***

Места мы смогли забронировать только через неделю, на протяжении которой Мар без устали продолжал выискивать информацию о необычной подземной экскурсии. Однако подобный эвристический труд не дал практически никаких значимых результатов: все ограничивалось уже просмотренным нами телевизионным выпуском да парой неработающих гиперссылок в Википедии. Брат, однако же, не сдавался, продолжая шутить про заговор молчания среди общественности и СМИ. И пока Мар нервничал, разводя совершенно не характерную для него суету, я решила полностью сосредоточиться на сборах, барабанным боем повседневности отвлекавших меня от лишних волнений. Для себя я решила, что любой результат будет позитивным… а экскурсионную программу можно будет легко перестроить по обстоятельствам.

Реальные странности начались, когда мы, оставив рюкзаки в ближайшем от станции отеле, в назначенное время пришли к месту прибытия поезда. Потому что помимо нас и немолодой уже женщины- экскурсовода там никого не было.

Мар и я попытались узнать у нее детали нашего маршрута, но экскурсовод — Анна Михайловна — сказала лишь, что наше путешествие по катакомбам займет у нас совсем немного времени. Мы с братом лишь недоуменно переглядывались, когда появился поезд и чей-то нечеткий, механический голос произнес: “Пассажиры, займите свои места согласно купленным билетам”. 

Какое-то неясное предчувствие снова кольнуло меня, заставив на секунду замяться прямо перед распахнутыми настежь дверьми железной махины. Но Анна и Мар уже заняли свои места, и я, игнорируя тоскливую тяжесть в груди, шагнула вслед за ними.

Расположившись на неудобном железном кресле, я внимательно оглядела старый, обшарпанный, неуютный вагон. Анна Михайловна что-то говорила о мерах безопасности и остановках на пути. Но ее голос, до этого четкий и размеренный, утонул в шуме проснувшегося состава.

Поезд набирал скорость, плавно скользя сквозь сгустившуюся темноту туннелей, в один момент, начиная практически отвесно, спускаться вниз. Рядом с какой-то отчаянной мольбой закричал Мар. То и дело соскальзывая со своего сидения, я изо всех сил пыталась разглядеть брата в мигающем освещении вагона, ловя лишь отрывки слов из лекции абсолютно спокойного экскурсовода.

Так было до тех пор, пока мое тело не соскользнуло с сидения, ударившись о переднюю стенку вагона. Последним, что я смогла различить было: “…Танатос и Гипнос — это братья-близнецы”. Потом все заполнила тишина. Когда я снова открыла глаза, пространство сократилось до маленького, застеленного коврами и мягкими одеялами пяточка. Пол, стены и даже окна нашей пыточной были занавешены ими. Мар сидел рядом, безучастно глядя в пустоту. Словно сквозь вату я услышала слова нашего экскурсовода: “…ценить жизнь, испытывать сочувствие к людям и глубокую любовь ко всему на свете — значит, осознавать, что все это обречено на исчезновение”*.

Я хотела закричать, растормошить Мара, но поезд снова начал свой отвесный спуск вниз. В голове билась только одна мысль: “Я ненавижу себя за принятые решения”. Рядом печально усмехнулся Мар: “Я обязательно подарю тебе что-нибудь, когда это закончится”. “Просто обними меня, когда это закончится!”, — успела крикнуть я, вновь падая в темноту. Но ответа так и не последовало.

В следующий раз я осознала себя вновь стоящей на станции. Ни поезда, ни Мара, ни Анны Михайловны рядом не было.

Танатос и Гипнос.

Сон, защищающий нас от леденящего холода смерти.

Я истерично расхохоталась.

***

“Я кое-что подарю тебе, когда это закончится”.

“Спасибо”.

“Прости”, 

— подумала я, с криком проснувшись в одинокой квартире.

*Цитата из книги И.Ялома «Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти».