Она притащила с барахолки очередное произведение искусства, в котором искусство видела только она, да счастливый продавец, который наконец нашел единственную безумницу, которой бы пришлось это по вкусу. После гордого «вешай» и нескольких стуков молотком по стене, какая-та старая, вонючая и ужасно сохранившаяся частичка чьей-то вуали, висела у нас на стене. У нас на стене, внутри не нашего дома. Я даже не помнил, как мы там очутились, а просто наслаждался моментом, так было всегда, когда она находилась рядом. Потом она притворно уселась на диван, сбоку от которого была щель в крыше и капала вода на пол, и с ожиданием новой весны стала смотреть на меня.

-Ты никогда со мной не разговариваешь

-Ты никогда ни о чем меня не спрашиваешь

-Ты постоянно говоришь со всеми. Но не со мной

-К чему нам разговоры, коль можно просто быть?

Она скуксилась на секунду, а потом воспарила снова.

-Это же из Фицджеральда, да?

-Это из раннего моего.

-Терпеть не могу твою болтовню! Давай лучше ужинать

Она поспешно достала фарфор, хрусталь и прочую атрибутику старой зажиточности.

-И чем же мы будем ужинать?

-Да брось! Я же тебя знаю. Еда может понравится тебе только, если ты не будешь знать, что под тарелкой.

-Ты же знаешь, что это я ходил за продуктами, правда?

-Да, но, если тебе сказать, что это, то ты опять поморщишь нос, а я этого не люблю. Не со мной. Когда ты это делаешь с другими – это просто очаровательно и прекрасно. Но я не все.