-Не обращайте внимания, мой муж достаточно строгий человек, судит всех всегда с высока. Такова уж его натура, всю жизнь был таким.
-Ничего страшного, мы всё понимаем.
-Так, вы говорите, из комитета по оказанию помощи нуждающимся?
-Да-да, верно поняли. Мы объезжаем все населённые пункты, проверяем, как живёт простой честный и трудолюбивый народ, и если кому-то нужна наша помощь, то мы её оказываем. Вот вам она часом не нужна?
-Как вам сказать, помощь нужна всегда, но не думаю, что вы этим занимаетесь. Вы всё же больше касаетесь, наверное, материальных вопросов.
-Почему же, совсем нет. Что вам нужно? Не стесняйтесь.
-Видите ли, мы с мужем совсем не приручены к земле, а сейчас были такие голодные зимы, мы еле-еле выжили. Раньше у нас были свои крестьяне, но потом всё поменялось, мы больше не имеем возможности, что-либо выращивать. Каждая крестьянская семья имеет огород, а нам где его взять? Если бы вы могли привести сюда рабочих, то мы были бы вам благодарны. Нет, не подумайте, любой труд я оплачу, просто никто из местных не соглашается, я уже и не знаю, что делать.
-Вопрос, конечно, сложный. Сами понимаете, в нашем новом государстве не то что не приветствуется эксплантация чужого труда, а вовсе запрещается. Мы, конечно, поговорим с нашей активной молодёжью, быть может, кто-то и согласится. Но это всё надо делать по-тихому. Сами понимаете.
-Ах, понимаю.
Тут Лидия – стройная женщина средних лет взяла в руку чашечку чаю, сделала маленький глоток, поставила её обратно на расписное блюдце. Её синий сарафан с прелестными красными узорами напоминал заливной луг с полевыми цветами, её тёмные и бережно заплетённые волосы придавали ей красоту, белая и безупречная кожа отливала чистотой, ровный стан и ровная шея показывали её благородное происхождение, мягкий и приятный голос наполнял собеседника положительными впечатлениями, лучезарные голубые глаза издавали свет, а аккуратные и тонкие губы вот-вот заговорят по-французски. В этой женщине смешалось два мира. Что-то было в ней европейское – французское, что-то и вовсе русское. Она была благородной, это ощущалась в каждой черте лица, в каждой манере, в каждом поступке. Марина смотрела на неё, её стало жаль женщину, но она не могла ничего поделать.
