И я, не понимая рассудком, что творю, бросилась за нею. Нагнала, схватила за руку, заставив повернуться.

                Она не удивилась.

-Тамара, ответь мне только на один вопрос, — попросила я, задыхаясь от непривычного бега.

-Пожалуйста, — кивнула Тамара.

-Почему…почему ты всегда улыбаешься?

                Я затаила дыхание, ожидая, что сейчас услышу что-то о вечной людской добродетели или о том, что мир полон света – какое-то объяснение, из разряда «для чудиков» или «блаженных». И тогда все встанет на свои места.

-Тебе…-Тамара оглядела меня снизу доверху, как бы оценивая, — так и быть – скажу. Теперь уже все равно. Я улыбаюсь, потому что всех ненавижу.

                Сначала я решила, что неправильно услышала. Потом – что спятила. Тамара же. очевидно прочтя без труда мою реакцию, повторила спокойно:

-Я всех ненавижу. Приходя домой – я чувствую, как мое лицо онемело за день в улыбке. И мне больно снова стать живой.

-Тогда…- я, на всякий случай отошла – кто знает этих сумасшедших? – Тогда почему ты улыбаешься?

-Почему? – Тамара удивилась. – А как иначе? Если я вас всех ненавижу? Что, я рычать на всех должна?

                Люди обычно поступали так. И я поступала именно так.

-То, что я ненавижу каждого из вас, всю эту работу, всех клиентов и каждый отчет – это моя проблема, — продолжала Тамара. – Моя и только. Моя ненависть и мне жить с нею. Так почему же я должна перекладывать на всех, кого ненавижу, эту свою проблему? Я улыбаюсь, да. И я буду улыбаться. Так проще.