1
Взрыв, взрыв. Одиноко и громко, без жалости и состраданий падают бомбы. Где то близко, в двух трех метрах от моего укрытия, куда то далеко, но отголоски с болью слышны в земле. Не избежать, ни спастись, лишь наедятся, что взрыв не заберет меня в ад, куда я пока не очень то хочу. Почему мне было суждено попасть в эту суматоху, почему я жду спасительной тишины в этой воронке от снаряда. Я не знаю, я уже не понимаю. Просто хочется, нет, жаждется тишины, полнейшей тишины. Звона птиц, шелеста травы, скрипа деревьев, а не этого, ни свиста снарядов и грохота их падений. Хочется услышать девичий смех, порицание отца, голос мамы, все этого, а не криков и ужас, мольбы и мата. Нет, хотя бы тишины, секунды тишины и все.
Взрыв, снова взрыв, тело окутала земля, вновь где то близко упало, где то близко умер кто то, слышно предсмертный стон. Сколько это продолжается – год, два. Нет, слишком много, слишком нереально. Все это нереально, все это ложь, мое воображение, безумия или разум играющий в последние секунды ищет разумное объяснение всего что творится. Нет, этого точно нет, точно моя агония воображение, это воронка- воображение, все ложь, все. И последний час ложь, и день за него, и год. Все это обман, безумия моего воспалившегося мозга. И я щас встану и ничего этого не будет, ничего этого не станет. Я увижу поля, а там девушка, что ждет меня. Манит меня.
Я встаю. Огонь, боль, страх уходят. Все исчезает. Я знал, я был прав. Впереди поля, там меня ждет, точно эта она. Я бегу, я бегу к тебе. Позади кто то кричит, противный голос. Мне не важно. И вдруг резкий удар. Я теряюсь, падаю.
Взрыв, и снова взрыв. Сколько прошло не знаю, не помню. Вокруг люди, я связан. Что то говорят. Я не понимаю, но ясно одно. Я все еще здесь и я живой.
— Чей это? — голос был хрипучей, прокуренный и с легким оттенком молодости. Мои глаза закрыты. Руки связаны, ноги тоже.
— Наверно из подкрепление, которое накрыло — говорил старый бас- Ты кто?
Молчание, видимо мне говорят.
— Ты кто? — повторил молодой голос. Взрыв произошел где то рядом.
— Я — голова трещит, ни черта не соображает — я…
— Посмотри в ботинках- Крикнул кто то другой. Вновь взрыв. — Там точно его документы найдем.
Чьи то руки начали снимать ботинки, мне стало холодно, почему холодно? Что то вытряхивают, что то падает на землю, вроде грязь и земля, руки начали проходить по телу, что то искать.
— Ни черта нет… — шепотом, который обрубил фразу новый взрыв, сказал прокуренный голос.
— Чего? — крикнул другой и шепотом вновь прокурившегося пробормотал что то — так… Командиру сообщи.- слегка задумавшись, он продолжал — А с ним поговорю. Может че то вспомнит.
— Понял, принял. — шаги быстро куда то ушли, и новый взрыв закончил разговор.
Недолгое молчание, количество взрывов уменьшается и все утихает, помаленьку, потихоньку.
— Ты кто?- сказал голос мне.
— Не помню…- что то тяжелое ударило меня в живот.
— повторять не буду. — Начал голос. — Тебя поймали в бешенстве во время обстрела, без документов, без оружие в нашей рваной форме. Понимаешь, что это значит?
-Нет?
— Это значит. Твоя жизнь ничего для нас не стоит. Как поймали, так и отпустим. Слышишь? — Взрыв. – Че помнишь?
— Я- начал говорить что то –Я лежал, точно лежал. Не помню сколько и где. Просто лежал. Честно, не вру.
— Че побежал?
-Не знаю, там было поле- вновь удар.
— Че побежал? — повторил он.
— Девушку… увидел. К ней побежал.
— Где увидел? На наших позициях нет баб.
— не знаю увидел и побежал туда. Потом удар и здесь. — Вновь взрыв.
— Ясно, ну подожди здесь. — слышу шелест, он встает, слышу шаги.- ну ждем… Интересно. — сказал он удевленно, я услышал толпу.
Кого вели, кто то кричал, кто то ругался матом. Несколько тел с криками положили рядом. Они вопили, кто то просил по легче , кто то ехидно умалял отпустит. Не важно, все нытье, важно, что я не черта не помню. Что было. Кто я. Что за девушка, нет, не черта непонятно. Вдруг крик, команда. — — Встать! — команда мной была воспринята всеми клетками, и я завязанными ногами попытался встать, но ноги связанные, веревка помешали мне. – веревку снимите, вроде наш. — вновь голос. Уже не так что бы громка, но с той же силой.
Руки сами потянулись , но их оттолкнули, резким движение. Сначала сняли повязку с глаз. Свет лампы слегка ослепил, так что я не заметил, кто открыл мне глаза, ноги тоже быстро освободились. Мой мозг вспомнил первую команду и сразу же выполнил ее. И первое что я увидел был жилистый невысокий человек, в приличной зеленоватой форме и слегка мятой грязном берете. Он смотрел на меня. Изучал. Я тоже посмотрел на себя, в чем я был. И правда лохмотья, и ботинки куда то делись. Царапин много.
— Наш, в встрою, видел, когда вели. — сообщил все тем же голосом бородатому мужику с оружием типа – Б, он смотрел на меня с призрением и ненавистью, словно что то ища в своей голове, закрытой каской старого, еще до потопного образца.
— а че он не помнит ни черта, прибило что ли или из этих? — голос был моего допрашивателя.
— Видимо, ну прибило, не прибило. Этот не из «богатеньких». — он с презением посмотрел на меня словно что то спомнил — Мне все равно. Штрафник есть штрафник.
Что то знакомое, как и оружие типа Б, каска старого образца и форма. Все знакомое, все летает в голове. Хочется, что то сказать, но тело говорит, нет, нельзя, не сейчас. Стой и все.
— Ладно, ща командир придет, все разжует, надеюсь. А то скоро нам с вами атаку отбивать, а вас еще не поставили и не вооружили, — он посмотрел на нас, куда то плюнул — еба…- Взрыв, не расслышал, но все так знакома. –Оружия!- вооруженный побежал куда то со всех ног.
Уведя убегающего человека и его вопли наш вроде офицер, изобразил гримасу призрение, ужаса и недовольства в одну секунду. Это пугало. Его слега вычурное лицо, не давало доверие, но шрам и куча царапин , да небольшая рана на руке дает понять что мы были где то рядом, когда взрывались бомбы. Он смотрел на нас, что то, ища, понимая все безысходность ситуации, разглядывал лица, запоминал меня и громко и без конца говорил себе под нос.
— Бред, ну что за бред случился…- вдруг замолчал и начал.- Так. Господа трусы, балбесы и предатели. Сегодня вам повезло выполнить свой долг, от которого вы отклонились, сбежали или проста, противодействовали ему. Задача такая. — он задумался, видимо выбирал слова. Ходя перед нами все было ясно, но он о чем то думал. — Защищать позицию 40-53 на протяжение срока следующей атаки и дальше, и в случаи приказа…- он не знал что сказать. одумался и заговорил о другом.- В Противном случаи вас признают предателями, убьют на месте и на вахту в ад. Ясно.
— Ясно — все как один ответили.
— Вопросы. — продолжал офицер. – задавайте, пока я добрый и злой.
— А че это было все же? – проговорил кто то из строя, хриплым голосом.
— Что?- начал офицер. Рьяным злым голосом. Но слегка остудившись, поняв с кем разговаривает, сказал — Не знаю, либо ошибка, либо предатель как вы, друг.
— Что так сразу в предатели та меня. — начал его друг. — Не предатель я, говорю же…
— Это не вопрос , заткнись. — Крикнул офицер. Неся свой кулак к морде так называемого друга.- в этот момент почему то ему было больно смотреть на него. словно рана на руке дала знать.
— Товарищ офицер,- начал я, слегка боясь и ошарашено, неосознанно. Не понимая и понимая происходящего- а кто я?
Он оглядел меня, слегка удивился, поняв что я взаправду не черта не помню, достал сумку, что я сразу не увидел, открыл ее и крикнул. В злобе он крикнул:
— Номер? — я не понял, он повторил. Хотя все знал, но все это требовалось и не помнил где это — Номер.
Кто то из строя шепотом сказал « на запястий». Я посмотрел на запястий. Там и правда был набит номер.
— 609505.
— 609505 — повторил он, — Литринов Григорий Влалилинов, Штраф рота, второй взвод, третье отделение. Повезло и кому блин…- сказал с ненавистью он — Ладно, это все что есть. — он закрыл сумку и слегка успокоился — пока со мной будешь до поры до времени. Дальше… дальше посмотрим.
Секунда, две и тут что то в мозгу офицера щелкнула.
— Стоп. Литринов- он подошел ко мне и со всей силы ударил в живот, ноги подкосились, я скрутился и упал. — Кто я? — грозным голосом сказал он.
— Господин офицер — в ужасе и страхе сказал я то что в ту секунду было на уме. Все смотрели и боялись шелохнутся, но почему то у них были радостные улыбки.
— Верно.- начал мой начальник. — Со страхом и уважением, без сомнений и пожелеек. Я ГОСПОДИН, а ты раб позорный, штрафник. — я посмотрел на того друга, он заметал.- а ты на него не смотри, он хоть и штрафник, но «сынок богачей», богачей что мне заплатили за его присмотр и не троньте его. Понятно! — Крикнул он всем. Ему было противно и больно кричать это.
Все без сомнений ответили. «ЕСТЬ,».
В этот момент зашел маленькая фигура, на все посмотрела, что то пропыхтела и закончила своим «ну- ну». Офицер обернулся, поприветствовал и сообщил.
— Со мной шесть штрафников, выполним все поставленные в разумной мере приказы. — Он почему то ошалел.
И вновь коронная « ну-ну». Это был невысокий офицер, не молодой, усатый и добрыми не выспавшимися глазами. Он посмотрел на всю нашу шеренгу. Я в тот момент уже встал и не портил ее. Он слега удивился и вопросом загнал в угол моего командира.
— А что со оружие? Не выдали? — он смотрел на все как на шутку и всяческий смялся над вычурным и непонимающем лицом офицера что смотрел на него.
— Сейчас при…
— Ну — ну- сказал как я понял полковник по знаком и добавил — получайте и на передовую со своим «богатеньким сынком», а умеренных поручений не дождёшься — его улыбка казалась доброй и язвительной, что смеялась над всеми нами. – и зачем в штраф роте этот фарс? – добавил он
Офицер посмотрел на нас, на ушедшего командира, потом снова на нас и сказал.
— Это залет и еще один… — на кого то посмотрел и крикнул — Свободны. Пока. — взрыв бомбы заставил понять что в блиндаже как то безопаснее и его слова означали лишь свободу не стоять в этой шеренги. Кто то сразу же сель на землю, кто продолжал стоять и начал что то трындеть. Я же начал осматривать блиндаж. Он был большим, что то вроде казармы, кровати стояли только по стенам, стальные, что то наверное наворовали с домов, они не походили на стандартные походные. В центре стоял большой стол и небольшая буржуйка. Деревянные старые бурсы говорили о долгом и муторном нахождение данной позиции, наверное еще с первых месяцев. Сырость и не желание снова получить от кого то заставляла меня стоят. Я начел смотреть в лица. А они смотрели в меня.
Кто то искореженный, кто то побитый, но все с новыми царапинами. Они все были в примерно одинаково рваной одежде, смотрелись исхудало и больше походили на животных, чем на людей. Видимо я был таким же. в некоторых кипела жизнь, кто то смеялся, но они чего то ждали, надеялись. Видно чудо или смерти. Некоторый с опаской смотрели на меня, другие просто таращились, а Я не смыкая глаз, смотрел на «богатенького сынка», видя какое то чудо и, а он приговаривал в счет меня «Во повезло. Вот бы мне так» . я не выдержал и крикнул.
— У тебя богатые родители, тебе больше повезло. — крикнул я не зная почему то ему в лицо . И в эту секунду, не знаю отчего мне стало стыдно. Все посмотрели на меня. Офицер усмехнулся со злобой, но не более.
Какой то высокий человек с побитой мордой, вдруг подошел ко мне, подтащил за воротник мое тело и сказал.
— Че несешь. Если мозги не варят, молчи! — его морда извивалось ненавистью и призрением и на последок шепотом, на весь блиндаж крикнул, что бы все не слышали — Трус позорный.
Что такое Трус, что я сделал. Я не знал, знал лишь то, что все знают мой прокол, мой позор, и все назвали это как предательством даже для них а я не знал. Мужик лет тридцати, крупный с тупым абсолютно громоздким носом картошкой, словно из сатиры на военных, смотрел на меня, и предатель видел во мне предателя. Его рука уже замахнулось, как кто то крикнул. В этот момент я все же упал на колени. Лейтенант пока все еще смотрел, не лез.
— Не надо- голос был мягким, словно молодого юнца, что только приходить в новый этап жизни. — Он позор, но не достоин такого, да и не помнит не черта, смотри на лицо. — из спины вышла рука с длинными, словно пианиста пальцами. — он не черта не понимает что вякнул.
— ДА- рявкнуло существо, и слегка потянув меня за шиворот. И просто кинул меня, как ребенка на землю. В эту секунду я увидел молодого человека, стройного, худощавого, но не как не убогого, каким я представилась в уме его внешность в начале.
— И так — он начал спокойно — Гришка, запомни, что ты продал им , было предательством — он остановился — а то что ты там натворил, в штабе, и еще хуже, так что …
— А что я сделал? — в голове кипела, Взрыв, вновь этот противный взрыв бомб.
Он посмотрел на меня . Этот добрый человек смотрел на меня с призрением и ненавистью, за что.
— Стройся! — Закричал лейтенант, а я сидел на земле, вот не везенье…
— Все в шеренгу- кто за секунду, кто за две как я встал. Впереди что то упало. Все смотрели на это! Винтовка Галка с модификацией Зеркало. Что за старье дают нам! Это же не работала даже тогда, когда придумали! Это же Смерть, ужас и обман нашего человечества, однозарядное, слабое … взрыв, дуратский врыв, вновь оборвал мысли…
— Я не понял? — начал лейтеха- а где «Бронибойка»? Где «Лига»? это все?
Солдат смотрел и не сколько боялся, сколько стыдился всего что принес. Шестнадцати миллиметровую галку, с зеркалом, для якобы пробития поля… он начал. вновь все потерялось в бардаке звуков. и только:
— Офицер, вы сами виноваты!
— Кто виноват? — злобной и удивительной физиономией начал летеха — я? Я виноват что нас разбомбила, я виноват что ваши обо…- взрыв, — с бомбежками и наступлением врага! Я ?
— Слушайте, ни черта у нас нет, все раздали! — начал солдат.
— это чье? — он показал на «бронебойку»! — это чье? — повторил он показывая на погоны. Рядовой перечит с Летехой.
Солдатик взялся за оружие как за свое сердце, свою душу. А Лейтенант вырывал ее глазами, и не позволял ему сохранить свое сердце.
— Это твой прокол? Ты раздал все Бронебойки дружкам? И себе заграбастал, верно? — он боялся, он знал всю сложность и ужас ситуации, две на деление, две на деление, если больше, узнают, убьют и не пожалеют. В его глазах это горела! — Слушай внимательно. На «ЛИГУ» мне по..- взрыв. Он посмотрел в глаза грозному солдату что бил меня. — Мне плевать, где ты их найдешь. Но две Бронебойки через — он посмотрел на часы — Три, да , три минуты. Время пошло. Иначе …
Он побежал, не знаю куда, но через минуту у него было уже вторая бронебойка. Взамен, он получил две паршивые Галки.
Бронежилетов нет, еды нет, ни чего нет, лишь пять зарядов на каждое оружие Б «бронебойку» и семнадцать на каждую «галку». Чувство неминуймой смерти приближала нас к друг другу, а точнее офицера и штрафников. Он был таким же человекам как все здесь. Просто он должен управлять нами, и пинки под зад в такой ситуации, вполне нормальны. Он один на шесть человек, на шестерых предателей, трусов и всех остальных. И то что он взял оружие, шел снами, расставлял на позиции, крича и матерился, желая лишь одного. Что бы пережить эту первую атаку. Было для всех понятно, каждый чувствовал подобное не впервые, даже я со своей дрянною памятью, что то понимал.
Я стоял в окопе, почему мы их не делали. Я не знаю, может атака вот вот начнется, бомбы и правду больше не летят. И ждать осталось не долго, может час, может секунды, все пойдет на нас как грибы после атомок. Но знание, весь мозг желает знание, то что я наделал. Голова не хочет искать внутри и поэтому ищет снаружи. Двое моих друзей стояли далеко, и узнать что то от них я не мог. Ближним был богатенький, он не разговаривал со мной. И остался последний сундук знаний, маленькие, очень короткий человек с галкой как я, со трясущимися зубами и руками в эту минуту.
Он выглядел просто тем кто побежал когда то, наверное недавно, сбежал с позиции. И сейчас бы, если бы не знание того что его уже точно пристрелят, и без суда и следствия, заставляла стоять. Его рожа, слегка плоская со слезами на глазах и страхом смотрела вперед.
— Привет, друг. — начал я. Он не реагировав. Я повторил. Снова ноль реакции. Он слишком зациклен на том что впереди, что нас ждет. Во мне появилась чувства полного непонимание, пришло, смотря на него осознание неминуемой атаки, глаза перестали смотреть на это охваченное ужасам лицо и начали коситься в сторону от куда на нас пойдет смерть. Голова еще не хотела смотреть на этот ужас. Но мозг понимал о тяжелой судьбе. И хотел зациклиться на прошлом, которого нет.
Винтовка галка была тяжела, неточна и глупа. с нее можно было попасть со ста метров и не пробить не черта. Зеркало не давало той мощности для проникновение через поля , да и снаряд не всегда пробивал бронью нашего соперника. И поэтому лучше стрелять в упор, с двадцать метров и меньше. Но только мы без всего, они со всем снаряжением. И страх повернуть голову, увидать врага и начать стрелять с трехсот, пятисот метров был. Я не смотрел. Офицер крикнул, «присядь, живо». И друг, рядом, пролетела пуля. Прям так перед ухом, я в адреналине, за мгновение уже сидел, смотря вокруг. Я повернул голову, в землю, туда от куда шли враги и поднялся…
Я не слышал крика «стрелять», не слышал выстрелов. Я видел лишь титана в стали которого нужно пронзить. Плавно и мягко палец нажал на курок. Тяжелая отдача ударила в плечо. Пуля полетела, звеня в ушах и словно пробивая зеркало, не удачно сработал механизм. Я упал,полез за пулями, начал перезаряжать, быстро, не аккуратно, пару патронов ускользнула из моих рук. Я не знал, промазал я или попал, не важно. Важно взять патрон, зарядить его и вновь стрелять. Рука, наконец, зарядила орудия, рука потянулась к переключателю зеркала, щелкнула и вновь появилась надежда на этот неработающий механизм. Я встал, вдруг пронеслась «бронебойку» глаза смотрели на яркий неприятно мелькающей свет. Кто то уже выпустил ракету, кто то увидел машину, машину смерти. Я оглянулся и глаз приковал тот же титан, с пустыми и черными глазами, помятой, но все еще целом бронированном устаревшим костюме прорыва и захвата города, от куда они шли. Его винтовка автомат уже стреляла, и вроде бы в меня, но я не чувствовал патрон в своем теле. Руки и тело направили Галку в него. Мягкие пальцы плавно соприкасались с курком. Рот перестал поглощать воздух. Все замерло. Выстрел, зеркало не сломалось, пуля полетела в него… удар, ели заметная вспышка разлома поля, и словно нож пуля пронзает ногу. Он падает, автомат винтовка рывками стреляет в нашу сторону, но я прячусь, лишь вижу всплески земли чуть дальше окопа и даже в задней стенке оного, везде они. Он не дошел примерно, наверное, я не знаю, тридцать метров. Глаза таращатся, ищут патроны, вновь они ускользают из рук. Ели затащив один в «галку», потянув затвор, переключил зеркало, я мельком огляделся, узнать ситуацию. Глаза безумно запоминали маленького товарища, лежавшего рядом, без вида жизни и головы. Других солдат в окопе, другой части рот этого полка с автоматами типа «Смерти» и винтовки «Галки», и яркими вспышек «бронебоек» орудия Гранта 6-7. Безумное лицо летехи, кричавшего что то интеллигенту, что безуспешно спасал здоровяка, с пробитым плечом. Безмерное спокойствия богатенького сынка с «Бронебойкой» и стреляющего, куда то вперед. Я вспомнил, только смотря на него сейчас, что значит «богатенькие родители». Все в грязи, все в порохе, все взрывается. Война, да… Она не правильна, нет, нет тут правил. Глаза смотрят в поля. Там сотни титанов, самоходок десяток, и безысходные черные тучи пламени, гонящие смерть всему. Один из титанов встает, Галка попала, но титан встает, рука, тяжелая рука берет свой автомат, винтовку типа «смерть», направляет в меня, точно в меня. Моя рука, не знаю как, уже смотрит на него, пальцы выстрелили, треск зеркало, не сработало, но не важно . Но пули отскочила в броню, и попала в живот, это вывело его позиции, и пуля пролетела мимо, вновь мимо меня. Я в окоп, все сейчас конец, сейчас дойдет, сейчас смерть дойдет до меня. Все они убьют. И тут в ушах прошелся быстрый свист… и Взрывы, куча взрывов. Низколетящая ракетная установка сыграла свою роль, последнею роль. Ничего не понимаю, ничего ни вижу. Боль, ужасная боль в ушах. Звон, безумный звон и хлопки, бьющие в уши.
Не знаю сколько прошло времени. Минута, час, два, год, десятилетие не важно. Важно что рука, ладонь начала бить мое лицо. Глаза в полу мраке красного цвета смотрели на лицо литехи. Он что то кричит, суя галку в мою руку. Я не осознано взял ее. Взял и полу бредовом состоянии начал катится в направление своей позиции. Руки дрожали, ноги не реагировали на сигналы мозга, уши ничего не слышали. Тишина, наконец то. Ракеты били близко, точно близко. Руки подняли тело, а глаза увидели Ад. Все горела, все пылала, неся ужасно знакомый запах гари, сажи и мяса. Титанов, машин смерти, самоходок, всего что двигалось впереди, нет, ничего не осталось, словно и не было. Словно пространство стерлось, все, что было до блиндажа, превратилась в черную массу земли. Руки прекратили скользить, пытаясь направить орудие, которого уже не было в рука. Я не понимал что, где, я просто стоял и чего то ждал. Может смерти, может счастья, но идти или чего то делать я не мог. Я просто смотрел и ждал следующей атаки. Память, жизнь, девушка, не важно. Все неважно в этом Аду. Лишь бы сейчас все это закончилось.
нет будущего без прошлого. нет себя без других.
