Аристократка так разволновалась, что покраснела, сделавшись совсем некрасивой.  

– Успокойтесь маменька, а то вас удар хватит, – поплотнее прижав собачку к груди, от чего у животного глаза вылезли из орбит, произнесла младшенькая, что-то усиленно пережёвывая челюстями. – Папенька же всё решил, в лучшем виде.  

– Ну да, – задумчиво закусив тонкую нижнюю губу, от чего её лицо стало хищным, согласилась графиня с дочерью. – Решил. Зарезал герцога в собственной постели, перебил всю его челядь и сжёг его родовое гнездо. Что заслужил, то и получил.  

– Говорят так горело, так горело! – поддержала разговор старшая бросив огрызок яблока в одну из портних. – А братики наши тоже себя неплохо показали!  

– Да всю работу папенька сделал, пока они игрались с дворовыми девками и служанками! – сыто икнула младшая, наконец-то перестав жевать. – Даже прирезать дур нормально не смогли, упустили. Потом пришлось в поле на них охоту устраивать. Пиками, да саблями колоть и рубить.  

Графиня громко потопала ногой по блестящему паркету, напоминая портнихам о времени, а затем скользнув взглядом по замершей в неудобной позе баронессе (то есть по мне) жалостливым тоном произнесла:  

– А что это вы так побледнели милочка моя? Устали стоять? Лица на вас прямо нет. Ничего, ничего эти неумехи скоро закончат. Дышите глубже, а то поникли словно воробышек.  

– Воробышек! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! – прыснули от смеха дочки графини.