Хоть и легко становится потом,
Я смешиваюсь со слепой толпою,
И это страшно тем, что тот вагон
Кипит, ревет, а ведь пришел за мною…

В толпе твое ничтожество сильней,
И лестнице не сделать тебя выше,
Ведь кто-то прошел дальше и быстрей.
Над всем есть верх, и нижнего не слышат.

Ничтожеством никто не хочет быть,
Все любят власть, но только вот не я.
Что я люблю? Ненужное ловить,
И не люблю, когда горит заря…

Я слышу шорохи исчезнувших следов,
Я вижу правильность обманчивых вещей.
За это мстят мне стаи злобных снов,
Кружа по ямам маковых полей…

Нельзя рождаться зеркалом всего,
Невольной губкою на дне.
Теряюсь я в глуши его,
И в мире неспокойно мне…

***

Смотри осторожнее в черное небо,
Пусть даже там есть хоть один оазис:
Оно затянет твои надежды
Черной дырой, но проглотит не сразу.

Сначала начнет вокруг извиваться,
Дышать эхом стали, ласкать паутиной…
Иди, не смотри и не поддавайся!
Разбавь хотя б лампой его чернила!

Улица

День загорелся. Грохот и тряска,
Скрипы и лязг опостылевших схем…
Хлюпает сонно дождливая краска,
Пенно заляпала cумрачный день.

Солнце, споткнувшись, вдруг оробело,
Спряталось нервно под куст облаков.
Небо кривится как-то несмело,
С глупой угрозой по крышам ползет.

Ноют нескладные серые крылья,
И осыпаются перья, как дым…
Мне притяжение все ж победить бы!
Только мешают вздохи машин…

Иногда

Иногда, дойдя до камня,
Что помечен твоим взглядом,
И, оглянувшись на пыль,
Что поднял в восторге действия,
Поймешь, что дошел до конца
И, оглянувшись, подумаешь:
«Зачем я так разогнался?
И где бы найти еще камень»?