Утро, ночь,  полдень,  вечер, руки тяжелеют,  голова не соображает.  Все тело словно не мое,  и так  уже четыре года,  что значит, что скоро надо на боковую,  но нельзя расслабляется.  Стреляй,  стреляй до последней капли сознание, и только падай, нет,  не предавай своих,  крикнуть, дать знать,  и только когда пулемёт перехватят и  пойдет следующая очередь,  руки свободны,  падай.  Так, такова моя жизнь, и не помню чтоб  было по-другому. И вдруг залп, секунда,  может две и взрыв. И крик. Мой крик.

В голове Старшего.

Проснувшись,  увидел лицо,  незнакомое, со сладкой надеждой на будущие  и ужасам обреченного. Голова его маленькая, каска словно скачет, пытаясь закрыть ему глаза. Глупая морда его говорит «спаси»,  а губы дрожа говорят;

— Я-я под  вашим началом,  новенький. —  эти слова звучали его как приговор. Безнадежное лицо,  дрожащие ноги. 

Глаза его постоянно бегали,  ища спасение.  Рука же его потянулась к голове,   пытаясь отдать честь,  но он так нервничал, что рука остановилась на уровне носа и закрывала его глупое,  несуразное лицо.  Он видимо увидел нашего Неудачника .Как же ему не повезло,  рука ели весит,  ногу оторвало, и крики,  вопли, мольбы о  смерти.  Одно хорошо,  отвоевался. А глаза парня все смотрели туда, где он лежал,  с ужасом и страхом осознавая куда он попал.

—  Твое фамилия,  имя,  званье! —  крикнул  я   чтоб хоть как то вести его  в то русло,  которое ему положено.