Еще пока ее заталкивали в кабинет, Октавия уже поняла, что кричать не надо. Увидев же строгие черты Эжона, она убедилась в этом.

-Как вам нравится служение у королевы? – тихо спросил советник.

            Октавия вспомнила нежный образ королевы, ее нетронутую никем и ничем душу, печаль и скорбь, блуждающую в ее лике и тот юный возраст, в котором ее отдалило от отчего дома, где все так знакомо и узрела полное одиночество и холод, встречавший королеву в постели и коридорах, в залах и приемах.

            Вспомнила решительно все: слепую веру Марии ей, полное отсутствие у королевы других друзей кроме Октавии, холодную тонкую кожу и светлые локоны…ярко-голубые глаза, в которых будто бы не было уже радости.

            Вспомнила и ничего в ней не дрогнуло.

            Октавия спросила:

-Что я получу взамен?

            Эжон кивнул, довольный сообразительностью девушки.

            Договорились быстро. Октавия шла к королеве Марии с твердым намерением заставить ее признаться графу Н. в своих чувствах, чтобы королеву смогли уличить в измене и весь дом ее пал, но, войдя к королеве, Октавия застала ее в лихорадочном возбуждении.

-Та-ак…- Октавия занервничала.

-Он любит меня! – королева не сдержала крика и бросилась обнимать Октавию, свою верную и единственную подругу. – Он. Меня. Любит! Любит! Любит! Он признался мне!

            Октавия зашипела на королеву, замахала руками: