Вдруг раздался стук. Настя подскочила от неожиданности, посмотрев на дверь. Резко развернувшись, посмотрела на противоположную часть кровати. Она была пуста. 

«Пошёл в душ», — подумала она. 

В дверь снова постучали. 

— Время вышло, выезд в двенадцать, уже почти час дня! — объявил недовольный женский голос. 

Настя вскочила, подбежала к ванной комнате и потянула на себя ручку. Дверь легко поддалась. Никого. На кухне тоже никого. Тревога охватила её сознание. Его вещей нигде нет. Может, вышел в магазин? 

Слабая надежда ещё теплилась в её душе, но она уже понимала: он ушёл. 

Настя опустилась на кровать. 

В дверь снова затарабанили: 

— Имейте совесть, открывайте! 

Настя автоматически стала одеваться. «Дура, дура, какая ты дура, чтоб тебя… — проклинала она себя. — Номер телефона не взяла, свой не оставила, как зовут — не знаешь, как тебя зовут — он не знает. Дура ты, дура и есть. Как же он меня найдёт… Нет, как же я его найду?» 

Во рту появилась горечь, ноги ослабли, голова налилась свинцом, слёзы брызнули из глаз. Настя ничего не чувствовала, кроме того, что жизнь её закончена. Она открыла дверь и, пройдя мимо орущей ей вслед хозяйки снятой на сутки квартиры, вышла на улицу. 

Глава 2 

Преподаватель истории вошёл в аудиторию и, подойдя к кафедре, достал из старенького, но дорогого рюкзака блокнот, ручку, бутылку воды и футляр от очков и разложил всё на столе. На типичного профессора он не походил, по крайней мере, фирменная одежда, в которую он был одет, точно не соответствовала общепринятому типажу: серо-зелёная спортивная футболка со значком фирмы Superlativ, белые штаны в тонкую чёрную полоску Tru trussardi и кроссовки Salvatore Ferragamo.