Всё, что он помнил, это вспышку. Сначала его охватил ужас, когда пришло осознание того, что он находится в могиле. В приступе паники он извивался внутри тесного помещения и сумел высвободить руку. Откуда-то текла вода и наощупь, найдя это место, обнаружил, что можно сесть. Именно здесь обрушилась суслинная нора. Освободив от покрывающей ткани голову, Мирас понял, что откуда-то поступает свет. Один из тоннелей пропускал не только воду, как по желобу, но и был достаточно прямым для проникновения света.

«Так, — мысленно приказал он себе, — спокойно. Прямо над головой не больше полутора метров земли. Нора с уклоном, значит, около двух-двух с половиной. Немного. Руками — руки до костей сотрёшь, вытащить из кладки кирпич, если сложили не на цементный раствор.» Освободившись от ткани окончательно, он нащупал присыпанную влажной глиной, посуду. Пиалу стал использовать, чтобы как можно больше расширить нору. Как только глина пропитывалась водой, он как ковшом выгребал её из норы, всё расширяя и расширяя лаз. До поверхности ещё далеко, но уже можно было встать. Под ногами хлюпала скользкая жижа.

«Нет, так не достать. Придется вытаскивать кирпичи.» На счастье, кладку сложили на глиняный раствор. Один за другим, он выложил из них ступеньку. Ещё немного, уже можно нащупать корни горчака, которым заросло кладбище. Давая себе короткие передышки, он снова и снова возвращался к норе. Начало смеркаться. Опять охватил приступ паники. Этот слабый свет, который пробивался через нору, был как путеводная звезда. Встав в полный рост, расширенное пространство это уже позволяло, он пару раз ударил себя грязными исцарапанными руками по лицу.