Рея месть свою кормила. Ей миг желанный, искрами отмщения дороже стал собственной души. Неподвластная своей судьбою управлять, с тираном ложе делила по ночам. Рея единственная кто мог детей рожать от бога. Её дар, проклятьем стал невыносимым. Она утробу из тела вырывала, но каждый день рана заживала. И вновь, и вновь, Сатурну при рождении отдавая.

Муж на холодном мраморном полу овладевал женой, та билась в истерике, порываясь убежать на край вселенной. Сатурн ноги раздвигая, таз ломал за разом раз, остатки прежних пышных волос, он грубо огромной лапой вырывал. Под грузным зловонным телом, подножье горы Кибелы вдали виднелось ей. Сквозь щели между пальцев, что закрывали рот, шёпот искренней молитвы, наказа слабости своей, слышен был едва.

План созревал веками чередуясь. Утратившая всех, мать воздаяние готовила убийце. По делам судить, она не будет. Ибо не было меры такой. Ибо когда муж попросит хлеба, она подаст ему камень. По плодам не узнает их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Она бревно из глаза вынет. Ведь именем его не пророчествуют, не изгоняют бесов, не творят чудес. Именем его срубают древо жизни и в огонь его бросают.

Предвкушая миг прекрасный, свершения суда, Рея продолжала детский хоровод.