении и о том, что произошло ранее.

— Ему нужен я. Если я не выйду и не закончу с ним, он не отстанет. В противном случае достанется и тебе, поэтому посиди здесь немного, я скоро. — Гаара вышел из укрытия и приблизился к дереву, на котором скрывался неизвестный. Он кинул в темный силуэт его же кунай и проследил, чтобы тот попал в мишень. Человек взвизгнул и упал замертво, рассыпавшись песком, — Что за…— мальчик подошел ближе, наклоняясь к земле. За его спиной послышался свист, потом еще один и другой. Он резко повернулся, чуть не запнувшись о собственные ноги. Возле дерева стояла испуганная Хару, за спиной которой вырос высокий силуэт, направляющийся к ней. Половину лица скрывала маска, другая половина была изуродована. Мешковатая одежда замедляла его движения, из-за чего со стороны казалось, что человек был весьма пьян. Мужчина вынудил что-то черное из кармана и был наготове им запустить, — Не приближайся к ней! — крикнул Гаара и вытянул руку. Песок волной добрался до незнакомца, окутав его. Тот вырывался и кричал угрозы, но никто его не слушал, у всех заложило уши: у Хару от испуга, у Гаары от ненависти. Не дожидаясь, когда он замолкнет, мальчик резко сжал кулак и песок, подобно марионетке, повторил его действие, раздавив шиноби.

Брызги крови пятнами отпечатались на стволе и кроне дерева, на кривой дороге и рядом лежащих камнях, на одежде и лице девочки. Она замерла, когда ручеек из алой жидкости медленно прилил к ее ногам. От пережитого шока, который ей удалось испытать и увидеть, у Хару началась паника. Никогда прежде, ей не удавалось участвовать в убийстве или присутствовать при нем, поэтому оказавшись в паре метров от истекающего трупа, ей стало плохо.

— Это было жестоко, Гаара…зачем ты это сделал? — у Хару навернулись слезы. Слезы ужаса и отчаяния. Неужели все слухи, которые ходили о нем — правда? Неужели он действительно монстр?

— Если бы я не сделал этого, он бы убил нас, — ответил мальчик после непродолжительной паузы, и склонившись, собрал содержимое пакета обратно, вынудив оттуда маленький платок, — Вот, возьми, ты немного запачкалась, — дрожащими руками, он протянул фуляр Хару, боясь ее дальнейшей реакции. Он вовсе не хотел ее пугать, и тем более убивать при ней наемника, но выбора не было. Что сделано, то сделано, назад не повернешь.

На его жест она ответила печальным вздохом. Ее тело все еще содрогалась в мелкой дрожи, от чего появилось желание лечь и укутаться в теплое одеяло с головой. Протерев щеку, она только сильнее размазала ее, после чего, помедлив, все же забрала платок из его рук:

— Спасибо, — наощупь белоземельная ткань походила на хлопок, но была достаточно плотной. Растительный орнамент, состоящий из виноградной лозы, красивым узором занимал часть площади платка, остальное приходилось на светло-синий оттенок, из-за чего марать такое изделие было очень жалко. Приложив его к раненной щеке, она пальцами почувствовала как ткань пропиталась кровью. Развернув ее другой стороной, девочка вытерла остатки жидкости с предплечья, успевшей немного подсохнуть. Она стала думать, где можно было умыться, чтобы стереть с одежды остатки чужой крови, от которой неприятно тянуло железом. Нужно было успеть переодеться, чтобы у мамы и соседей не возникало наводящих вопросов, иначе скандала не избежать. На ум пришла знакомая речка, протекающая неподалеку от дома. Хару оживилась и, проанализировав произошедшее событие, приняла это как необходимость, спокойно подошла к отвернувшемуся Гааре, который все время стоял к ней спиной и дотронулась до его руки. — Нет, правда спасибо. Если бы не ты, я не знаю, что бы он со мной сделал, ты поступил очень храбро. — пыталась приободрить его девочка, поправляя его же накидку.

— У тебя такие холодные руки, наверное ты очень замерзла? — вспомнив как она обнимала свои плечи, стоя у дерева, спросил он, — Если ты снимешь свое хаори и погрузишься в реку, то сразу простудишься. Но с другой стороны, ходить в мокрой одежде тоже не вариант, что же делать?

Она не знала, как он догадался о возможном походе к притоку, но была крайне смущена его заботой. Более того, почувствовав как на плечи опустился совсем еще теплый жакет Гаары, Хару покрылась едва заметной краской и ее уши приняли цвет волос друга. Было очень приятно, и в то же время неловко, она хотела вернуть вещь хозяину, но он отказался, убедив ее в том, что достаточно закален и болеть завтра утром точно не будет.

— Если ты не против, я могу показать тебе на что способен песок на больших расстояниях. Обещаю, будет интересно, — взяв ее за руку, Гаара поднял вместе с ними вращающуюся под ногами пыль и через минуту, они оказались на том самом пригорке, о котором он упоминал ранее. В вечерних сумерках, небо было совсем темным, и от него веяло таким спокойствием, что ветер, касающийся их волос, казался теплым и умиротворенным, каким бывает при наступающей весне. Было тихо.

Домой она пришла только под утро, голодная и уставшая. На столе стоял стеклянный графин, доверху наполненный водой, рядом лежали свежие красные яблоки, которые так нравились Хару. Она с упоением стала поглощать сладкие фрукты, попутно наливая себе в стакан воды. Очевидно мать получила деньги и сходила на базар. Заморачиваться с едой она не стала, поэтому оставила некоторые продукты на столе, чтобы Хару потом ее не трогала. Девочка не жаловалась, ее устраивала такая элементарная забота, пусть даже не во благо ее самой.

Она собрала остатки еды и вытерла стол. Бесшумно поднимаясь наверх по лестнице, девочка прислушивалась к каждому шороху. Быть всегда на чеку приучила ее соседка — миловидная добрая бабушка Азуми, шестидесяти пяти лет. У нее не было ни детей, ни внуков, поэтому она часто помогала Хару и ее матери, когда те нуждались в помощи. Правда, девочке не нравилось, что ради денег и продуктов, Акеми строила из себя любящую и заботящуюся мать, но несомненно упивалась таким поведением родительницы, хоть в душе понимала, что эта доброта была ложной.

Часы могли пробить четыре, если бы не сломанный механизм внутри, который починить было не под силу женской руке. Хару дошла до своей спальни и открыла дверь. В лицо прыснул поток свежего холодного воздуха из-за которого она слегка поежилась. Благо накидка, что дал ей Гаара, была мягкой и все ещё сохраняла его тепло. Она поглубже закуталась в нее и закрыла форточку, которую оставила открытой для проветривания ещё вчера вечером. Прежде чем лечь спать, Хару хотела расслабиться и принять ванну, но не дошла до нее, остановившись посреди комнаты. На стареньком комоде с облезшей краской, лежал маленький мешочек синего цвета, наощупь который оказался выполненный из шёлка. Он был завязан тонкой нитью серебристого цвета. Открыв его, на дне девочка обнаружила нечто дорогое и очень красивое. Там же лежала маленькая открытка, на обратной стороне которой красовалась аккуратное кандзи, обозначающее «друг». Инициалы принадлежали новому знакомому, поэтому девочка не сомневалась, что такой подарок сделал именно он. Щеки и кончики ушей заалели, сердце забилось чаще. Она уже стала обдумывать что подарит ему в ответ, стоя у зеркала и примеряя необычную вещь. Мать наверняка это отберёт у нее и захочет продать, но Хару не переживала, она знала, что с этого дня может положиться на своего маленького монстрика, который никогда не даст в обиду.

***

Наступила ночь. Густые облака закрывали небо, но в западной части деревни отблескивали пятна фонарей. Воздух пропитался знакомым запахом железа, который бывает, когда свежую тушу разделывают на куски. В неглубоких лужах на дорогах отзеркаливалась луна. Ее свет по прежнему освещал только половину территории, в то время как улицы, проложенные на востоке, снова погружались во тьму. Из-за такого явления там было опасно перебираться через дома, но зато именно оттуда открывался полный вид на закат и деревня лежала как на ладони.

Она знала, что в такое время наверняка найдется шайка воришек, захотевших полакомится легкими деньгами, но не опасалась и шла более, чем уверенно. Серьги, выполненные в форме эльфийской совы из розового золота, эффектно подчеркивали ее лицо и становились частым предметом всеобщего обозрения. Ими хотели завладеть многие женщины ее окружения, но она всегда умалчивала о их приобретении и отказывалась продавать, аргументируя тем, что они бесценны.

Вот и сейчас, когда она почти дошла до нужного дома и свернула в темный переулок, на нее попытались напасть. Заранее зная, что это этот трюк не пройдет, Хару увернулась, нещадно соприкасаясь ногой о челюсть одного из незнакомцев. Не ожидавший резкого удара, он с силой откинулся в сторону деревянного забора, лбом приложившись о рядом стоящий камень. Всего их было трое. Один высокий и худой, с которым она уже расправилась, лежал на сырой земле, лицом вниз, и двое низкорослых слегка полноватых парней. По обмотанным бинтом руках, она поняла, что перед ней стоят шиноби, а по маскам хання, что они принадлежали отряду АНБУ. Но зачем агентам понадобилось нападать на безобидную девушку в этой части местности, тем более в такое время? Ответ был очевиден — она стала добычей.

— «Понаберут кого ни попадя, потом мучайся с ними на миссиях», — подумала девушка, прежде, чем вытянула руки и сложила печать. Песок, пропитанный чакрой начал моментально проваливаться вниз, утягивая за собой оставшихся шиноби. Чтобы они не задохнулись раньше времени, Хару заранее соорудила внутри песка вакуум и поместила внутрь него два размякших тела. Ее задачей не было убивать, поэтому она никогда не пачкала руки. Такую возможность она предоставляла ему, когда его внутренний демон жаждал крови, или когда Гаара был очень зол. Все зависело от ситуации.

Почва под ногами снова затвердела, подсказывая, что можно двинутся дальше. А что касаемо незваных гостей – в них она не сомневалась. Захотят – выберутся, кислорода достаточно для того, чтобы разорвать шар и выкарабкаться наружу. Лишь бы во время очнулись.

Девушка обошла дом с другой стороны и заприметила на крыше знакомую алую макушку. Парень сидел неподвижно, только его кроваво-красные волосы колыхались на ветру. Он был одет легко и как она потом заметила, по — домашнему. Среднего размера пифос стоял сзади него и всасывал обратно рассыпанный песок. Подходя к нему ближе, она наступила на липкую смердящую жидкость, которая неровной дорожкой тянулась по всей кровли крыши. Капли крови стекали в водосточную трубу, издавая неприятные звуки. Хару в три шага обогнула расстояние между ними и села рядом.

— Ты сегодня поздновато, — начал парень, повернувшись к ней лицом. Под его глазами красовались тучные мешки из-за частых недосыпов и приемов антидепрессантов. Про себя она отметила, что по приезде в Коноху обязательно зайдет к Цунаде за необходимыми травами, а пока сделает вид, что не замечает этого. Не будет тревожить его бессмысленными разговорами.

— Задержалась немного, ребята нудные попались, — Гаара понимающе покачал головой и закупорил пифос пробкой,— Вижу и твой путь пытались загородить, — Хару вытерла тыльной стороной ладони щеку друга. Тот застенчиво похлопал глазами, но промолчал. Говорить не было смысла – они понимали друг друга с полуслов.

– «В голых ветках зацветает только тихий свет, ввысь взлетает птичий, нежный утренний привет…здесь меж скал страна замерзла, словно навсегда. Где еще ты так сияешь, щедрая звезда?

– Наших душ едва коснулась робкая весна, но уже плывет живая теплая волна…»ⁿ

– Неужели ты выучил? – у Хару от неожиданности перехватило дыхание. Атмосфера момента приятно нагнетала, подавляя собой окружающую среду и громоздкие звуки ржавеющих труб.

– Мне понравилось.

Гаара облизнул пересохшие от волнения губы и встал на край кровли. Он задумчиво посмотрел вдоль проложенной улицы и, не поворачивая головы, вытянул руку в сторону девушки:

– Не хочешь прогуляться? Рассветает.

– Я не против, при условии, если вернешь меня домой к девяти.

Парень ухмыльнулся. Его всегда веселили подобные шуточки про возраст и время, несмотря на то, что старше он был всего на десять месяцев. Он всегда провожал ее до дома, если они выбирались на вечерние прогулки и встречал, если было необходимо. Стоит отметить, что несмотря на ранний возраст, подругу без колебаний отпускали в любое время суток и не отчитывали за поздний приход домой. За это он был благодарен и одновременно зол на ее мать, но вмешиваться в их отношения не решался. У каждой семьи свои потемки. Но черт, как же его бесило безэмоциональное лицо Акеми, наблюдавшее из окна второго этажа дома, когда он обнимал на прощание Хару, стоя перед их дверью. Казалось, что той вообще до лампочки где и с кем находится ее единственная дочь. Канкуро иногда говорил, что такими темпами, Хару скоро без труда переедет к ним в дом, ведь она была частым гостем их семейства.

– Не говори ерунды, мама ни за что на свете меня не отпустит! Ты же знаешь ее скверный характер.

– А мы ее спрашивать будем? Соберем твои вещи и исчезнем с рассветом, – Гаара улыбнулся и состроил угрюмую рожицу, походившую на лицо ее матери, – Фе, связалась с отбросами, теперь у них обустраиваешься? Вот и хорошо, туда тебе и дорога. Ррр…– он ткнул в нее пальцем и презрительно выплюнул, – Дэва о-даидзи -ни!

– Дурак, – Хару не смогла сдержать улыбки. Временами друг вел себя настолько странно и по-детски, что хотелось кричать, – Все будет не так!

– Да? А как же?

Девушка встала из-за стола, одновременно задвигая за собой стул, чтобы не мешал. Стащив с подоконника небольшой сюрикен, она сгруппировалась и с размаху кинула его в расслабленного парня:

– Вот как, – тот увернулся вбок и оружие пролетело мимо, не задев его.

Рассматривая острозаточенные концы звезды, Гаара мягко вынудил ее из стены, не оставляя следов. Покрутив её в руке, он понял, что подруга не целилась, иначе мишень была бы достигнута. Что тогда это было? Розыгрыш? Или хитрый отвлекающий маневр? Да, наверное так и есть. Тогда, что она задумала? Напасть? Но когда…

– И…сейчас! – звонкий голос Хару донесся прямо под самым ухом, после чего не удержав равновесия, Гаара опрокинулся, успев потянуть ее за собой. Они лежали на холодном каменном полу и глубоко дышали. Точнее лежал только Гаара, а Хару бессовестно сидела на нем, рассматривая его рубашку. Насмешливо смотря, как друг пытается выбраться из ее хватки, девушка медленно потянулась к его бедрам, – Хах, а кто из нас все еще боится щекотки, а, Акио? Скажи, в кого ты такой ревнивец?

– Пре-кра-ти, – только и выдавил он, убирая ее руки, – Так не-честно…

– Зато эффективно, – смех Гаары эхом разносился по всей комнате, застилая ей уши. Хару совсем не волновало, что в соседней комнате спит Темари, которая в любую минуту могла проснутся и обрушится на них всем своим гневом за потревоженный сон. Куда более интересней было наблюдать за реакцией вечно спокойного друга, который в этот момент лежал на полу, свернувшись пополам.

— О чем задумалась? — спросил парень, когда они дошли до места. Оно находилось достаточно далеко и выходило за пределы деревни, но вид, который создавался после проливных дождей, был отменный. Сама площадь этой части пустыни была небольшая, поэтому ее хорошо было видно с любой барханной дюны, расположенной вокруг. Почва здесь состояла преимущественно из гипса, галита и поваренной соли, создающие идеально ровную поверхность. Находясь после осадков под слоем воды, солончак становился самым настоящим зеркалом, из-за чего ночью в нем можно было увидеть отражение полной луны и звездного неба. Несмотря на слякоть, а порой на опасность открытого пространства, это место было самым любимым и самым спокойным.

— Ни о чем особенным, вспомнила нашу первую вылазку за территорию, — солнечный диск постепенно поднимался за линию горизонта, оповещая о приближающимся рассвете. Большое облако распалось на несколько маленьких частей, раскрывая над собой небесную лазурь, отблески которой разливались под ногами. Хару машинально наступила на отражающейся свет, и он кругами разнесся вокруг нее. Гаара стоял впереди, рассматривая собственные сандалии, успевшие промокнуть. Подобно детям, бегающим по лужам в сезон дождей, им нравилось заходить в соленную воду по щиколотки.

— Да, было время. Мы тогда выполняли задание, после которого и нашли это место.

— Ты путаешь события, о нем мы узнали намного раньше, просто не рисковали возвращаться.

— Разве? — он выгнул бровь, запрокидывая голову назад и устремляя взгляд наверх, — Ах, да…ты тогда еще боялась приходить сюда на полнолуние, аргументируя это тем, что находиться здесь было небезопасно. Хотя сама не раз подбивала меня на подобную прогулку. Слабое утверждение, знаешь ли…

— Вовсе нет, — девушка нахмурилась, сложив руки у основания груди. Она прокрутила в голове тот самый момент, когда они решились придти ночью на солончак, и поежилась. И кто его просил напоминать про этот случай? Теперь чувство стыда наврятли быстро покинет ее, — Ты прекрасно помнишь из-за чего все это началось. Я была ребенком, мне было страшно наблюдать за этим.

Впервые об этой местности, они узнали из рассказов бабушки Азуми, которая с таким восторгом и энтузиазмом повеяла им о интересных случаях, произошедших в её далекой молодости. Высохшие озера, песчаные каньоны, бухты и аллеи огромных дюн, — всё это пробивало на эмоции, которые были практически не сравнимы с теми, что испытывали дети, находясь внутри деревни. Стены, словно золотая клетка, ограничивали возможности исследования потаенных уголков Земли, из-за чего все больше и больше хотелось вырваться наружу, как из многолетнего заточения. Однако, в силу возраста и собственных сил, в их распоряжении была практически вся часть территории Сунагакуре и немного зоны за ее пределами.

Но еще тогда, после услышанного о райском месте, расположенного в 5 милях от основания самого высокого бархана, Хару во чтобы то ни стало захотела найти тот хваленный пункт и просидеть там всю ночь, чтобы удостоверится в его существовании и, возможно, насладиться эпичностью момента. Встав на следующий день рано утром и заодно подняв половину дома, она без предупреждения ворвалась в дом друга, застав его врасплох.

— Сейчас только пять утра, у нас уроки с девяти, ты хочешь пропустить занятия? — Гаара шел за ней следом, помечая дорогу вырезанными иероглифами на стволах деревьев. Его не особо впечатлил вчерашний рассказ о зеркальных песках, поэтому он недоверчиво косился на отдаляющуюся позади деревню. Стоило им придти к той старушки, как сразу находилась очередная длинная история из-за которой впоследствии приходилось ломать голову, чтобы понять правду ли говорила бабулька, либо это были очередные фантазии пожилого человека.

— Если бы мы передвигались быстрее, то сейчас непременно оказались там. Но так как дорога долгая, а идем мы шагом черепахи, можно смело заявить, что 2 урока мы прогуляем.

— Поддерживаю, но, что если мы заблудимся, ты подумала об этом?

— Вокруг песок, прямо как в Суне, воды хватит буквально на полтора дня, при дальнейшей бережливости — на 3. Еды мы не взяли, поэтому ничего не остается, как практиковать фотосинтез. В любом случае, хочется тебе или нет, но мы обязательно найдем те злополучные пески и сотрем пятки в кровь, идя по белоснежной соли. Знаю, звучит весьма обнадеживающе, но что поделать?!

На удивление Гаары, они дошли достаточно быстро. Солнце больше не слепило глаза и ветер не изощрялся, из-за чего рассмотреть дорогу было проще простого. Протоптанная, едва заметная тропинка сменилась на сухую четкую просеку, со множеством мелких трещин на поверхности. Слой соли был действительно плотным, от продавливания которого появлялось все больше новых образований, однако песка обещанного под ним не наблюдалось. Складывалось впечатление, что пустыня закончилась, а на ее месте образовался многовековой кратер вулкана с вертикальным жерлом на дне. Даже пыль, поднимающаяся возле них от быстрого передвижения походила на выброшенные газы гейзеров, так удачно вписавшихся в атмосферу. Гааре казалось, что и воздух был пропитан поваренной солью, все в этом месте указывало на это, но если бы не условия внешней среды и широкой открытости территории, спелеотерапия здесь была бы распространена как никогда.

— Знаешь, мне так становится неуютно от мысли, что под нами нет ничего, что могло дать опору и на что можно положиться в случае экстренной ситуации.

— Во-первых, перестань думать об возможных авариях, до нас здесь никто не умирал, так что будь смелее! Во-вторых, не забывай — рядом с тобой всегда находится песок от которого ни ты, ни я никуда не денемся, и, наконец, в-третьих…— Хару запнулась на полуслове, когда вместо ровной поверхности перед собой, увидела небольшое озеро, раскинутое посреди пути, — Это просто восхитительно, нет, ты только посмотри! Оно действительно отображает свет и…облака, они такие красивые…— кричала она от изумления, агрессивно жестикулируя руками.

Мальчик прищурился и не разглядел ничего удивительного. Обычная солевая корка, чему здесь удивляться? Разве что непривычному скоплению соли в промежутках. Но решил в лишний раз не тревожить обрадованную подругу и молча встал позади нее, наблюдая как вихри пыли все больше прилипают к ее потным ногам. Пусть наслаждается своим миражом, пока есть время, все равно раньше полудня они ничего не найдут. Кто знал, что осматривать территории нужно было свысока и делать это заранее, прежде чем тащиться в неизвестном для всех направлении? Нет, это точно не про перестраховку, и не про Хару, которая вечно влипает в какую — нибудь передрягу. Например, как это было с вареньем или домашней саранчей…

— Кхм, можем двигаться дальше, ничего интересного. — сказала она, немного отдышавшись.

— Что, уже? А как же облака и отражающийся свет? Бескрайние просторы вселенной, неба чистая лазурь…а искристость звёзд?

— Да-да, я тебя поняла. Видела твое довольное лицо, а потом вспомнила, что дождей не было неделю. Спасибо, что напомнил, — девочка нахмурилась и понурила голову, чтобы друг не заметил ее смущения от сгорающего стыда.

— Прости, не знал, что фантазии могут быть настолько реальными. Обещаю в следующий раз обязательно отчитаю тебя за это.

Утренняя прогулка длинною в три часа обернулась самым настоящим путешествием, за короткий срок которой было пройдено восемь миль и сделано два круга мимо горелого куста. Перекати-поле стало самым настоящим спутником и верным компасом, ориентируясь по которому Гаара сделал вывод, что они заблудились и самым лучшим решением было свернуть обратно, когда найдя то злополучное место не стемнело. Сырость стояла ужасная, да и пахло весьма отвратительно — ещё не до конца разложившийся гриф был разорван своими же соратниками, проходя мимо которых чувствовалось напряжение от хищного наблюдения со стороны птичьих.

Хару проклинала себя и тот день, когда решилась отправится на солончак в поисках усмирения любопытства, и когда вместо того, чтобы послушать друга, ввязала его в очередную неловкую ситуацию.

— Солончак мы нашли, но какой ценой, — устав от пройденных километров и палящего солнца, они были рады прошедшему ливню, после которого вернулись домой грязные и потрясенные: Гаара от увиденного ночного неба под ногами, Хару из-за очередного пережитого страха. Это стало входить в её амплуа, которое не только нагнетало своим присутствием, но и порядком раздражало. Стоило только вспомнить об этом, как её начинало мутить. Неужели нельзя прожить и дня без кошмаров, паники и нервозности? Наверно ответ на этот вопрос, она найдёт лишь поборов свои страхи.

— Давай ты не будешь окунаться в подробности того происшествия, и мы просто закроем тему? Мне не очень хочется ворошить прошлое, тесно связанное с детскими страхами, а в особенности с этим прекрасным местом. К тому, как мне показалось, у нас есть дела посерьёзней, — девушка сделала существенный оборот вокруг себя и указала на сияющее небо. Там, вдали, от самого горизонта тонкими линиями тянулись яркие лучи солнца, пронизывая насквозь иссиня-голубую гладь озера, так красиво приливающего к ногам. Она отошла назад, и имитированная дорожка потянулась следом, оставляя после себя россыпь изящных кругов. Ветра практически не было, а с наступившим рассветом, остывший за ночь воздух, вновь пропитался свежестью, влагой и запахом женьшеня, тонко исходившего от ее друга.

Гаара зациклился на выраженной смене погоды и ему было неважно, что именно он обещал подруге, уговаривая задним числом сходить с ним на рассветающий солончак. Он забыл, какова была его цель и зачем стоило тратить на нее столько сил, но был рад, что именно в это время суток, они находились здесь. Деревня действительно находилась не так далеко, как это казалось раньше, но расстояние было достаточным, чтобы его никто не смог услышать:

— Ты права, я позвал тебя не за тем, чтобы вспоминая детские моменты, пристыдить. У меня были совсем другие планы, — Гаара приблизился и на его шеи блеснула цепочка, которую подарила ему когда-то Хару взамен на сережки. Вот только поначалу это была мягкая алая нить, вяленая собственноручно из крапивы, при застёжке которой, камень с руной Кено, располагался строго под надключичной ямкой, создавая иллюзию выпавшего сердца. Однако с годами, нить теряла свою стойкость, из-за чего впоследствии порвалась, зацепившись о ветку во время выполнения очередной миссии. Но Хару это нисколько не смутило, потому что к тому времени, она успела найти серебряную цепочку, принадлежавшую ее покойному отцу.— Я хотел с тобой поговорить.

— И ради этого разговора, ты решил вырвать меня с тренировки, прекрасно зная, как сейчас она необходима? — шутливо отозвалась девушка, не отрывая взгляда от собственного подарка. Ей безумно нравилось как изделие, подаренное ей, эффектно вписывалось в его образ, нисколько не затмевая накрахмаленную рубашку.

— Так и есть.

— Но зачем? Есть что-то важное, о чем должны знать только мы вдвоем? Иначе, я не понимаю твоего резкого ухода из деревни. — девушка решила его обойти. Слишком близко они стояли, чтобы о чем-то говорить, нужно было расстояние. Однако ей не удалось полностью отдалиться, потому что в следующую секунду, парень перехватил ее руку и притянул к себе. Взяв ее кисть в свою ладонь, он коснулся губами ее пальцев, чем вызвал бурное негодование со стороны подруги, — Гаара…

— Я хотел сказать тебе спасибо, — отпустив ее, он скользнул руками по талии Хару и притянув к себе, уткнулся носом в ее голову, — Если бы тогда не подошла, я бы не познал, что такое настоящая дружба, не нашел бы этого прекрасного места, и в конце концов, остался один. Сегодня ровно десять лет, как мы знакомы, поэтому я говорю тебе спасибо. За все то, что ты для меня сделала, за всю подаренную заботу и любовь. За то, что сделала меня счастливым и подарила столько незабываемых моментов. Обещаю, я никогда этого не забуду и ни за что на свете не брошу тебя. Хочу, чтобы ты знала — я рад, что встретил тебя и я очень дорожу нашей дружбой.

— О, Ками, это так мило, Гаара…— Хару обвила руками его шею и обняла в ответ, — У меня нет слов, и я не знаю как описать то, что ты заставляешь меня испытывать…раз за разом, я все больше удивляюсь твоей искренности. Спасибо тебе за это, Акио.

Они стояли так ещё пару минут, прежде чем крик грифов не разорвал атмосферность момента. Солнце давно встало из-за горизонта, и новый день стал наполняться шумом деревенской суеты, отголоски которой глухо доносились до расцветленного солончака. Краски мира, кажется соединились воедино и сейчас окрашивали в самые яркие цвета, окружающие пейзажи. Они шли обратно, веселые и смущенные, им больше не требовалось о чем-то говорить или спрашивать, потому что уже знали все ответы на волнующие вопросы.

Проводив Хару до двери ее дома, он попрощался с ней и ненароком взглянул на часы в ее гостиной. Стрелки единогласно показывали девять, что было неудивительно, так как оба знали сколько примерно занимает дорога. Немного помедлив, парень услышал знакомый скрип закрывающегося замка и неспеша отправился к себе. День только начинался…