— Ч-чон! Братик, не надо….это не смешно! –

Мин тряс брата за плечи, но это не помогало. Прислонившись ухом к его груди, ответом ему была лишь тишина. Сердце Чона больше не билось. Он отскочил от брата, отползая назад. Происходящее казалось ненастоящим и невозможным. Может он спит и это просто кошмар, наваждение? Слёзы с новой силой хлынули из глаз, Мин кричал. Надрывно, что есть силы, ему было невыносимо больно. Вся жизнь рухнула. Нет больше дома, нет близких. Дракон покровитель не поможет, ему нет дела до людей. Мин обнял колени руками, пряча голову. Его трясло, тьма вокруг казалось вползла в его душу и выедала всё, оставляя после себя такую же пустыню. Сколько он так просидел? Неизвестно. Он сорвал голос, продолжая прятать голову и обнимать себя, что есть силы. От этого не становилось лучше, но и не было хуже. Холод вечера проник под одежду, въедаясь в кожу. Несвойственно для периода года мороз быстро начал нарастать. Проглотив слёзы Мин огляделся, вокруг него земля покрылась инеем. Упавшая с щеки слеза разбилась льдинкой о промёрзлую траву: 

-благословение? —

Когда-то давно драконам стихий был оставлен наказ от канувшего бога Жизни, даровать осколки своих сил достойным того смертным. Причины дара могли быть разнообразными:поощрение добродетельных качеств или дел, подкрепление стойкости характера или же шанс на лучшую жизнь. Мальчик ударил по замёрзшей земле. Зачем ему этот дар?! Решили откупиться?! Мину не нужны силы стихий, когда вокруг него мёртвая долина из его близких и знакомых, когда во всём Шоувей он остался совсем один. Вместе с гневом внутри его души, благословение рвалось наружу. Ребёнок в ужасе вскочил, когда руки, влажные от слёз и крови, окутал лёд. Попытки стряхнуть его не дали результата, он лишь сильнее распространялся хворью по телу. Его глухой крик эхом раздался по округе, в неизбежной попытке воззвать к помощи. Ноги примёрзли к земле, он успел лишь поднять голову вверх, так застыв глядя в чернильное небо ночи и только две звезды горели над его головой. Казалось глаза самого Дилуна, желтые и круглые, в усмешке смотрели за ним.