Порой и лианы, сторожившие этот кусочек настоящей природы, открывались девушке. А иногда показывали ей то, что могли увидеть лишь птицы. Выстраиваясь в некую лесенку, лианы позволяли ей подняться на самую вершину к макушкам деревьев. Она могла побегать с белками, перепрыгивая с ветки на ветку или спеть песню вдвоем с птицей, притаившейся на высоте.

      Олениха приходила сюда и в зимнее время года резвиться с животными, которые не впадают в спячку. И несмотря на то, что такой рассеянной клуше, как она, было достаточно легко замерзнуть и уснуть в этом лесу, природа никогда не позволяла ей этого в неподходящее время года.

      Этот лес… Для нее больше, чем просто куча растений в одном месте. Это словно живые люди, имеющие свой характер, свои предпочтения и свое мнение. Фокс никогда не смотрела на них, как на кого-то ниже себя. И лес, в свою очередь, никогда не воспринимал девушку, как врага.

      Лишь здесь она могла выплакаться и успокоиться. Лишь здесь она могла побыть одна и не бояться, что кто-либо потревожит ее, ведь лес не пропустит сюда абы кого. И лишь здесь ее душа не чувствовала себя запертой в клетке.

— Фокс, я совсем не хочу причинить тебе вреда, — но лисица не намеревалась отступать. Делая неуверенные шаги по колкой, для нее, траве, она приближалась к подруге, перебарывая ту боль, что доставлял ей каждый сделанный шаг. — Прошу, послушай меня.