Кто-то хихикал, кто-то начинал скучать. Но только не Люська. Она ложкой ела эти знания, она чувствовала до костей, или как говорила её мама до самой жопы, то, что он говорил. Они были на одной волне.

Когда что-то не получалось или кто-то не понимал, что он говорил, он мог схватить стул и швырнуть его, он мог разрушить все декорации, он мог так искренне орать от непонимания истины, что содрогалось все, что окружало их. Иногда Люське по пять раз приходилось бегать на пятый этаж и обратно, чтобы добиться того состояния, которое требовал от неё режиссёр.
Она была мокрая как мышь и иногда на грани истерики, но никогда у неё не было мысли бросить все и уйти.

Она уже больше не любила быть любимой, но здесь и сейчас она реально хотела стать птицей высокого полета.

Но её опять полюбили все. Среди всех была тоже Люся. Люся Новикова. Красивая, умная, и очень одинокая девочка. Она была  слабая  по духу, она скучала по маме, которая повесилась, оставив её одну. Она искала собратьев, она хотела быть нужной и чьей-то…

Если бы можно было определить жанр спектакля, который они репетировали, можно было бы сказать, что это спектакль ужасов. Это была «Власть Тьмы» Льва Толстого. Половина труппы были  актеры драматического театра. Декораторы были тоже профи. Декорации занимали весь зал и это были картины Босха неимоверных размеров. Звучала музыка Баха.

Люська играла десятилетнюю девочку, дочь Акулины и Петра. Преступления за преступлением лицезрела эта девочка в  животной семье, убийства и смерть детей происходили на её глазах.
На Люське было холщовое платье, и она была босиком. Спектакль заканчивался молитвой девочки, её воплями и стенаниями, когда она искала последнее понимание и поддержку бога.
Так видел Мастер.
Уже тогда Люська понимала, что это была система Станиславского, когда она полностью должна переживать то, что играет. Играет не правильное слово. Люська = Анютка и точка.
Анюткино-Люськиного отца играл Сережа. Актер драм театра. Он правда полюбил её как свою дочь и каждый раз говорил: «Привет, доча».