Играть значение

ГЛАВА 1.

Этим утром жители одного из самых популярных городов мира будут подавлены. Еще не осознавая того, тысячи людей с наступлением рассвета станут жертвами так и не раскрытого ограбления. Сотни людей, лёжа в постелях, не подозревают, что совсем скоро будут оплакивать своих родных и близких. Десятки людей совершат самоубийства. И лишь четыре человека, стоя на крыше небоскреба, с улыбкой встречают рассвет.

Четыре силуэта, еле проглядываемые в утреннем тумане, как будто парили над крышей, на вершине мира, обеспеченные до последних секунд своей жизни, способные протянуть руку и взять абсолютно все, что им захочется в этом мире. И они понимают это. Как и то, насколько этот мир прогнил изнутри, разорвал себя на части. Система, ну конечно! Одни сплошные правила для масс, для той серой толпы, к которой мы так не любим себя относить. В этом мире все абсолютно относительно.
Но теперь мы не толпа, мы не масса. Мы вырвались оттуда. Вылезли на свет. Черт, это ведь не так! Для них мы теперь стали ворами, упали ниже плинтуса.

Хотя не для всех. Конечно, всегда есть те, кто осуждает, кто завидует, кто уважает. Относительность. Эта чёртова относительность.

Хватит думать, это вредно.
— Парни, нам пора, машина уже ждёт. Мы и так выбились из графика.
— Ты прав, идём.

Четыре силуэта тихо спустились с крыши небоскреба по пожарной лестнице на подземную стоянку. Припаркованный джип уже ждал их.
Утром полиция найдёт на видеозаписях с камер наблюдения лишь помехи в тех местах, где прошли эти люди. Заголовки всех журналов будут пестрить цифрой четыре. Газеты назовут их «Фантастическая четвёрка», а в трущобах города они прославятся как «Славные парни».
Джип медленно выехал с парковки и неспешно покатил по почти пустым улицам города. На часах было 6:21 am.

Лето — удивительное время года. Ничто так не радует человека, как лето, даже само ожидание и мысль об этих трёх месяцах счастья. Конечно, для тех, кто живёт где-нибудь на Кубе или в Египте, это не имеет особого смысла. Интересно, а что же тогда имеет смысл для них? Какое время года их особенно радует? Увы, я не знаю. Да и не важно это. Я знаю только, что я, Артур Смит, люблю лето. Чертовски люблю. И рассветы. Кажется, можно часам смотреть, как улицы заполняются светом, как темнота в суматохе пытается скрыться в проулках, в тени зданий, но не может этого сделать. Свет всегда на пару ходов впереди неё. А эта прохлада! Легкий бриз и нежный холодок всегда сопровождают рассвет летом, пока город спит.

И я уезжаю из этого города. Наверно даже из этой страны. Когда я снова смогу насладиться этим, сидя в парке со стаканчиком свежего кофе? 

ГЛАВА 2.

Он проснулся резко, рывком. Весь в поту, так, что холод пронизывал тело насквозь. Вокруг все те же стены камеры. Те же нары, тот же сортир, тот же умывальник.

— Как же все осточертело…
Я снова говорю вслух. Замечательно!
— Что ты сказал? — сосед по камере, отодвинув газету, вопросительно вскинул брови.
— Ничего, Ричардс. Не бери в голову.
Хороший он человек все-таки. Джентельмен! Если это слово конечно можно употребить при данных обстоятельствах.
Эта камера меня когда-нибудь погубит. Это точно. И никаких больше «прелестей жизни».

Он закашлял.
— Знаю я твоё «не бери в голову». Два года уже это слышу. И снова как по часам, 7:02, а ты на ногах. Может ты все-таки расскажешь, что тебе снится? Поделись, тебе станет легче, может перестанешь хотя бы так резко просыпаться.
— Тут, правда, нечего рассказывать. Просто страшный сон, — он определенно славный парень. Из него что-нибудь выйдет.
— Давай, давай! Я же вижу, что ты хочешь, — Ричардс отложил газету, свесив ноги с верхнего яруса, сполз вниз и присел рядом с сокамерником.
— Там, правда, был просто страшный сон. Всякие чудовища, кровь, и тому подобное.
-Каждый раз, когда ты так просыпаешься, ты говоришь, что это был просто страшный сон. В первые пару раз я верил тебе. Но потом, с каждым разом, я все больше думаю, что это не страшный сон. Я давно здесь и многое уже повидал. Ты не первый кому снится прошлое: дом, семья, родные или несбывшиеся мечты. Людям снятся их преступления; то, что они навсегда хотели бы убрать из своей жизни; то, за что они стыдятся или сожалеют.
— Наверное, ты прав, ¬— Арутр протер глаза руками и взъерошил волосы, — но почему именно здесь происходит все это? Почему, засыпая дома с книжкой в руках на старом потрепанном диване, я не просыпаюсь в поту и страхе?
-Не знаю. Это место в корне меняет взгляд человека на мир. Человек начинает винить себя во всем, чего не совершал или что совершил. Вот почему, выходя отсюда, никто не стремится попасть сюда снова. Конечно, можно аргументировать, что здесь есть крыша над головой, койка и трехразовое питание, но то, что творится с сознанием людей здесь, никто не хочет переживать заново.
-Но есть же те, кто ходит с улыбкой на лице и пытается жить здесь, как дома. Что с ними? Неужели у них нет того же, чего и у тех, о ком ты говорил.
-Все относительно. И ты не раз это говорил мне в наших беседах. Тут есть несколько вариантов: либо они уже давно привыкли к этому, либо здесь это преследует их не так сильно, как вне тюрьмы.
В камере наступила тишина. Два человека сидели на койке и смотрели перед собой в пол, осмысливая все то, что было сказано.
-Что тебе снится? — Робертс повернул голову и посмотрел на Артура.
-Ограбление.
-Ограбление чего?
-Банка.
-Прошлое приходит во снах… — Ричардс поднял голову к потолку и прислонился к стене у койки, — Расскажи про сон.
-Я никому про это не рассказывал. Даже сейчас я точно не уверен, что ты должен знать об этом. Хочу ли я этого. Но, наверное, ты прав и я сойду с ума, если буду держать это в себе. Ты странный человек, Робертс. За эти годы мы о стольком с тобой разговаривали, столькое обсудили, что сейчас я никак не могу понять, как такой человек оказался здесь. Не знаю почему, но мне хочется тебе рассказывать, обсуждать даже самое незначительное или ненужное.

Робертс улыбнулся и похлопал сокамерника по плечу.
-Сон, Артур.
-Да…Каждый раз мне снится одно и то же. Сон всегда начинается с одного и того же диалога, а потом я вижу себя со стороны: как я вхожу в банк, как оставляю кейс у столика администратора, когда говорю ей, что хочу открыть вклад; как потом беру трубку и делаю вид, что мне звонят и срочно нужно ехать по делам; как прощаюсь с ней и в спешке направляюсь к выходу. По пути улыбаюсь девочке с мамой, которые стоят в очереди на открытие кредита. И эта девочка…ее глаза. Они смотрят мне в самые отдаленные уголки души и говорят: “я знаю, я знаю, кто ты и что ты сделаешь с нами”. Я спотыкаюсь и просыпаюсь. Всегда на одном и том же моменте.
-Но причем здесь тогда ограбление? — Робертс снова наклонился и оказался на одном уровне с Артуром.
-В кейсе находилось устройство, выпускающее газ. Бесцветный газ, который за секунды погружает в сон всех, кто находится в помещении.
-А ты когда-нибудь видел продолжение этого сна?
-Только один раз, когда я уснул на скамейке на прогулке. Когда механизм сработал и все уснули, я оказался на втором этаже, в квартире над банком. Банк занимал весь первый этаж небольшого дома и, я не знаю, почему над ним была квартира. Когда я в ней оказался, я видел, как трое людей проделывали дыру в полу. Я точно знал, что дыра в полу вела в камеру хранения банка. Как только работа была закончена, люди спустились внутрь и начали выгребать ячейки в блоках хранения. Бумаги, деньги, ценности. Все было погружено в большие черные сумки и поднято наверх. Затем мы все взяли по сумке и спустились к джипу на улице. На этом все.
— Я читал о чем-то подобном в газетах, когда был в России. Говорят, банк был ограблен на семьсот миллионов долларов. Ты ограбил банк?
Артур молчал, лишь тихонько потирая ладони и продолжая смотреть в пол.
-Что стало с людьми в банке? Уже после ограбления?
-Ничего. Спустя пару часов они проснулись. Потом из газет я узнал, что при ограблении погибла девочка. У нее была аллергия на этот газ. Она умерла прям там, во сне.

Спустя двадцать минут Робертс спросил:
— А за что тебя посадили сюда?
— За мошенничество.
— В особо крупном размере?
— Да.
— Тяжело это все провернуть было?
— А ты как думаешь?
— Хм, не знаю. Я думаю, что деньги очень сильно изменяют сознание людей в нашем мире. И семьсот миллионов зеленых бумажек не сможет погасить в тебе то, что ты чувствуешь, твои воспоминания. Деньги это просто хорошо раскрашенные бумажки. Они имеют слишком большое значение. Играют с нами.

ГЛАВА 3.

Прошел год с того момента, как Ричардс узнал обо всем. Они с Артуром много времени беседовали на эту тему. На прогулках, перед сном, за обедом. Не каждый день, конечно. Ричардс понимал, что его сокамерник два года держался и обходил этот разговор стороной, так что нельзя торопить события. Он и не торопил. Ему стукнуло сорок в этом году. Артуру было примерно так же, тридцать два. Разница в годах в этом возрасте исчезает, как исчезает и после двадцати. Как говорил Артур: все относительно в этом мире.

— Закуришь? – Ричардс протянул Артуру сигарету.
— Я бросил, спасибо.

Помимо разговоров об ограблении, на прогулках они подолгу сидели на скамеечке около проволочного забора и смотрели, как зеленеет трава после зимы или как последний желтый лист срывается с дерева и его уносит прочь.
В такие моменты Артур всегда думал о том, как свободен этот листок.

-Эй, Ричардс!
-Чего? — Ричардс по своему обыкновению чуть сдвинул газету и посмотрел поверх очков вниз.
-Ты говорил, что был в России, когда произошла эта шумиха с банком,- никогда не мог сказать «ограбление банка», — Ты там жил?
-Да, я родился там. Родители увезли меня в Лондон, когда мне было пять лет. Мама умерла, отца пристрелили какие-то отморозки в переулке из-за десяти фунтов. Меня воспитали приемные родители. Правда, относились они ко мне не как к человеку. Так что как только я вырос, решил вернуться к своей бабушке с дедушкой. Дал Бог, они живы. И до сих пор. Надеюсь, что застану их ещё.
-Сожалею, но что было, то прошло. Не хуже меня знаешь. Но я вот что хотел. Раз ты прожил в России, ответь мне на вопрос.
Я бы очень хотел увидеть сейчас лицо Ричардса, правда, для этого надо было подняться с кровати, а мне лень. Даже ради этого.
Ричардс закашлял, газета полетела на пол, а спустя секунду его лицо появилось надо мной:
-С каких пор ты говоришь по русски?!
-Во-первых, незачем так кричать. Во-вторых, я, как и ты, вырос в России. Но не отходи от темы, ответь мне на вопрос…
-Почему ты не говорил раньше?!?
-Не было необходимости.
-Я всегда удивлялся тебе. Ты странный человек Артур. Ладно, теперь у нас определенно есть что-то общее. Что ты хотел спросить?
Никогда не любил рассказывать много о себе. Всегда предпочитаю много слушать и мало говорить. Когда-то мне сказали, что это показывает интеллект человека. Когда много говоришь, проще стать дураком в обществе. Возможно, это правда. Но вот что я люблю по-настоящему, так это то, когда можно о чем-то пофилософствовать, поразмышлять. Особенно это касается русского языка. Сколько в нем граней! Каждое слово можно развернуть по-новому, в новом смысле, в гамме невиданных красках. Это поразительно! Но размышлять одному неинтересно:
-Ты замечал некую особенность русского языка, Ричардс? Его двойственность?
-О чем именно ты говоришь?
-Ну вот представь, есть две фразы: «Уважаемый Ричардс!» и «Уважаемый! Сколько времени сейчас?» Это деловой стиль общения или жаргон?
-Интересно…-Ричардс на минуту задумался. Всегда любил смотреть на него в эти минуты. Как его мозг обрабатывает информацию, открывает нужные ящички в подсознании, роется в уголках памяти, словно Шерлок Холмс исследует новое дело. — Думаю, это и то и другое. Да, слова похожи, точнее они одинаковы. Но вот тут ты правильно как-то сказал-дуализм русского языка. Конечно, первый пример — это деловой стиль, бесспорно. Я уверен, что мы не одно письмо написали с таким началом. Конечно, без моего имени, но ты понял, о чем я говорю. А вот второй пример — это также бесспорно жаргон. Слово из какой-то сферы деятельности что ли, если это можно так охарактеризовать. Возможно некая смесь просторечия СССРовских времён и воровской стилистики. Думаю, что как-то так.
-В твоих словах есть смы…

Пустота. Черный экран. Ничего кроме пронизывающего холодного ветра.Одинокие, достающие до самых облаков и проникающие, казалось бы, за грань дозволенного, горы были покрыты снегом. Небольшое озеро в середине ущелья, как всегда в декабре, было покрыто льдом. Слегка припорошенный лёд в редких местах отражал багровеющее небо. Закат то ли опускался в само ущелье, то ли скрывался от него за каменной спиной гор. Ни единого звука не проникало туда, и только одна вещь нарушала это единение природы. Человек, идущий к хижине.
Спокойно, как будто прогуливаясь по Арбату, человек приближался к дому. Пистолет в его руке размеренно покачивался в такт ходьбе.

Пробираясь сквозь не слишком густые заросли елей, он искусно обходил все препятствия, торчащие как попало ветви, так, что лишь следы армейских ботинок оставляли упоминание о том, что здесь кто то был.

Свет в доме горел, хотя приближающийся закат был не настолько близко. Человек уже подошёл на достаточное расстояние к дому, чтобы разглядеть троих мужчин, активно обсуждающих что-то за столом.

Дом было трудно назвать хижиной. Это был двухэтажный деревянный коттедж, построенный по самым современным технологиям. Без сомнений внутренности дома соответствовали его внешнему виду. Такой маленький космический корабль посреди настоящей, нетронутой природы.
Человек остановился у последнего ряда деревьев.

Неплохо было бы убить их всех сразу, без лишнего шума, выяснения обстоятельств и прочего. Они уже все и всем доказали. А главное, мне тоже. Сидят, спорят, что со мной делать, ведь я все узнал.

Плотный мужчина, отличавшийся от всех манерой при разговоре, активно жестикулировать, в данный момент что-то настойчиво объяснял седеющему мужчине в очках. Третий участник круглого стола сохранял спокойствие, но при этом внимательно следил за диалогом.
Наверняка убеждает его, что надо убить меня, «что Артур стал помехой». Надо кончать с этим цирком недоразвитых.
Человек с пистолетом улыбнулся, закурил сигарету и направился к дверям в дом.

Семь выстрелов. Три трупа. Все гениальное — просто. Никаких свидетелей. Никаких улик. Кампания друзей не поделила что-то в споре. Какая ирония.

— Артур! Артур! – Ричардс тряс Артура за плечи, слегка приподняв над кроватью.
— Да…да… – Артур оглядывал помещение удивленными глазами и что-то тихо бормотал себе под нос.
— Что с тобой? Ты в порядке?
— Окей, у себя в голове найти ответа не вышло. Попробуем теперь узнать у тебя: какого черта происходит?
— Ну как бы тебе, так сказать, помягче? — Ричардс улыбнулся, понимая, что с другом все в порядке, по крайней мере так он выглядел.- Ты попал в рай. Я, твой ангел хранитель…
— Пошёл ты, долго меня не было?
— Пару минут где-то.

Интересно, когда у меня закончатся эти припадки? Всегда не понимал кино. Почему люди так мучаются после убийства, грабежа или ещё чего-то. Казалось, это так просто. Я был уверен, что перенесу это без лишних колебаний. А нет, не вышло! Самое обидное, что я этого не хотел. Они были сами виноваты: не стоило считать меня пустым местом. Как они говорили: » Аутист с манией величия!» Неужели это правда так? Почему нельзя посмотреть на себя со стороны, как в компьютерной игре. Включить вид от третьего лица и наслаждаться? Но по-другому было нельзя. Каждый сам расплачивается за свои поступки. Особенно здесь.

Тюрьма — это то место, где ты четко понимаешь, как же все в этом мире зависит от расписания, правил, уставов. Что-то пошло не по плану и все.

Весь этот маленький мирок рушится на глазах. Паника, страх в глазах, причём не только у охраны, заключённые тоже боятся. Конечно кроме самых отбитых. Но там уже ничего не поможет. У каждого есть страх. Тот, кто говорит вам, что ничего не боится — нагло врет. Либо не знает, что такое реальная жизнь. Что значит боятся, когда провожаешь девушку ночью до дома. Что значит стоять на краю крыши, зная, что прыгнуть, это единственный шанс выжить, хоть и вероятность этого дела чуть больше процента. Сущность человека проявляется в экстремальной ситуации. Вся его натура, все, что он так тщательно скрывал от посторонних глаз. 

ГЛАВА 4.

Четыре года жизни в камере два на два метра. Семь часов сна в день на куске металла, называемой кроватью. Изнурительные работы, отстаивание своих прав, если это слово применимо к этому месту, драки, отвратительная еда. Но пора домой. 

-Сегодня твой день. Дождался этого, хоть и говорил, что загнёшься в этой дыре,- Ричардс умел поддержать.
Четыре года жизни с одним из самых великих умов, которых я когда-либо встречал. Наверное, без него я бы загнулся уже после первого года.
-Да, пора домой. Хотя где теперь для меня дом? Потерять все, провести здесь четыре года, остаться одному в этом мире и теперь выйти на свободу?

На самом деле сомнительная радость.

— Ты не все потерял и ты это знаешь. Ты найдёшь выход. — Ричардс посмотрел на Артура, а затем уставился в пол и начал протирать руки, как будто был хирургом перед операцией. — А мне торчать здесь еще пять лет. Подселят какого-нибудь сопляка, который не отошёл от этих модных трендов «брат за брата». Будет называть меня кореш или наоборот, будет строить из себя босса: «типа» ему все можно.
Ричардс засмеялся. Но это был смех вперемешку с душевной болью. Прожить с человеком, с которым разделяешь почти все свои взгляды, и теперь оставаться здесь еще пять лет в одиночестве. Одна мысль об этом ломала многих людей. А Ричардс итак многое перенёс. Артур смотрел на него и думал: «Выживи, дотерпи и заживем! Я обещаю. Клянусь, что ты больше не попадёшь сюда».
— За что тебя посадили?- Артур ещё никогда не разговаривал со своим другом так серьёзно. Наверное, хорошо, что его сокамерник смотрел в пол и не видел его лицо. Каждая лицевая мышца была в напряжении. Глаза были полны сожаления и ответственности, как за младшего брата, хоть Ричардс и был старше.
— Что-то не так сделал. Где-то не то сказал. Не в то время, не в том месте появился. Они захотели меня засунуть сюда, вот и сделали это.
— Кто?
— Правительство. Те, кому не нравились мои взгляды, действия.
— Кем же ты был, черт возьми?
— Поговорим об этом, когда я выйду?- он посмотрел на Артура и улыбнулся. Искренне, с надеждой.
— Конечно. — Артур ответил тем же.

Их прервали. Хотя прерывать уже было нечего. Они оба понимали, какие у них шансы снова встретиться, пожать друг другу руки на свободе.

— Смит! На выход! — Охранник дернул дверь и уставился в ожидании на Артура.

Как же они ненавидят свою работу, но все равно идут сюда! Неужели нет на свете других мест, где также платят? Или дело не в деньгах. Наверняка им нравится это чувство власти. Чтобы тебя слушались! Боялись! И ненавидели. Конечно. Куда без этого. Аутисты с манией величия! Ха, неплохое сравнение, а?

Артур пожал руку Ричардса и вышел к охраннику для сопровождения к директору тюрьмы, который подписывал и выдавал бумаги об освобождении.

Он как обычно шёл перед охранником. Руки были сцеплены сзади наручниками. Но сегодня, он старался рассмотреть и запомнить каждую мелочь в этом богом забытом месте: каждый кирпич в стене, каждое лицо, высунувшееся из камеры, чтобы плюнуть в него или прокричать очередную мерзость, каждый звук, каждый запах. Все ради того, чтобы впредь, перед тем, как что-то сделать вспоминать все это. Вспоминать и думать: «Хочу ли я обратно?»

Три лестничных пролета, два коридора, снова парочка лестничных пролетов, складские помещения и тоннель. Они дошли до административной части здания. Точнее помещения. Или, как здесь называлось, «Блока».

Небольшая комнатка напоминала офисное помещение в старых американских фильмах. Пару портретов на стене, коробка с бумагами на затертом столе, за которым, кажется, сидел сам Линкольн. Дверь к директору с врезным стеклом, закрытым жалюзи, стены, с пятнами всевозможных цветов и форм, и пожилая секретарша. Все в светлых, коричневых тонах, строго и без лишнего веселья.

-Он уже ждёт вас, проходите.

Видно, что старушка не осознает, видимо, где она находится и с кем разговаривает. Либо возраст, либо ей, правда, не сказали.

Охранник открыл дверь и сделал жест рукой. Артур вошёл.

Никогда раньше он не видел директора этого чудного заведения. Высокий, пожилой, немного толстый в таком же коричневом, как и офис секретарши, костюме. Прямая осанка, никакой суеты в движениях. Все чётко и размеренно.

Кабинет, на удивление, отличался от дома престарелых в предыдущей комнате. Стены покрыты деревянными дощечками. Тусклый свет и плотно прикрытые шторы что-то очень ему напоминали. Только вот что? Деревянные стеллажи с миллионом книг, два кожаных кресла в углу рядом с торшером, а посреди комнаты стол и маленький металлический стул. “Явно к моему приходу готовились!”, – подумал Артур.

Но он ошибся. Директор махнул рукой охраннику и тот сразу же исчез за дверью. Он снял пиджак, положил его на маленький металлический стул и показал на два кожаных кресла в углу:

— Прошу, думаю, вы не сильно опаздываете.- Директор улыбнулся и опустился в кресло. — На улице прекрасная погода, вам повезло. Лето в Штатах гораздо приятнее, чем зима. Хотя кто-то любит и зиму. Вы как считаете, Артур?
— Люблю лето. Девушкам не нужно одевать много вещей на себя, если вы понимаете, о чем я.

Директор усмехнулся:

— Наверное, скучаете по лету. Четыре года и два месяца вы здесь. Всегда было интересно, заключенные считают дни?
— Четыре года, два месяца, четыре дня и восемь часов.
— Неплохо… Многое изменилось в этом мире, вы готовы к этому? — Директор вскинул брови.
-Не знаю, — Артур пожал плечами, — увидим.

В комнате наступила тишина. Казалось, её можно было пощупать. Директор устало протирал свои очки, сдвинув брови, но при этом от него все ещё веяло силой и уверенностью.

Спустя пару минут он спросил:

-Как вы это сделали?
-О чем вы?- Артур поднял глаза и встретился взглядами с директором.
-Вы понимаете, о чем я.
-Директор, я бы с радостью вам ответил, но признаюсь, что, правда, не понимаю о чем вы! — Артур откинулся в кресло и стал разглядывал собеседника. Нотки иронии не ушли от внимания директора. Он внимательно посмотрел на Артура, усмехнулся и тоже погрузился в кресло.
-Ну что ж, не хотите рассказывать, я понимаю. Не буду донимать. Вы, наверное, соскучились по своим родным?
-У меня их нет.
-Хм, простите, если напомнил вам о плохом, — директор заметил как при этом правая щека Артура дёрнулась. Очень слабо, еле заметно, но он все же увидел это. Добиться такого уровня скрытности своих эмоций сложно. Тюрьма ломает, исправляет людей на свой лад. – Судя по тому, как вы держитесь и отвечаете, раньше вы были военным?
— Есть грешок. Служи…

Локоть Арутра, упиравшийся в подлокотник, съехал и бесформенно разогнулся, предоставляя телу свободно падать через край кресла. Голова с глухим стуком ударилась о деревянный каркас кресла. Левая нога пинком выпрямилась и снесла стойку торшера, так сильно, что упав, он разлетелся на мелкие кусочки. В комнате стало темно. Тяжело было разглядеть двух людей в креслах, а точнее одно большое тело, резко, для его возраста, подпрыгнувшее и как будто накинувшееся на противоположное кресло, казавшееся пустым в темноте. Поэтому, когда директор заорал, охранник, влетевший в комнату, не сразу понял, кто и откуда его звал. Он просто остался стоять с растопыренными руками и широко расставленными ногами в дверном проходе, ожидая повторного позыва.

Дверь дома со скрипом открылась, и на крыльцо вышел человек, одетый во все черное. Закуривая, он немного щурился от последних лучей солнца, уходящего за горы. Затем темный силуэт спустился с крыльца и медленно пошел по дороге, уводящей вглубь леса. В сумраке вечера лишь огонек тлеющей сигареты выдавал его.

Огромные ели росли по краям дороги. Все в снегу, не тронутые человеком. Настоящая природа. Живая. Поворот за поворотом он проходил все дальше и дальше от дома по дороге, на которой были едва видны следы от трех машин припаркованных у хижины.
Тишина и спокойствие. Ни пения птиц, ни шорохов, которые так часто можно услышать в лесу.

Он не думал ни о чем: ни о проблемах с ограблением банка, ни о трех трупах в домике у озера. Просто шел по дороге и размышлял, как все просто было раньше. Редко выпадали те моменты, в которые можно было не думать, а размышлять о каких-то не нужных вещах. Не бояться, не планировать. Жить, как первобытные люди, не знающие ни слов, ни проблем. Бегать от больших животных и бегать за маленькими животными. Добывать огонь и делать детей. Все просто. Бегай, ешь, да бей себя по груди.

Его размышления прервал звук приближающейся машины. Скрип снега под колесами и равномерный звук двигателя доносился пока что издалека. Он резко прыгнул за ближайшее дерево и стал всматриваться в дорогу. Спустя пару минут из за поворота вырулила черная БМВ. Он знал эту машину — она принадлежала Джулии. Девушка, которую он знал с детства, которая помогала им в ограблении, свела с заказчиком. Она была его вечной опорой. Единственным человеком, которому он по-настоящему доверял и о котором заботился.

Он вышел обратно на дорогу и поднял руку в знак приветствия. Машина остановилась. Девушка в суматохе пыталась отстегнуть ремень. Когда ей это, наконец, удалось, она выскочила из машины и, вся растрепанная, в страхе, по щиколотку погружаясь в снег, побежала к нему.

-Артур! – слезы катились по ее щекам, она обняла его, а точнее просто упала к нему в руки, обессиленная.
-Здравствуй, Джул. Тихо, тихо. Что случилось?
-Я все знаю, что они обманули тебя, забрали все. Я знаю…- она отстранилась и увидела пистолет в его руке. Артур поспешно спрятал его в куртку и, протянув к ней руку, убрал локоны с ее лица. – Ты убил их, верно?

Девушка начала приходить в себя. Слезы все еще катились по щекам, но она уже взяла себя в руки и посмотрела Артуру в глаза.

-Тебя же найдут и посадят. А если нет, то всю жизнь ты будешь прятаться! Бегать по всему миру в страхе. Один! – последние слова она прокричала и бессильно опустилась на колени в холодный снег.
-Тихо, тихо, — он подошел к ней, поднял ее с колен и отряхнул брюки от снега, – ты же знаешь меня. У меня всегда есть план. Я никогда ничего не делаю, не продумав до конца.

Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Пойдем в машину, пойдем. Ты очень упростила мне задачу, приехав сюда. Мне как раз нужна была твоя помощь.
Джулия завела двигатель, и они поехали обратно по дороге, подальше от этого места.
-Ты же знаешь, что из-за Джона и его махинаций с кредитками, ценными бумаги и так далее нас ищет полиция. Рано или поздно они найдут тела и решат, что мы что-то не поделили. Значит, будут искать и меня. Но доказать, что я убил Джона, Фрэнка и Тори, они не смогут. Я сделал так, что все это выглядит как будто они что-то не поделили и перестреляли друг друга. Мне надо будет сесть в тюрьму за мошенничество, чтобы покончить с этим всем. Мне дадут четыре года максимум. Энди — наш адвокат, я попрошу его помочь. Он все сделает. Но сейчас, пока меня не посадили нам надо спрятать деньги. Мы перевезли их на склад рядом с Квинсом и они не увозили оттуда деньги. Там еще горы соли хранят для дорог на зиму. У нас там свой человек, так что проблем возникнуть не должно. Я позвоню ему и вы с Энди, я ему доверяю, заберете эти деньги. Потом ты купишь квартиру на Манхеттене. И снова все через Энди, он поможет избежать вопросов со стороны. Как, на кого и так далее. Оставите деньги там. Все поняла?

-Да.
-Тогда едем в город.

Он очнулся. Взгляд окинул комнату. Все тот же кабинет директора. Те же стеллажи, тот же стол, только света стало больше.
Директор заметил, что заключенный пришел в себя и быстро подошел к нему.

-Как вы, Артур?
-В порядке. Долго меня не было? – каждый раз спрашиваю это, надо привыкать к этим флэшбекам.
-Минут пять, десять. Не знаю…Как вы себя чувствуете?- директор был явно обеспокоен.
-Все в полном порядке, правда. Такое уже бывало. Ничего серьезного.
-Такое уже бывало раньше? Почему вы не обратились к доктору?
-Это просто воспоминания. Я, правда, чувствую себя прекрасно. Тем более, сегодня я наконец увижу свет, – он улыбнулся, – Давайте закончим с формальностями и я поеду домой.
-Конечно.

Директор подписал все бумаги, отдал их офицеру и Артура сопроводили к пункту получения вещей.

Он оделся, забрал свои мелкие вещи, ключи, пара монет, кошелек, водительские права и направился обратно к офицеру, который ждал его на выходе из комнаты.

Его сопроводили до выхода, вручили бумаги, сказали пару слов, о том, что он должен появляться в участке, и выпустили.

ГЛАВА 5.

Ранее утро, шоссе и полупустое кафе рядом с заправкой. Легкий ветерок от кондиционера трепал его волосы. Милая старушка-официантка принесла омлет с беконом и чашку черного кофе. Впервые за долгие годы нормальный человеческий завтрак.

-Спасибо! У вас есть газета?
-Конечно, как раз утром доставили. Вам принести?
-Если не сложно.

Старушка улыбнулась и спустя пару минут принесла свежий выпуск Таймс.

Через четыре часа он должен был встретиться с Джулией в ресторане рядом с центральным парком.

Пара часов на дорогу и пара часов, чтобы привести себя в порядок и купить костюм. Очень даже неплохо. Но сначала надо разобраться, что стало с миром, пока меня не было.

Он доел омлет, развернул газету и погрузился в чтение.

Акции растут, акции падают. Кто-то избирается в правительство. Кого-то убили. Новая строительная компания резко идет в гору и получает государственные проекты. Новый iPhone. Google судится с Apple. Ничего необычного. Мир не рухнул без меня.

Он улыбнулся про себя, сложил газету, бросил на стол несколько долларов за завтрак и, попрощавшись с официанткой, вышел из кафе.
Автобус, уходящий до Нью-Йорка, уже стоял на остановке. Люди медленно заходили в автобус.

Место у окна было свободно, и он занял его. Раньше, в детстве, он любил ездить на автобусах у окна и разглядывать дома, машины, случайных прохожих, спешащих по делам, или женщин бегающих в парке со своими питомцами. Вот и сейчас он уставился в окно и разглядывал горы, машины, редкие деревья вокруг дороги.

Автобус остановился на одной из остановок вблизи центра города и Артур, спустившись по ступенькам, вышел на улицу. Город набросился на него, как только он ступил на асфальт. Сигналы машин, толпы людей, разговоры, запах свежей выпечки и легкая музыка из ближайшего ресторана. Все это окутало Артура и бросило его мозг в водоворот живого города. Он стоял на остановке и оглядывал все вокруг, вспоминая эти ощущения, запахи, звуки. Он не мог пошевелиться, просто стоял и наслаждался давно забытым, утерянным чувством. Чувством города.

Но время шло, и надо было идти. Ближайший магазин одежды был в паре кварталов от остановки. Прогуливаясь по улице до магазина, Артур впитывал в себя все, что видел или слышал, будто губка для мытья посуды впитывает воду.

В магазине было прохладно, тихо и спокойно. Его всегда поражала эта разница между улицей и магазинами. Девушка-консультант подошла к нему и с улыбкой, которой учат всех поступающих на работу в сферу обслуживания, мило поздоровалась с ним:

-Доброе утро! Вам чем-нибудь помочь?
-Доброе утро!- он искренне улыбнулся ей.- Мне нужен костюм. Черный.
-Конечно, пройдемте, я покажу вам варианты.

Целый час он с девушкой, которую, как выяснилось, зовут Амелия, выбирал себе костюм. Десятки пиджаков, рубашек, галстуков и брюк. Груда обуви и коробок из-под нее. Складывалось впечатление, что по магазину прошел ураган, а простой выбор костюма для высокого, худощавого мужчины.

Когда дело было сделано и все формальности по оплате улажены, Артур, в хорошо сидящем на нем классическом костюме и пакетом с вещами в руках, вышел на улицу. Ресторан, в котором они с Джулией договорились встретиться, находился на углу 76-ой и Мэдисон-авеню. Милое, тихое местечко, где можно вкусно поесть и послушать джаз в исполнении Вуди Алена. Они часто сюда ходили с Джулией до всей этой сумасшедшей идеи с ограблением и тюрьмой.

Проходя мимо центрального парка, он смотрел на людей, прогуливающихся по парку, спешащих работу, парочки, сидящих на скамье и что-то бурно обсуждающих, и чувствовал свободу, радость. Чувство, которое не передать словами. Чувство, которого раньше не испытывал.

Ресторан, как и ожидалось, находился все там же. Артур назвал фамилию Джулии и поинтересовался, не пришла ли она. Девушка-администратор сообщила, что его уже ждут и сопроводила к столику Джилии.

-Артур! – Джулия встала из-за стола и обняла его. – Господи…

Она заплакала. Боже, до чего же она красива! Черное платье с глубоким вырезом подчеркивает каждый изгиб этого совершенного тела. Золотистые волосы были аккуратно уложены на одно плечо и переливались розоватым светом. Голубые глаза, из которых капали слезы, были ярче звезд, а родинка над верхней губой, которую он так любил, была как маяк в океане. Она так беззащитна, когда плачет. Почему я не замечал раньше, как она красива?

-Тише, тише дорогая. Я вернулся. – Он крепко обнял ее в ответ и понял, как сильно скучал по ней за все эти годы. Она совсем не изменилась. Все так же до боли знакомая Джулия.

Они сели за стол, заказали небольшой ланч и стали пересказывать друг другу все, что не могли сказать за эти одиннадцать лет.

Минуты текли как часы. Часы как дни. А они все сидели и сидели, наслаждаясь общением и друг другом.

-Хаха, ну ты даешь, Джул! – Он откинулся на стул и с улыбкой посмотрел на нее. Она же, слегка пьяна, чуть наклонив, положила голову на руку и так же с улыбкой смотрела на него. – Прогуляемся?
-Почему бы и нет. Нью-Йорк стал еще красивее, пока тебя не было. К тому же уже вечер. Все как я люблю. Пойдем.

Они расплатились и вышли. Свежий воздух с океана еле-еле добирался до Манхеттена. Вечерний Нью-Йорк был по-особенному красив. Они пошли вниз по 76-ой и вышли к центральному парку. Прогуливаясь по парку, он рассказывал ей, как гулял здесь в детстве с родителями. Они покупали ему сладкую вату и водили к Озеру смотреть на голубей и лебедей.

Они сели на лавочку под большим размашистым деревом. Людей рядом почти не было. Джулия сняла туфли и полностью забралась на скамью, прижавшись к Артуру.

-Где живешь сейчас? – он закинул ногу на ногу и по-дружески обнял ее. – Все там же?
-Нет, мне пришлось переехать.
Джулия опустила голову. Было видно, как она боялась и сожалела о чем-то.
-Почему?
-Как только ты ушел, до сих пор не могу поверить, что ты четыре года провел за решеткой. Так вот, как только тебя посадили, мы с Энди начали делать все, как ты сказал. Проблем со складом не возникло. Все деньги были на месте до последнего доллара. Мы купили квартиру. На предпоследнем этаже. Там был шикарный вид. Когда риэлтор показывала нам квартиру, я долго не могла отойти от окна. Все стояла и смотрела, пока Энди не позвал меня. Ты прав, он хороший человек. Очень хороший. Но потом начались проблемы.

Человек, который вам рассказал про банк и своего человека внутри, узнал, что Фрэнка, Джона и Тори нет в живых, а тебя упекли за решетку. Он сразу же нашел меня, а потом и Энди. Он угрожал нам. За мной постоянно следили. Квартиру взламывали и обыскивали. Энди пытали, — Джулия всхлипнула,- Я видела его после этого. Его выбросили около стройки на 65-ой и его нашел охранник, который вызвал скорую. Это было страшно. На нем не было живого места! Он рассказал им все. Где деньги, где квартира. Энди боялся, что если он им ничего не скажет, они придут за мной. А потом Энди впал в кому и уже три года не выходит из нее. А я, после очередного налета на мою квартиру переехала и уволилась с работы.

Артур мочал. Джулия знала, что когда он думает и осмысливает услышанное надо молчать.

Они долго так сидели, она начала уже слегка замерзать, хоть и был июль месяц.

Наконец Артур сказал:

-Ты знаешь, где его найти?
-Того кто нанял вас?
-Да.
-Я знаю только его домашний адрес. Это было трудно, и я все боялась, что он узнает, что я что-то ищу и убьет меня, но я нашла. Я знала, что тебе понадобится это. Ты такой человек. Тебе плевать на страх и опасность, – Она снова всхлипнула. Она боялась за него, хоть и понимала, что в мире еще нет ни человека, ни вещи, которая бы смогла убить Артура. Это был человек, к которому она всегда могла обратиться за помощью, и который всегда ее оберегал.

ГЛАВА 6.

-Дорогуша, принеси-ка мне чашечку кофе и побыстрее.
-Слушаюсь, босс!

Девушка вскочила из-за стола и побежала к кофемашине. Высокая, стройная блондинка с силиконовой грудью и большими губами не умела ходить на таких огромных шпильках, поэтому ее раскачивало при ходьбе, как корабль в бушующем море. Но ее боссу нравились высокие каблуки, а она была без памяти в него влюблена. Она не очень понимала, как работает эта штуковина, называющаяся кофемашина, поэтому с третьей попытки она налила-таки кофе в чашку и, поставив ее на поднос, на котором уже стояла чашечка с сахаром и печеньем, побежала в кабинет.

Открыв дверь попой, которая была обтянута очень короткой юбкой, она вошла в кабинет. На двери висела табличка “Директор строительной компании “Новый Мир” Андрэ Саймон”.

-Ваш кофе, босс.- Она улыбнулась и поставила поднос на стол. – Еще какие-нибудь просьбы?

Девушка накрутила локон на палец и закусила губу.

-Нет, у меня много работы, спасибо Джейн.- С этими словами Андрэ шлепнул секретаршу по попе и придвинул к себе поднос.

Когда девушка ушла, он снова принялся читать статью, написанную в Таймс, про его компанию. Это было его детище. То, чем он гордился. То, что он любил больше своей жены и маленького сына Антонио.

Раздался звонок.

-Слушаю, — звонившим был главный инженер на стройке, которая велась по государственному заказу.
-Босс, у нас небольшая проблема, – Андрэ не любил, когда возникали проблемы, поэтому слегка напрягся, ожидая самого худшего,- У нас взорвался блок генератора. Административное здание полностью обесточено.
-Я сейчас приеду.

Не сказав больше ни слова, он вышел из кабинета, сел в лифт и спустился на первый этаж. Внизу его ждали, как обычно, два его телохранителя. Большие ребята в нелепо сидящих на них черных костюмах и таких же черных очках.

-На стройку.

Он сел в машину и покатил по улицам города. “Ненавижу все эти проблемы, сбились с плана, как всегда. Неужели так сложно следовать этому чертовому плану! Это же так просто! Идиоты! – думал Андрэ, – Уволю их ко всем чертям, пусть знаю, как портить утро боссу. И плевать, что у них семьи, дети и парочка мопсов. Ненавижу собак.”

Проблема оказалась на деле не такой страшной, как думал Андрэ. Через пару часов он снова ехал в своем Кадилаке по улицам НЬю-Йорка и размышлял о том, что бы ему еще прикупать к своей коллекции техники. Выбор пал на дорогую плазму диагональю в два метра. Он любил эти побрякушки. Его дом содержал больше техники, чем самый большой магазин техники в городе.

Заехав по дороге в ресторан, в котором обедали самые известные люди Америки, он направился на совещание по новому проекту. Это должен был стать самый крупномасштабный проект в истории Нью-Йорка. Его компании доверили строительство нового района города, застройку целого квартала. Он нервничал.

Когда Андрэ вошел в зал заседания, все уже собрались за длинным стеклянным столом и встали его поприветствовать. Из больших панорамных окон, которые замещали всю стену параллельно столу, открывался захватывающий вид на центральный парк.

-Добрый день! Очень рад всех видеть за этим столом. Перейдем к делу…

Совещание продлилось около часа. На удивление все быстро пришли к соглашению и подписали нужные бумаги. На пресс-конференции Андрэ часто улыбался и шутил. В душе он ликовал. Его компания росла как грибы после дождя. Он уже подумал прикупить к плазме новую машину, так как старая, Кадилаку было всего пару месяцев, уже надоела главе компании Новый Мир.

Андрэ любил роскошь. Все что блестело, круто выглядело, появлялось на обложках модных журналов – все это он тут же скупал. Гора этих журналов была на каждом столике в его доме. Его жена была точной его копией. Типичная силиконовая блондинка, которая не читала ничего, кроме Пауло Коэлье и журнала Гламур, и называла своего мужа медвежонок, рыбка и тому подобные уменьшительно-ласкательные версии нормальных названий животных. Они были идеальной парой.

Над Нью-Йорком садилось солнце. Андрэ в своем новом мерседесе, загруженном доверху различными побрякушками, подъезжал к дому.

-Джек,- так звали самого большого его телохранителя,- выгрузите все эти чудные вещи в дом и ждите меня там. Я пока прогуляюсь до магазина.
-Но босс, а если…
-Я сказал, ждите дома! — первый раз за день Андрэ повысил голос. Он даже покраснел слегка, пока выкрикивал эту фразу, и вены на его шее стали размером с карандаш. Толстый карандаш.

Он вышел из машины и направился к ближайшему магазину через дорогу. Он хотел купить вина и отпраздновать такое событие со своей любимой женой.

Купив бутылку самого дорогого вина в магазине, ему было неважно, что это за вино, какое оно на вкус, главное, что дороге, он вышел из магазинчика и направился к дому. Новенький черный мерседес поблескивал в последних лучах заходящего солнца. Андрэ провел по нему рукой и направился к входной двери.

Огромная двухстворчатая деревянная дверь была слегка приоткрыта. “Идиоты, -подумал Андрэ, — даже дверь умудрились забыть закрыть.”

Он вошел в дом. Свет в доме был слегка приглушен и охранников, которые всегда ждали его в прихожей, не было видно. Андрэ решил, что жена отпустила их и, сняв пальто, направился в гостиную.

Гостиная представляла собой огромное помещение с четырьмя колоннами, парой тройкой диванов. Это помещение плавно перетекало в такую же большую кухню, обустроенную по последнему слову техники. Всевозможные миксеры, духовки, микроволновые печи и прочее, прочее…Стену, отгораживающую гостиную от города, заменяло большое панорамное окно, у которого стояло дорогое кожаное кресло. В кресле сидел человек, но из-за приглушенного света его лица было не разобрать. Андрэ взглянул вглубь гостиной, где лежало два тела, раньше бывшими его телохранителями. Он узнал человека в кресле.

ГЛАВА 7.

На удивление Андрэ ничего не почувствовал после этих слов. Ему было все равно. Ничего не кольнуло и не защемило сердце. Он думал только о компании, деньгах и всех этих побрякушках.

Артур протянул руку и нежно сжал ладонь Джулии. Не нужно было никаких слов, чтобы понять этот жест. Это было так же просто как дважды два.

Для полного спокойствия не хватало только Робертса. Его последнего друга и соратника. Он откинулся обратно в кресло и, разглядывая город внизу, стал ждать.