Только я к источникам подхожу, меня голос незнакомый окликает. Смотрю я значит, мужчина в лодке стоит. Да только видно по нему, что не одну сотню лет прожил. Говорит на наречии не известном.

Ну, я прислушалась, вроде поняла, язык его. Спрашиваю: «Как звать-то тебя?». А имя у него странное, толи Холён, толи Харон, не разобрала. Поняла, что не из наших мест человек. Да и приплыл он по загробной реке, смертным туда ходу нет.

Объяснил в общем мне чужестранец кое-как, что душа его здесь дожидается неприкаянная, мол отвезти положено в родные края. А пройти сквозь стены, отделяющие Тридевятое царство от Кощеева, не может. Выхожу я посмотреть, а с этой стороны старик стоит, тоже не местный, но видно, что не живой уже, не к вашему миру принадлежит. Я значит ему к лодке вход отворила, лодочник меня поблагодарил сердечно, обнял, расцеловал, раскланялся. Да и уплыли они. А я так и застыла, понять не могла, что за чудеса происходят?

— О, так это ж к нашему царю посол из Греции приезжал, а с ним лекарь пожилой был. Так вот тот лекарь и умер на нашей земле. Видно душу его ты встретила, и проводника их в мир иной, – рассудил Гаврила.

— Так значит из загробной реки вода в болото моё попала? – совсем помрачнел Никифор.

— Да нет, с чего же ей? То я на лодочника отвлеклась и источник перепутала, вместо живой воды мёртвую по каналу подземному пустила. То-то я не пойму никак, почему на огороде урожай весь поник, воскреснуть не может? – покраснела хозяйка избы.