— Ты что Пальма, здесь никого нет. И снова продолжил путь, задрав голову и пытаясь понять, что заинтересовало ворон, летающих по кругу над одним и тем же местом. Пальма снова загавкала. Я снова посмотрел ан нее.

— Иди сюда. Собака, виляя хвостом подбежала. Я погладил ее.

— Иди гуляй, тут никого нет. Я снова пошел поднял голову в сторону ворон.

И тут снова раздался лай Пальмы, и в это самое время она передними лапами прыгнула мне на грудь, и я сел на лед. Я начал на нее ругаться. А когда я поднялся на ноги, впереди метрах в двух увидел полынью, над которым на морозе клубился сгоняемый не сильным ветром парок. Во льду глубиной около метра, в местах, не прикрытых совсем тонким ледком, рябила темная вода. Ширина полыньи была примерно метра три, уходила в каждую сторону в длину метров на пять. Я стоял почти посередине. Совсем недавно здесь резали лед для ледника. (1) Если бы не Пальма, я просто упал бы в полынью, без шансов на спасение. Я обнял собаку, поблагодарил за спасение. Не знаю почему, но я не рассказал об этом случае своим родителям.

                                                                     3

Это было лето следующего года, и конец истории. Моего папу опять направили служить в другое место, и все наша семья снова собиралась переезжать. Мы первый раз в жизни должны были лететь на самолете, и поэтому родителям даже не приходила мысль, что собаку можно взять с собой, просто оформив на нее документы. Понимание этого пришло позже. Ко времени нашего отъезда, у Пальмы родилось первое потомство. Мы не могли ее так просто бросить вместе с щенками. Мама договорилась со знакомой, что та примет у себя дома Пальму и ее щенков. За два дня до нашего отъезда, мама отвела Пальму, и отнесла щенков, к новому месту жительства. На следующий день рано утром, Пальма прибежала к нам домой с оборванной веревкой на ошейнике. Мама снова отвела ее к новой хозяйке. Утром в день отъезда, мы вышли из дома что бы сесть на автобус, который должен был отвести нас в аэропорт. И Пальма появилась снова. Я не знаю, как она освободилась, мама сказала, что ее надежно посадили на цепь. Времени для того, чтобы отвести ее обратно, не было. В моей памяти не осталось воспоминаний, как собака провожала нас до остановки автобуса, как вела себя в ожидании его прибытия. Что делал я в это время. Но я до сих пор помню, стоя на заднем сиденье автобуса, и смотря на дорогу через заднее стекло, как небольшая собака, постепенно отставая, из последних сил, пытается догнать автобус, увозящих ее любимых людей.