VII

Стук сердца вторит глухим шагам по грязной плитке на полу автовокзала. Дыхание сбивается от быстрой ходьбы, автобус вот-вот подойдет. Желудок снова пуст, тело вновь невесомое, отчего слегка непослушное. И лишь голова стала тяжелой от неконтролируемого потока мыслей. Ты снова ждешь моего приезда, я снова мчусь на всех порах. В сердце поселяются внезапная тревога, страх неизвестности и непредсказуемости исхода сегодняшнего вечера. День выдался пасмурным, темнеет быстрее обычного. Нетипичные для конца января слякоть и сырость бесят непроходимостью, промокшими ботинками. Однако есть в этом и своя прелесть. Это первая на моей памяти зима практически без снега и сильного мороза.

Мороз только в душе. Жгучий, неприятный холод, что окутывает тело с каждым разом все сильнее и сильнее. Сердце в колючей проволоке, она сжимается всякий раз, когда ты отталкиваешь. Что будет сегодня? Поцелуи или пощечины? Укусишь до крови? Разве недостаточно ее ты вытянул за все время?

Глухие шажки, ускоряющиеся к завершению лестницы, и вот в темноте виднеется стройный силуэт. Звон ключей от кабинета позади меня, твой взволнованный шепот, широкая улыбка. Сердце пускается вскачь, напрочь сбивая дыхание.

— Ты чего? — дрожащим от предвкушения голосом обращаешься ко мне.

— Нервничаю. Как в первый раз, — от ненависти и неприязни к себе рычу я. Я не должна быть здесь, не должна тебя видеть, не должна касаться. Разум бьет тревогу, пытаясь вернуть к реальности ускакавшее за черту желаний сердце.

— Да ладно тебе, — с улыбкой выдыхаешь, дважды повернув ключ в замке. По-хозяйски присаживаешься на парту, позволяя последним лучам заката очертить широкие плечи. Сердце не перестает бешено колотиться, а дыхание становится шумным. Подойдя почти вплотную, смотрю сверху вниз. Выразительный взгляд обращен точно ко мне в ожидании моих действий.

— Смотри, — беру твою ладонь в свою и нежно прикладываю к груди. Краем глаза видно, как дрожат твои пальцы, вторя биению сердца, а ты завороженно наблюдаешь за этим. Улыбка проскальзывает по серьезному лицу, чуть успокаивая нервы. Ты едва ли дышишь, приоткрыв рот и не выражая ничего, кроме заинтересованности в происходящем. Как наивное дитя, коим ты и являешься по сути.

— Ого… — отрывисто звучит с твоей стороны. Позволяю себе улыбнуться. — Почему так сильно? — вновь поднимаешь наивный взгляд, перед которым чертовски сложно устоять.

— Всегда так, — пожимаю плечами.

Солнце скрывается под теплый разговор по душам. Мы говорим вполголоса, никуда не торопясь и никого не беспокоя. В воздухе царит атмосфера трепета и уюта, что так не хватает каждому из нас.

Ты жалуешься на скорый переезд за полторы тысячи километров отсюда, где нет друзей, нет родных улиц и нет твоего прошлого. С воодушевлением перечисляешь, кого бы взял с собой в новую, неизвестную тебе жизнь.

— Я бы взял тебя, — полушепотом произносишь ты, вызывая бурю эмоций. Милая улыбка приобретает печальный оттенок, и я не могу позволить тебе грустить. Мозг давно не контролирует тело, от чего оно порывами тянется к тебе. Руки обвивают голову, прижимая к груди, нос зарывается в мягкие светлые волосы.

— Я рядом, — шепчу я, стараясь удержать слезы. Ты легонько приобнимаешь за пояс, тогда как я прижимаю к себе еще крепче. Губы оставляют невесомый поцелуй на макушке, пока ты слушаешь неровное биение беспокойного сердца.

— С тобой хорошо, — чуть громче отдается с твоей стороны, а крепкие руки заключают в цепкие объятия. Перебирая пальцами короткие волосы, невольно допускаю запретную мысль. То, чего желать категорически нельзя.

Лишь бы этот момент длился вечно…

Всему рано или поздно приходит конец.

Мягко отстранившись, встаешь на ноги. Ты снова чуть выше, сильнее и властнее. По коже пробегает холодок, стоит заметить пляшущих чертят в ярких глазах. Взгляд становится томным, улыбка превращается в хищный оскал. Едва успокоившееся сердце вновь ускоряет ход.

Ты загнал меня в угол, перекрыв собой пути выхода. Хлипкая деревянная дверь старого школьного кабинета уже не является ключиком к моему спасению — ты стоишь на пути. Не принимая своей робости, пытаюсь казаться смелее, увереннее, серьезнее, дабы противостоять твоему натиску. Сейчас не время и не место. В конце концов, я не готова переступить через себя даже для тебя. Но ведь..?

Темнота зимнего вечера окутывает нас, в помещении ни одного источника света. Привыкшие к полумраку глаза замечают мелькнувшие белые зубы. Наклонившись к самому уху, заграбастав в тесные объятия, ты вдруг уверенно шепчешь.

— Оставайся.

Все летит к чертям. Тело немеет. Я чувствую, как все мое естество опускается куда-то за пределы земной коры. Ты невыносимо близко. Наклоняешься к шее, раскаляя губами кожу. Рваный выдох нарушает напряженную тишину. Теряя равновесие, оказываюсь в твоих руках. Крепких, сильных и… Властных. Не могу ничего с собой поделать.

Ты касаешься горячих губ… Секунда. Мир растворяется…

Мы вновь сливаемся в жарком поцелуе, наполняя тяжелым дыханием комнату. Воздуха становится мало, область груди сжимается от переизбытка чувств, а ты упиваешься своим превосходством. Вот оно, ты добился желаемого. Я перед тобой. Лишена последнего оружия. Не имею власти даже над самой собой.

Ладони по-хозяйски сжимают бедра, губы с аппетитом исследуют шею, подбородок, щеки. Жадно и аккуратно, словно занимался этим всю сознательную жизнь, несмотря на свой юный возраст. Ты манишь, заставляешь забыться и рухнуть с тобой в пропасть.

— Хах… Стой… Умх, перестань… — поддавшееся сильному возбуждению тело едва меня слушается. Ты и не думаешь прекращать, словно не слыша. — Ну же… Хватит, — как можно увереннее отстраняюсь от тебя. Руки вытягиваются вперед, рисуя между нами стену. Сбившееся дыхание обоих не дает установиться тишине. Ты ошарашен, взволнован, а возможно и зол. В глазах метаются молнии от непонимания происходящего.

— В чем дело? — хриплый голос выдает раздраженность. Это даже слышать тяжело.

— Я не могу так, — смотря прямо в глаза, боясь ответной реакции, тут же замираю. Все происходит настолько быстро, что нет времени сообразить. — Это измена… Это…нечестно…

— Я понял… — в надежде напрягаю слух, ловя каждый шорох. — Ты играешь. Взрослая, давно в отношениях, заскучала, — сердце пропускает удар. — А я такой наивный идиот. Повелся, думал, хочешь меня, взаимно все. Но нет… — через пару секунд оно и вовсе остановится. — Сделай доброе дело, — даже не смотришь на меня, тебе будто противно меня касаться. — Исчезни. Бери вещи и уходи, я закрою.

— Я ведь предупреждала…

— Ты дала мне надежду и обманула. Не хочу тебя видеть, — сердце сжимается, словно превращаясь в микроскопический комок мышечной ткани.

— Это же глупо…

— Уходи.

Повторять нет смысла. Глотая вмиг подступившие слезы, ветром уношусь прочь. Ты остаешься позади, в том теплом моменте, окончание которого я хотела меньше всего. Боюсь, теперь он точно не повторится.

Обманула…

Правда ли это? Скорее нет. Я ведь тоже попалась, поверив тебе. Однако моей вины здесь поболее. Не стоило тебе отвечать, не надо было вообще приходить в тот день. Это помогло бы не совершать ошибок. Однако сейчас пути назад нет. Теперь все.

***

Полтора месяца пролетают как ни в чем ни бывало. Числа календаря показывают середину марта, а решением природы было высыпать недостающий снег. Будто снова вернулась зима. Вместе с тобой, теми разговорами, поцелуями и…

Сердце кольнуло от боли. Не прошло, не перегорело и не отпустило. Меня не колышет состояние моего же некогда любимого человека, абсолютно не интересует происходящее в универе и не радует то, что ранее вызывало дикий восторг. На душе по-настоящему пусто. Сильнее, чем в прошлый раз, больнее, чем когда-либо. И при этом ничего. Зияющая дыра вместо пламенного сердца. Чернота, раскрывшая передо мной свои липкие объятия, тонуть в которых видится мне единственным верным решением.

Мы сгорели. Дотла.