По мнению одних экспертов, в день надо делать 10 тысяч шагов. По мнению других экспертов, надо сжигать за неделю 3500 калорий. Третьи эксперты утверждают, что все это балда и уже никакими способами не восстановить физическое здоровье, которое имел человек, когда стал прямоходящим, homo erectus. Именно здоровье, а не годы жизни. Для хорошего здоровья не надо иметь ни абстрактного мышления, ни современных ритуалов общежития. И не имеет никакого значения ритуал захоронения останков. Либо я жив, либо я мертвый, остальное меня не интересует. 

       Я не собираюсь провести месяц в золотом гробу путешествуя из города в город, даже неделя прощаний с Чарли Даниэлем с перевозом гроба из одно места в другое и организация паломничества от Нэшвилла до Мерфрисборо с выносом флагов и выставлением почетного караула, для умершего ничего не значат. 

      Кто бы ни умер и как бы он велик не был в глазах соотечественников, в природе от этого ничего не меняется. Река Камберленд не высохнет и Аппалачи из гор не превратятся в песок. А вот потомки могут и памятник разрушить и книги из библиотек выкинуть и сжечь.  Кто бы мог подумать, что Марка Твена признают расистом.  В этом непостоянстве и заключается особенность людской памяти. С одной стороны она безгранична для абстрактных знаний, а для повседневных у нее места мало. Не стоит стараться оставить след в истории, достаточно спокойно прожить, благо это сейчас возможно в большинстве стран. Не ровен час, очередная революция его сотрет, выковырит из асфальта на аллее славы в Голливуде,  смачно плюнет  в образовавшуюся лунку и скажет — так и було,  товарищ Харви не наш человек. Памятники надо ставить через 150, а еще лучше через 200 лет, когда тебя уже никто не помнит даже в третьем поколении.  Память о тебе должна быть нейтральной к растрепанным чувствам любых слоев сограждан.