Пролог 4

Надежда умирает последней. Ты всегда на что то или на кого то надеешься, но это не верное решение. Надежда лишь на самого себя даст тебе полный «карт-бланш» для решения любых задач повседневной деятельности. Надеясь на кого то или на что то, значит не доверять самому себе, и бывает такое, что надежды не оправдываются положительным результатом, в следствии чего вместе с этими надеждами умираешь и ты. Я не говорю, что нельзя надеяться на кого то или на что то, нет. Просто нужно знать: кто сможет оправдать результат, а кто нет, что сможет помочь, в случае проблемы, а что сломается или потеряется раньше времени. Надёжность этой системы( самонадеянность ) тоже не всегда верное решение. Ты станешь слишком высоко себя ставить над другими, тебе это начнёт нравится, а в следствии чего ты теряешь социум, точнее тебя изживают из этого социума. Ты становишься никому не нужным. Кому нужны самонадеянные эгоисты? В то время как при выборе между двух зол, ты выбираешь меньшее, благодаря своей самонадеянности. За частую, для тебя позиция, которую ты отстаиваешь, будет верна. И не стоит отступать, следует доказывать( но опять же, в случае того, что твоя позиция явно не верна и ты видишь и понимаешь это, то в случае попытки доказывать обратное социум выкинет тебя из себя; ты самонадеянный эгоист ). То есть надежда это некий кредит в цикле, который тебе поможет, либо ты на нем погоришь.
Дождь. Ветер так и пронизывал его мокрую одежду. Этот холод по шее, потом сквозь одежду ниже… судорога и мурашки тут же по коже, но в то же время он получал от этого удовольствие. Ему нравится дождь и такая погода. Он шел, обходя лужи и думая о своём прошлом: сколько же он мог сделать всего иначе, и будущем: кем же он будет в конце концов и что его ждёт дальше, к ее дому. Она его ждала, а может и нет. Подъезд. Он стоит в помещении, что отделяло коридор от улицы. Он выключил свет( любил темноту, так же как и дождь, так как же и прохладный ветер ) и стал ждать ее. Ходил из угла в угл, думал о чем ее спросить, что сказать, как ответить. Она пришла. Обнялись. Он не был так счастлив как в этот вечер. Он был в восторге, но не показывал этого. Он был замкнутым. Страх в нем есть. Боится чего то.
— Я хочу тебе кое что сказать, — начала она. Он стал ещё веселее, в ожидании каких нибудь любовных фраз его глаза заблестели от возбуждения. Помнит он слова ее, что они будут всегда вместе, что она его любит так, как никогда не любила, что не хочет его терять. Он верил во все это. Он хотел верить.
— Ну говори же, — с улыбкой сказал он. Ему поскорее хотелось узнать, что она хочет сказать. Но тем самым он ее смутил. Она отвела голову в право, сжала губы и опустила глаза, потом сделала глубокий вдох и выдох и уставилась на него.
— Мы не подходим другим другу. Нам лучше расстаться, — сказала она даже не смутившись, как будто бы так и должно было случиться у них. У него что то заиграло внутри. Что то начало наматывать душу его до упора, до боли. Он посторонился назад. Ему было плохо. Он спокойно вышел из помещения, сильно захлопнув дверь за собой. Ему хотелось в дождь, хотелось, чтобы ветер его обнимал. Он сразу понял, что был человек, который был ближе к ней, чем он. Слишком был доверчив и добр. Просто ошибался, как всегда. Доверился не той. Не на ту надеялся. Надежда умерла, как и он вместе с ней.

Пролог 5

Наши мечты реальны до тех пор, пока мы в них верим. Мечтам нет границ, сколько хочешь столько и мечтай, от чего и пошла фраза: мечтать не вредно. Реализуя идею, ты создаешь что то особенное, неповторимое, индивидуальное. Реализуя мечту, ты создаешь лишь результат ее работы, ее функций. Мечты могут быть разными: как маленькие, так и большие. Ты мечтаешь в силу своей извращенности, как бы сказал Фрейд. Если ты любишь футбол, то тематикой твоей основной массы мечтаний будет футбол. И так с каждым. Нет дивергентов( предрасположенных ко всему одинаково ), иначе они бы считались идеалом, совершенством. Чем больше ты мечтаешь, тем богаче твоё воображение и фантазия. Создавая образы в голове и заставляя их двигаться, говорить, ты пропадаешь на долго в созданном тобой мире, забывая о реальном. Забыв реальном мире, на яву ты представляешь собственный выдуманный мир, и считаешь, что все можешь изменить. Значит мечты это некий наркотик, которым нельзя злоупотреблять. Фраза: мечтать не вредно, показана в адекватных рамках, в рамках разумного. Появись в цикле зависимость к мечтаниям, ты сойдешь с пути предначертанного, на тот путь, который ты будешь рисовать себе сам, забывая о реальности, которая не куда не исчезла, а продолжила существовать. Сойдя с пути истинного, ты разрушаешь цикл, а следовательно цикл прекращается преждевременно.
Он был повержен. Дождь так и хлестал его. Он как бы хотел этого, хотел чтобы дождь был ещё сильнее. Шел быстро, ноги сами его несли. Как она могла так поступить? Он делал для неё больше, чем для себя, чуть ли не жил для неё. Он думал о прошлом: как же им было хорошо вместе. Они хотели детей, хотели улететь куда-нибудь. Она хотела собачку в дом. Он представлял как они жили бы вместе: дом, по дому бегают дети, играют; на диване сидит он и она, они обнимаются, они счастливы. Но сейчас она будет с другим, будет обнимать другого, будет целовать другого, мечтать с другим, но не с ним. Он для неё исчез из интереса. Он для не пропал из мира. Пропал со своей надеждой. Но ничего в этом нет, найдёт другую. Он так глубоко мечтал, что окончательно позабыл об аккуратности. Хоть он и шел по тротуару, но водитель был уж совсем не осторожен и на повороте забыл притормозить. От дождя дорога уж слишком была скользкой. Машина сбила его так, что он отлетел на метра 2, после чего машина переехала его. Но он всего этого не заметил, ему было не больно. Он умер в реальности, в которой потерян, но не в собственном мире, в котором заблудился.

Пролог 6

«Веришь мне?». Чтобы это могло значить? Доверять человеку, его действиям, словам — иметь некую опору, которая для тебя, по твоему мнению, будет стоять долго. Но с чего бы доверять человеку? С детства говорили тебе: не доверяй не знакомым людям. От незнакомцев много чего можно ожидать: хорошего или плохого, но чтобы избежать плохого, единственный способ — избегать. То есть недоверие это способ избегания неожиданных последствий. Но ведь и от знакомых людей, друзей, родных ты можешь не ожидать чего то. С чего тогда ты доверяешь им? Многие годы ты прожил с ними, хорошо их знаешь, повадки, характер, нравственность, пристрастия — все. Но ведь это не всегда может оказаться правдой. На самом деле твой друг не увлекается пением, а ходит на футбол, твоя подруга сказала, что все нормально, хотя вчера была грустной весь вечер и так далее. Намеренная ложь. Попытка спрятать личность. Для чего бы? Взглянув на это с другой стороны, можно понять их. Не доверяют. Все кому то не доверяют, и чтобы избежать неожиданных последствий говорят ложь о себе, тем самым скрывая свою личность, обеспечивая защитой. Следственно, недоверие это так же избежание неожиданных последствий, путём недостоверной информации в свою сторону. Те, кто доверяют всем, бедные люди. Эти бедняжки попадаются во многие инциденты. Но им свойственна манера: доверяй, но проверяй. Они всегда хотят удостовериться в том, что доверять тебе можно, тем самым спасая самого себя. То есть доверие в своём понятии для цикла играет роль облегчения циклических процессов. Но если доверие не оправдалось, то вместо облегчения циклических процессов мы получаем яд, который будет их разлагать.
Светло. Он с трудом открыл глаза. В его детской комнате были раскрыты шторы. После вчерашнего разговора самим с собой он резко изменился и доверился своим рассуждениям. Неужели так и должно все быть? Он сел и схватился за голову. Она болела. Он явно испытывал боль. Он попытался встать, но не смог. Голова закружилась, и точно груз какой то на него свалился, что его так кинуло обратно на кровать.
— Что со мной? — думал он. Он был встревожен. С ним никогда такого не было. Заболел?! Не может быть. Нужно собираться в школу. Он снова сел, вдох, выдох, встал и пошёл к зеркалу. Уши его были красные. Все таки заболел. Но ему нужно, чтобы кто то предупредил о том, что не в состоянии прийти в школу. Он начал искать телефон и искал в правильном месте. Сразу же нашёл и начал набирать своего соседа по парте. Не то, чтобы они были друзья. Гуляли как то вместе, в классе подшучивали над девочками. Пошёл гудок. Он долго шел. Так долго шел, что он было запаниковал, но все таки абонент ответил.
— Алло, — прозвучало из телефонного динамика с некоторой отбасовкой. От такого его голова опять закружилась, опять запульсировала, настолько было громко. Он приземлился на стул, стоящий рядом с ним.
— Привет, ты не мог бы сказать, что я болен и не приду сегодня на уроки? — спросил он, жмурясь от боли. Держался за голову, мял и перемешивал волосы, скрещивал ноги, настолько было больно.
— Ах, да, хорошо, — сказал абонент с некоторым опозданием и бросил трубку. «Надеюсь, он скажет обо мне» — думал он. Он буквально верил, или хотел верить, что его товарищ скажет о нем. Его терпение угасало, как и его силы. Он встал, еле как дошёл до своей кровати и упал на неё в полном бреду. Он заболел не на шутку. Будто горячкой. Все время повторял: «Страх, страх, страх». Увидев его, родители, конечно, сразу же отвезли в больницу. Что ты думаешь? Врачи были в панике: столько симптомов было у него. Одни говорили горячка, вторые — мигрень, третьи вовсе не знали что и сказать. Его отправили в палату, где он провалялся около месяца один. Конечно, его навещали, не без этого, кормили, радовали подарками. Но в тот момент он чувствовал что-то сильное в себе, но одновременно слабое, что то очень горячее, что обжигает его изнутри, и одновременно холодное, что от холода прятался под одеяло каждый раз. Но он успокоился в один момент. Как ты думаешь от чего? Как оказалось, тот товарищ его не сказал ничего учителю о его болезни. Звонили родителям, вызывали их. Учителям рассказали, что тот болен и не способен на обучение некоторое время. Об этом всем его мама рассказала ему, а он улыбнулся, и уснул. Улыбка пропала, но его лицо стало серьёзным, будто бы он не спит, а прикидывается. Но нет, он спал, крепко спал. Ему снился не долгий сон, но он ему запомнился на всю жизнь: как его товарищ падает глубоко в бездну.
Через месяц он вернулся обратно домой. Он так скучал по всему этому, но, увидев дом, у него сразу же пропал интерес, зайдя в комнату, он не ощутил какого то наслаждения. Он стал каким то другим. Он снова изменился. Взяв телефон, он начал удалять контакты один за другим, оставив только тех, кого считал близкими. После телефон был брошен. Он свалился на кровать и уставился в потолок. Теперь он ничего не чувствовал. Он снова изменился, снова стал другим.

Пролог 7

Если ты хочешь соврать человеку по настоящему, то скажи ему, что ты его любишь. Любовь интерпретируется во многих понятиях, воспринимается в разных объектах, представляется в разных формах. Любовь субъективна. Она многогранна, имеет множество сторон. Но что же означает фраза: «Я тебя люблю»? Нужда в присутствии рядом с этим человеком постоянно, внутренняя «я» переходит в мысли об этом человеке, забывается все, кроме него, человек видится под иным ракурсом: он кажется для нас красивее, умнее, сильнее, замечается множество деталей, человек как бы обведен жирным контуром, он выделяется средь окружающего общества, ты отдаешься ему. Прекрасное это чувство любовь, когда оно взаимно. Страшная боль — неразделенная любовь. Один человек любит другого, а другой первого нет. Первый всячески будет уделять внимание любимому человеку, но в ответ не получит взаимности. Он страдает, но идёт дальше, идёт до тех пор, пока его не отвергнут, либо не свершится взаимный ответ. Если же его отвергнут, то с этого момента начнётся боль. Внутри не то, чтобы все пропало, как будто стягивает туда все, что снаружи, слёзы так и хотят течь и течь, сердце начинает настукивать Азбуку Морзе, руки дрожат, начинается депрессия, страх. Настроение пропадает надолго, и нет возможности его вернуть. Теряется внимание на основные повседневные дела. Внимание вообще пропадает. Но со временем все входит в норму, но это не всегда и не у всех. Значит любовь несёт лишь отрицательное воздействие на цикл? Только лишь в ситуации с «неразделенкой». Основные циклические процессы гасятся, мир становится тусклым и прозрачным, теряется ориентир, и в итоге ты сходишь с основного пути. В ситуации же взаимной любви все по-другому. Каждый, уделяя внимание своему человеку, поддерживает его должным образом, находит недостатки, исправляет их, помогает, учит. Циклические процессы делятся уже не на одного, а на двоих, что говорит об облегчении жизни. Совсем другое дело, когда чувства гаснут, они уже не те, что были в самом начале: бурные, тёплые. Наступает чувство ответственности перед человеком, которому ты себя отдал: либо ты его предашь и уйдешь к другому, либо останешься и докажешь свою не безразличность. К сожалению, ответственность мало у кого осталась, и те, кто реально любит, остаются в одиночестве, так как преданы одному и не могут ему изменить, не могут предать чувств, остаются одни в комнате, в которую сами себя и вогнали, и закрылись они тоже сами, но открыть не в состоянии. Не хотят выходить, хотят побыть одному, не хотят никого видеть, хотят умереть. Любовь — это чувства, а чувства могут притупляться или пропасть вовсе. Разве бывают бесчувственные люди? Ведь чувства связаны с душой человека, значит бесчувственный это бездушный. Разве бывают бездушные люди? Душа имеет нравственность, предрасположенность, и если человек без нравственности, то и без души, а безнравственных людей много. Значит, если человек не может любить, то он безнравственный? Трудно ответить, ведь он может не любить, но помогать людям, а нравственность отражается в морали. Если идти против правил морали, то ты безнравственный. В правилах морали не указано любить, значит нравственность от любви не зависит. Все просто.
Он от многого отказывался, многое терпел, со многим соглашался, многое принимал. Внутри него что только на протяжении жизни не происходило, но он этого не чувствовал. Хотел, но не чувствовал. Он так сильно хотел этого, что самовнушил эти чувства, но душу не обманешь. Она ничего не чувствовала. За весь цикл он отверг от себя всех, кто не стал для него кем то. За весь цикл он не образовал своего общества, круга общение, не нашёл надёжной опоры — надежды, не нашёл людей, которым он мог бы доверять, не реализовал собственных идей, и не образовал свой спектр мечтаний, думая только об одном, он потратил силы ему, упав от бессилия. Перед тем, как упал, он увидел яркий свет, ослепивший его. Он было хотел протянуть руку к нему, но не мог. Земля была никакой. Он просто упал, просто закрыл глаза, просто умер без чувственно.

Пролог 8

Бог. Кто это? Прообраз человека? Какое то другое создание? А существует ли он вообще? Может быть это то, что находится внутри нас? Допустив слово против Него в присутствии человека верующего, уже является оскорблением личности, хотя ты всего лишь выразил свою позицию своего пути жизни. Как же верить в то, что даже нельзя представить? Не знаю, люди верят в то, что хотят верить. Честность религии в вере и любви в Бога, то есть Он есть своеобразная опора, на которую ты можешь возложить свои проблемы. Если ты их возлагаешь не на себя, то про них забываешь, но ведь Бог более вымышленный образ, чем реальный, тем самым возлагая на Него проблемы, ты просто хочешь о них забыть, и забываешь. Но проблемы ни куда не пропали, а остались. Они тянуться за тобой как хвост, но ты их не чувствуешь. В конечном итоге они всплывают в самый неподходящий момент. Никак не хочу оскорбить верующий, это полностью их решение. За каждым из них есть одно, либо множество неудач и провалов, а то и полных катастроф, и чтобы избавиться от дум над ними, вера сама к ним приходит к Нему, и верующие молятся, чтобы спастись, забыть, очиститься. Тех, кто не веруют, называют атеистами, точнее так называют они себя сами… Ты ведь один из них, не так ли? Это те люди, которые примкнули научному пониманию и отбросили религиозное. Они сами научились решать свои проблемы, ведь ты смог победить свои принципы, выращенные в детстве. С помощью общества? Оно конечно формирует твою личность, но разве ты его слушал и воспринимал? Ты самовоспитал себя, себя сформировал, создал собственные законы. У тебя свои верования, но нет Его, который мог бы за тобой наблюдать. Ты сам для себя Он. Ты перестал чувствовать общество, которое тебя окружает, не веришь в то, во что верили веками, не даёшь надежды на то, во что вкладывают жизнь, не любил Того, Кого все любят, мечтал о том, что тебе не пригодилось в жизни, в то, что ты даже не реализовал, Истратил силы данные Им не на то, что нужно, и ты сошёл с пути истинного. Ты не привлек людей к себе, не смог заставить их в «Себя» верить, и поэтому ты отверг их, но не понимал, что отвергли тебя. Ты перестал иметь чувства, перестал понимать реальность, и в созданном мечтами мире заблудился. Ты стал никому не нужным. Ты стал «пустым»…

3

Он лежал все так же, изредка подергивая ногой или рукой. Глаза его были открыты широко, будто бы был удивлён чему то. Рот немного раскрыт. Он обнимал себя не от холода, а от страха, хотя здесь никого не было. Это он так думал. Незнакомец наблюдал за «пустым», для него он был удивителен и убог, своеобразен и прозрачен. Незнакомец впервые видит такого. «Пустой» все так же не замечал его, ему было не до кого то, кроме «Себя» и своего мира мечтаний, в котором утонул. Незнакомец наклонился поближе, чтобы понять: что же видит «пустой». Он был вовсе не удивлён в увиденном: «пустой» падает глубоко в бездну, постепенно становясь чёрной и незаметной точкой. Как «Он» поступил со всеми, такой «Себе» путь и пред описал. Падать, как падал его товарищ, как его бывшая и остальные. Здесь не было никого, потому что они все упали.
— Это твоя жизнь, — сказал незнакомец. — Вот твоя жизнь без лишних красок. Ты видел лишь картину, но не видел ее суть. Я помог тебе, «пустой», прояснить суть. Она пропала для тебя и потерялась, ведь ты сошёл с пути истинного. Одиночество, страдания, мучения, вера, любовь — все, что ты не почувствовал, будешь чувствовать сейчас. Никто не смеет отклонятся от цикла, ведь он постигнет тебя рано или поздно. Не в состоянии выполнять циклические задания в условиях, данные тобой циклу, будешь выполнять их в условиях, заданных ним. Не до, так после. Считай, что ты рассчитываешься с долгами.
«Пустой» молчал. Он уже не слышал ничего. Слишком глубоко упал и продолжает падать. Вдруг его глаза наполнились ужасом и болью. «Пустой» начал кричать, стонать, рвать на голове волосы. Он услышал в своей голове голоса и начал бить ее. Это были голоса тех, кого он скинул в пропасть, в которую сам себя и сбросил. Может быть, они уже упали, а может ещё падают. В этот раз «пустой» был совсем один. Незнакомец сделал все, что от него требовалось, и поэтому исчез. Боли стали сильнее, что он стал бить головой об пол. Он бил так сильно, что пол начал трескаться. Удар, ещё удар, ещё. Он не чувствовал боль от ударов, но чувствовал боль внутри. Пол треснул и обвалился. «Пустой начал падать. Падать как во сне. Стало совсем темно. «Пустой» закрыл глаза, и вот он видит, как спит, и кто-то сидит рядом, на его детской кроватке. Это девушка. Прекрасная девушка. Стоило открыть глаза, как картинка не пропала, а вместо девушки сидит незнакомец. Все тот же. Он наблюдал за ним маленьким, за тем как он спал.
— Вот таким ты был, — начал незнакомец, — маленьким, но понимающим многое. Таким, — картинка сменилась на вечер, когда «пустой» вернулся с больницы, — стал после долгих размышлений. Ты стал в корне меняться, эволюционировать, но быстрее и прогрессивнее, чем остальные. То, что дала судьба тебе в детстве, ты отверг и придумал новое, ты самовоспитал себя. Здесь, — теперь «пустой» видел, как он уходил с работы, не обслужив нуждающихся в лекарствах, — ты поступил так, как и узаконил себе. Ты никому был ни чем не обязан. Одна из женщин в этот же вечер и умерла, мужчины разницей в 2 недели через полтора месяца, в общем в другой очереди теперь они стоят. Здесь, — он видит улицу, дорогу, дождь, себя видит, как идёт, — ты потерял грань между реальностью и своим собственным миром мечтаний. Ты многого хотел, но не того, что нужно. Ты истратил силы, чтобы доказать себе, что не все так плохо. Забудь об этом мире и живи тем, что предписала тебе судьба. Она точно знает, что для тебя хорошо, а что плохо. И поэтому восполнись! Восполнись! Восполнись! — вскликивал незнакомец. Вдруг проявился яркий свет, как тогда в последний раз. И вот он снова упал, только теперь как тогда на землю, но теперь он ее чувствует. Мокрая от дождя и холодная. Его глаза закрылись. Он восполнился.
— Аах! — вскликнул он, приподнявшись от испуга. Он лежал в кровати. Явно испугался, но не помнит, что ему снилось. Он лег и начал смотреть в потолок. Не мог уснуть. Вдруг видит, что дверь распахнулась, и в комнату вошла девушка. Очень красивая девушка. Она села к нему на кровать, отодвинув одеяло. Он посмотрел на неё странным взглядом, потом снова в потолок и спросил:
— Что значит для тебя страх?

Глава 2
1

Каждый раз теряя, ты стараешься защитить это еще лучше, чем в прошлый раз. Порой это входит в неотъемлемую часть жизненного пути ( терять, находить, защищать, терять и т. д. ). Перепробовав все, что только можно, ты пускаешь в ход свою энергию, которая не рассчитана для этого, ты слабеешь, теряешь с истинного пути цель, которую впоследствии не выполнить. В конце концов, ты отдаешь свою жизнь за потерянное, посчитав это не слишком дорогой платой. Но разве это того стоит? Может нужно когда-то перестать гоняться за искушением и отпустить упущенное раннее, чтобы вернуться за ним позже уже подготовленным или забыть об этом. Жизненный путь расписан для каждого так, что каждая душа связана с каждой другой, чтобы мир казался не таким уж и серым. Если в процессе почувствовалось одиночество, тоска или горе, то скорее всего ты заблудился и сошел с пути истинного. Стараясь вернуться обратно в свою колею, ты ищешь новых знакомств и банального общения. Общество, как ни что другое, является лекарством от одиночества, тоски и горя. Но если и оно не способно предотвратить происходящие внутренние переживания и проложить тропу к главной дороге, то ты не просто потерял путь истинный… ты потерял себя.
— Тебе снова снился страшный сон? – спросила Элли, проводя пальцами по груди. Я нехотя слышал ее, сквозь сон, как бы не различая реальность от выдуманного, но то, что это говорила я понял сразу. Она лежала рядом в моей майке, которая на ней выглядела мешком. Я открыл глаза, но тут же зажмурил их, от яркого света в комнате. Элли не любила задвигать шторы на ночь, так как боялась темноты. Привыкнув к освещению, я приблизил к себе Элли рукой, на которой она лежала, и поцеловал. Приподнявшись, я протер лицо руками, чтобы более-менее проснуться. Бессонница убивала меня. Либо я не сплю, погружаясь в книги, либо сплю, но очень мало. Было дело, что я прибегал за снотворным в аптеки и с счастьем бежал домой обратно с мыслью, что я буду спать. Она все также лежала и не хотела вставать. Это было понятно по ее лицу. Было ясно, что спать она не будет, но поваляться еще пару минут не откажется.
Было светлое субботнее утро. И планов на сегодня не было. Решив, что выпив пару глотков холодной воды и вернуться в кровать, будет единственным верным решением на сегодня. Кроме снотворного я ежедневно покупал таблетки, которые мне прописал мой лечащий врач. У меня, к сожалению или к счастью, биполярочка, но, честно говоря, пользы от этого никой я не получаю. Постоянные кошмары, нередко веду разговор сам с собой, сам того не замечая. Бывает, я теряю настроение на час-два, порой неделями ходил с каменным лицом. Были и резкие перепады настроения. В общем ничего хорошего. Зато, как говорится, одному скучно не было. Сев на край кровати, я принял таблетки, прописанные доктором, и снотворное, чтобы хоть один день поспать без нервов и в спокойствии. Элли все также лежала на кровати и смотрела в потолок, будто наблюдала за чем-то. Я лег рядом, укрывшись одеялом.
Элли – моя девушка. Я познакомился с ней на одной из вечеринок своего друга, у которого было что отметить, но я точно не помню что. Она ревнивая красавица. У нее не то, чтобы пышная грудь, но формы имелись. Ее достоинствами были волосы и глаза. Глаза голубые с переливом в сиреневый, а волосы черные и прямые чуть ниже плеч. Она тогда стояла у стены в углу, в руке телефон. Я подумал, что она кого-то ждет, и так все и оказалось. Элли не задолго до вечеринки познакомилась с одним парнем, но тот не пришел. Она уж было сильно расстроилась, и я подошел к ней, чтобы хоть как то отвлечь ее от этого недоразумения. Мы прошли на второй этаж, взяв с собой одну бутылку шампанского, два роккса и карты. Элли сама предложила их взять. Я нашел одну не занятую комнату, и мы зашли туда. Пройдя немного вдоль комнаты, чувствовалась свобода. Она была просторная, но и не пустая. В ней была двуспальная кровать, стол, два стула, шкаф, занявший половину стены. Элли включила свет, и комната наполнилась красками. Вполне не дурно. Мы сели по разные стороны кровати, и она предложила сыграть, начав тасовать колоду, а между тем открыл бутылку и разлил по половине роккса каждому. Игра началась, но недолго. Она лихо разыграла меня, и я остался в полном удивлении, а она просто хихикала. Я взял реванш, но и это не помогло. Тогда я предложил:
— Может, сыграем в мою игру? Но только с одним условием, — сказав это, у меня появилась улыбка, глаза смотрели прямо в ее. Я задумал не плохую мысль, но не факт, что она понравится ей, но попробовать стоило. Кто не рискует, тот не пьет шампанского! а я еще не допил первый роккс.
— Что за условие? – спросила Элли, улыбнувшись. У нее была прелестная улыбка. Так и хотелось оставить этот кадр у себя в голове на всегда и любоваться. Она перекинула голову с левого на правое плечо. Волосы так и летали за ней.
— Мы будем играть на раздевание, — мне вдруг стало стыдно. Я как бы даже приготовился уже получить пощечину, но я лишь удивился еще сильнее, после того как услышал:
— Ну давай, рискни. Можешь сразу раздеваться, шансов у тебя все равно нет.
— Это мы еще посмотрим.
Первая игра длилась напряженно и, на удивление, достаточно быстро. В мои планы входило сначала ей поддаться, а потом начать играть с ней серьезно, поэтому первую игру я проиграл.
— Снимай майку, шулер! – возмущенно вскликнула Элли недовольная моей медлительностью. Я снял майку. В ту ночь я был не то, чтобы просто одет, но и не парадно. Можно сказать как обычно. Черная майка, джинсы черные и кеды. Кеды были черными тоже. Была какая-то страсть к этому цвету. Ко всему этому я был спортивного телосложения. И как только я снял майку, Элли не без удивления разглядывала мое тело. Кроме мышц, на теле были и ссадины, шрамы. В детстве я был любопытным и много куда падал, много где терялся, много с кем дрался. В общем веселое детство. По ее лицо видно, что она хочет прикоснуться, но не решалась. На ее лице было написано – стесняется. Я подсел ближе, взял ее руку и поднес к телу. Она посмотрела мне в глаза, а потом вслед за рукой, гулявшей от шрама к ссадине. Я же в это время смотрел в ее глаза. Именно в ту ночь я сразу понял, насколько они прекрасны. Она остановила руку у сердца, и она не то удивилась, не то испугалась, отдернув руку.
— Что с тобой? Твое сердце… Оно… — говорила она с дрожащим голосом.
— У меня тахикардия из-за малого сна и неправильного режима. Не пугайся.
Она снова прикоснулась к тому месту откуда же и отдернула ее. Она не могла привыкнуть к такому ритму сердца. Я все также смотрел в ее глаза. Заметив это, у нее на щеках появился легкий румянец, от стеснения, и она улыбнулась.
— Нравлюсь? – спросила она, продолжая разглядывать меня. Я был не готов к такому. От небольшого испуга я осушил роккс.
— Да, — сказал я. На нее как будто не произвело никакой реакции мой ответ.
— Я так и думала, я всем нравлюсь, — сказала она, будто разочаровываясь в своей красоте. Было такое ощущение, что ее достали все эти навязчивые парни, которые без ума от ее глаз, от ее форм. Она явно уставала от них. Может быть, она стала даже боятся этого всего. Как вариант, ей давали надежды и она сама поддавалась в искушение молодой любви, но тут же была променяна на вариант получше. Как игрушка. Ужасное чувство. – Ты мне, кстати, тоже, — эти же слова меня попросту ввели в стеснение. Не то, чтобы я был красавец. Просто мне было приятно и неожиданно было услышать это от Элли в мой адрес.
Я разлил еще по рокксу каждому, а потом еще до тех пор, пока бутылка не кончилась. Время летело быстро, а мы его не замечали. Прошел, примерно час или полтора с тех пор, когда мы вошли в комнату. Карты нас уже не интересовали, что не сказать о нашем прошлом. Мы рассказывали каждый о себе. Смеялись где то, где то грустили, но нам было хорошо вместе. Шампанское не заставило нас долго ждать. Я был пьян, но я говорил уверенно и спокойно. Она тоже была пьяна, но вести беседу была способна. Вдруг меня совсем уж переклинило, и в голову ворвалась мысль податься резко вперед и поцеловать ее. Но не сейчас, нужно было выждать момент, и он, к счастью подвернулся мне.
— У тебя есть девушка? – спросила она, проводя пальчиками по краю роккса. Она наблюдала за этими движениями, но частенько, прикусывая губу, поглядывала на меня.
— Нет, а тебя есть парень? – глупо, конечно, что я это спросил, ведь я знал, что с ней было, когда решил ее поддержать. Я уже был готов, что ответ будет не желанный, но:
— Нет, к счастью… или к сожалению, но нет, — сказала она, свернув губы трубочкой, а затем резко прикусила нижнюю и посмотрела прямо в глаза. Ее глаза были полны страсти. Она хотела меня, также как хотел ее я. Вот он! Вот он этот шанс! И я рискнул. Я поцеловал ее прямо в губы, а она не сопротивлялась. Поцелуй от силы был две секунды, и я немного отдалился назад, чтобы еще раз взглянуть в ее глаза, настолько они были прекрасны. Но меня снова потянуло к ее губам, как ее. Мы вцепились друг в друга, сплелись руками, на пол попадали рокксы, бутылка, карты разлетелись по кровати. Одежда и вовсе не заставила себя долго ждать.
— Погоди, — сказал я, в полном возбуждении, тяжело дыша. Она не хотела отцепляться от моих губ. Ей это нравилась. Страсть так и бурлила внутри нее. Я встал и закрыл дверь на замок, выключил свет. В комнате было достаточно лунного, так что я без труда вернулся к начатому. Так мы и познакомились. Прошел год с тех пор. После месяца знакомства она переехала ко мне, и так около года мы жили. Теперь же вместе мы лежим на кровати и встречаем утро, думая, что проспав этот день, нет ничего увлекательнее и лучше.
Хуже всего, когда мне снятся сны. Беда их в том, что я могу чувствовать все, происходит в них, могу решать, действовать, но не могу отказаться от них. Лучше бы я вообще не видел снов. Зачастую мне снятся кошмары. Вижу какое-то существо в плаще. Каждый кошмар я видел его. Именно из-за этого я стал посещать доктора, и именно поэтому я начал принимать препараты.
Заиграла музыка. Звонил телефон. Небольшая пульсация в висках отдавалась болью, напоминая о сонном утре и усталости после вчерашнего рабочего дня и загруженной ночи. Протерев глаза, я попытался сообразить, где находился телефон. Звонил док. Что ему интересно от меня нужно в это утро?
— Том, приветствую. Это я, Гаррисон, — говорил он с каким-то радостным голосом, как будто он восхищался тем, что он сделал, словно ребенок.
— Да, я уже понял, — я никак не мог скрыть свой сонный голос, еще ко всему и зевнул.
— Я кое-что нашел, тебе это понравится. Сейчас, если не занят, может подъехать? Это, возможно… ну или не точно… нет-нет, определенно, так будет правильнее, поможет, — он терялся в словах. Его явно взбудоражила находка. Ну что ж, раз это определенно поможет, то почему бы и не попробовать. Уже надоело вникать в суть каждодневных кошмаров и реплики незнакомца, блуждающего в черном плаще, словно смерть. Ему не хватало косы на плечо.
Я снова встал и пошел в душ. Утро явно побеждало мое состояние, мне так и хотелось лечь снова в кровать к Элли, которая заснула. Она так мило спит. Видели бы вы ее. Руку закинула за голову, вторая рука лежит на груди, держа одеяло, чтобы я его не забрал себе. После душа кофе, после кофе еще одна чашка. Уже немного легче. Краем глаза я увидел свой кабинет, дверь которого была приоткрыта, попивая чашечку кофе. Я писатель, и большая часть моей работы это книги, рукопись. Бывало, я пробовал работать в газете, но чересчур деловая манера письма мне не давалась. Я пишу свободно. Вот вчера я и просидел в нем почти всю ночь, поэтому меня так и тянет, словно магнитом, к постели.
Поцеловав Элли, одевшись и забрав ключи от машины, я двинулся к доку. Он принимал меня в своей квартире, а она находилась не так уж и далеко от моего частного дома. Первый раз к нему я пришел на прием в его отдел, в другой части города, но со времени мы сдружились, и мне предоставил он право не кататься по городу, а заезжать прямо к нему.
Его квартира почти не отличалась от офиса: сам он сидел за столом на кожаной софе, по краям которой стояли такие же кресла, направленные к столу. Стол письменный, завален бумагами. По двум углам расставлены огромные цветки чуть ли не до потолка высотой. На стенах висели картины небезызвестных художников, как говорил мне док, но я не увлекаюсь картинами и их создателями, поэтому об этом я вам ничего не скажу. Генри, мой лечащий, работал за ноутбуком, от которого почти не отходил, за что и заработал плохое зрение, потому и носит очки. Сам же он курил сигареты, но при этом отзывал от этой вредной привычки. На столе стояла бутылка вот только открытого виски, а рядом стакан, наполовину полный алкоголя. Одет не официально, а, как говорится, «по-домашнему»: халат, тапочки. Жены у него не было, собственно детей тоже, зато денег наживал на клиентах приличные, предпочитая ездить в отпуск за границу на недельку-другую. С меня он денег не брал, а как он говорил: «… по доброте душевной, мой друг…», при этом посмеиваясь и кашляя. Его козырь это, безусловно, внешность. Кто бы мог подумать, что ему уже 44 года, при этом выглядит на все 25, не больше.
Как только я вошел, он взглянул на меня, улыбнулся, резко встал, подбежал и начал приветствоваться:
— Ну, неужели вы приехали, Томас, — схватив мою руку, он начал ее трясти.
— Я ехал к вам так, как только разрешено.
— Ох, я надеюсь, что так это и было. Но ведь дело не в том, так? Вы же ко мне, Том, приехали за информацией, которую я для вас раздобыл, так? – в каком-то лихорадочном настроении расспрашивал меня док. Чувствовался алкоголь, но это нельзя назвать перегаром. То, что док был немного пьян, можно понять спокойно и не заморачиваясь.
— Да, док. Давай к делу.
— Как ты себя чувствуешь во время того, когда занимаешься книгой? – спросил док, усаживаясь за стол на диван, доставая из выдвижного шкафчика стакан и наливая в него виски. Он уж было потянулся за сигаретой, чтобы мне предложить, но я достал свои и закурил.
— Как будто в другом мире. В какой-то степени мое состояние отлично сказывается в написании сюжет, описании всего окружающего, а как связаны книги с моими кошмарами? – уставился я на дока, взяв стакан. Сначала он молчал, потом, затянувшись, ответил:
— Напиши книгу, сюжетом которой станет твой кошмар.

2

— Том? – в надежде на ответ, я оттянула одеяло от себя ногами, но ответа не было. Протерев глаза, потянувшись и убрав свисавшие на глаза волосы, я осмотрела комнату. Белая, светлая комната была в идеальном состоянии, если бы кровать была заправлена и в ней никто не находился. Здесь было белое все: от постели до шкафа, от прикроватных ковриков до занавесок. Мне не терпелось что-нибудь съесть, так как подруги со вчерашнего дня ничем меня не позабавили, зато алкоголь умудрялись где-то найти. Странные эти подруги, зато всегда вовремя. А после них, вымотавшись, легла в постель и уснула.
Проходя мимо кухни, я заметила чашку, кофейник. Видимо, Том уехал к своему доктору. Бедняга, страдает от этой бессонницы. Помнится, он уснул в своем кабинете прямо за столом, потом резко закричал и начал рвать книги, бумагу, документы. Я подбежала к нему, а он делал это все во сне. Потом все переписывал, переделывал заново. Ох, как же он был расстроен.
Сняв майку, нижнее белье и войдя в душ, ринувшаяся холодненькая вода покрыла мое тело мурашками, заставив забыть о сонливости. Обмочив лицо, дрожа, я вышла из душа прямиком за полотенцем, висевшем на батарее. Теплое. Я укуталась в него и пошла в спальню за чистыми вещами. Так и хотелось по скорее одеться, выпить чашечку чая, просмотреть что нового у подруг, придумать куда бы пойти завтра и лечь в кровать в поисках новых снов. Сегодня я особо ничего не запомнила, что было у меня ночью в голове. Все виделось какими-то обрывками.
«Неужели у меня такая маленькая задница?» — подумала я про себя, разглядывая свои бедра, тело, вертясь перед зеркалом. Я пытаюсь следить за своей фигурой, но порой хочется чего-то вкусного, и я это позволяю себе, а бывает просто лень идти на беговую дорожку или просто пробежаться утром, как это делает большинство людей, следящих за формой. Как бы глупо не прозвучало, зато лаконично и верно: мне лень! И все заключается только в этом. Бывало, я работала в рекламном агентстве, возилась с бумажками, документами, которых копилось кучами, и они не убывали, а лишь нарастали, так как на местах было мало трудящихся, и среди них меня явно не было. Я не то, чтобы не хотела, просто это утомляло впервые же минуты работы, и ничего с этим не поделать. Как только меня не отчитывали, не грозили увольнениями, дисциплинарными взысканиями, штрафами, но при этом всем не увольняли, а оставляли, так как я хотя бы что-то делала, а на работе была нехватка трудящихся. Догрозились – я ушла сама.
Чай зеленый, так как черный не для меня. Попросту не нравился, вот и все. Подруг просматривать не захотела все-таки, а вот чем бы заняться завтра я усердно начала копаться в интернете. «Прокат нового фильма в ближайшем кинотеатре» или «Хотите отлично провести время? Тогда у нас есть место для вас в фитнес клубе, где…»…
— Скучно, — сказала я. Все-таки не чем было нам заняться. А ,может, и было, но искать я точно не хочу. Пусть этим займутся подруги, а пока я могу наслаждаться сном до приезда Тома.

3

— Но кому же будет интересна эта ересь? Существо в плаще, которое ведает тебе о том, о сем, все время преследует тебя. Навряд-ли…
— Тебе стоит попробовать. Это как способ избавиться от них. Я читал о дневниках, в которых ты описываешь свои дни. С психологической точки зрения, конечно, это дает избавиться от плохих моментов и помогает запомнить хорошие. Ну как? Я могу помочь…
— Нет, док. Пожалуй, в этом мне помогать не нужно. Ну, если только ты прочтешь все потом.
— Безусловно.
— Договорились.
Мы немного еще посидели, поговорили о своем, а потом я собрался и уехал, так как док чересчур много выпил за то, что смог помочь другу, то есть мне, такой находкой. Только-только подходило к полудню, а тем временем я решил заскочить к знакомому в соседнем квартале прямо в ларек, в котором продавались книги. Мне нужно писать и описывать уже готовый сюжет, напитанный страхом, неожиданностями. Но проблема в том, что я не писал никогда хорроры. Мне нужны были слова, связки, новые способы заинтересовать и заинтриговать, слова, чтобы описать темноту, тишину, нагнетающий момент. Проще говоря, необходимо сесть и читать тех, кто в этом хоть что-то понимает.
Ларек был небольшой, но книг для нескончаемых посетителей хватало. Тед, знакомый, владел этим помещением, но был не против продавать сам. С ним я познакомился на одном из собраний писателей не так давно, а он рекламировал свой ларек, говорил, что наши книги стоят даже у него. У меня не было на него времени, хотелось просто взять нужные книги, приехать домой и начать вникать в суть этих переживаний, начать понимать свои.
Тед стоял за кассой, обложенной книгами. Он был какой-то нервный, но на его лице была улыбка, пытавшаяся скрыть его усталость, и ей это удавалось лишь только наполовину. Посетителей было много, но не все из них были покупателями. Это и разочаровывало Теда. Денег приходило в копилку немного, но покрыть аренду, ипотеку, кредит, закупить книги, купить поесть ему хватало, хотя бывали и дни, когда Тед старался экономить на еде и роскоши. У Теда не было жены, не было детей. Родня его была в другом городе, а сам он, заразившись идеей самостоятельности, съехал от них и начал жить один. Как он говорит, ему эта жизнь нравится, но по нему видно, что он страдает. Его усталый вид, мешки под глазами, ухудшение зрения – все говорило о том, что это добром не кончится.
Взяв книги и перекинувшись с Тедом парой тройкой фраз, я вышел из ларька, кинул книги в машину и закурил. Небо было ясное в этот день. Ветерок слабо пошатывал кроны деревьев, стоявших вдоль дороги, по которой неслись машины, ведомые людьми, не знающими чем заняться в этот выходной день. За деревьями был виден парк, а за парком виднелась широкая река, отражающая ясность неба. Было немного прохладно от ветерка, но вся эта атмосфера вперемешку с дымом внутри и раннее выпитым виски согревала изнутри. В парке на скамьях сидели люди и смотрели на реку, по которой плавали кучками белые птицы. О чем они думали? Что заставляло их вот так впустую тратить время, сидя на скамье в парке и глядя на птиц, плавающих в свое удовольствие? Может, и им было это в удовольствие? Не ясно, да и не хотелось разъяснять. Я сел в машину и отправился домой.
Элли дома не было, как и ожидалось. Ее подруги меня восхищали. Они на каждый находили занятие, не похожее на предыдущие. Чем занимались они в этот раз, я узнаю лишь тогда, когда придет Элли, а сейчас у меня есть время почитать.
Я взял 3 книги, достаточно увесистые, но к концу следующей недели, я надеюсь, все прочитаю и начну заниматься своим кошмаром.

Глава 3

1