Пока я рассматривал стены даже без обоев, покрытые лишь тонким слоем краски, чрез которую даже касание может отдаться звоном для соседа, девушки сложили рулоны обратно, а затем посмотрели на меня, усевшись на колени.

-Как ты сказал тебя зовут?

-Майстор

Они переглянулись.

-Откуда ты?

-Мой народ давно вышел с гор, с тех самых, на которые вы раньше давненько совершали набеги.

-Ты Тиранец?

-Да.

Их это поразило, затем они оглядели меня, начиная со лба и до пят. По росту подхожу. Увидели наглый взгляд. Тут тоже есть сходство. Затем нос картошкой. 50/50, но ладно. Но отсутствие бороды, светлые глаза и русые волосы они мне не простили.

-Почему ты сидел там один, на пирсе?

-Это хороший вопрос. Но ты не получишь на него ответ.

-Ты у нас в гостях. Мы впустили тебя без всякого злого умысла, это не хорошо лгать нам в нашем же доме.

-Я не лгу. Лишь говорю, что не отвечу.

Она что-то с накалом прошептала на турецком.

-Знаю, это злит, но жизнь обычна выглядит не так, как мы хотим.

Ханде достала очень курительную трубку, которая была несколько тоньше тех, что я видел.

-Будешь?

-Что это?

-Любовь.

Я даже не успел протянуть руку, как вторая, которую теперь бы прозвал «бешенной» схватила трубку, умелыми руками поднесла зажигалку, повеселела на глазах и наконец расслабилась.

-Не хочешь немного любви, Майстор?

-От любви никогда не отказываются.

Я угостился, затем передал «бешенной», надеясь, что ее вырубит побыстрее и с Ханде мы сможем все-таки поговорить, а не поскалиться друг на друга. Судьба была благосклонна. Она замолчала, прикрыла глаза и мы смогли почти остаться одни. Я посмотрел на нее серьезно, пока она делала затяжку: