—Хто-то вон поди раков камчатских кушает, а хто-то вон овсянку на водичке,—ругалась Раиска.—Видела вон себе эта… артистка, ёб её в жопу, дворец построила.
—Успокойся Рая. Опять схватит. Не надо лучше!
—А шо не надо? Шо не надо? Когда сука, этот, Горбачёв, страну такую бабуинам черножопым здал, шо ж он о русском народе, сука не подумал? Потому што боялся сука денежки просрать. Хуйло ебучее!
—Не выражайся, Рая! Ну да! Нас вон этими, ножками Буша кормили.
—Хе!— усмехнулась Раиска.—Кормили. Травили они нас. Всякой херни туда понапичкают в эти ножки. Думаешь чо нам американцы настоящую курятину будут поставлять? Хер ты угадала! То ж мы и дохнем как мухи. Вон и печень болит. Ну, да ладно! Я ж это, чо пришла то, это, денег дай!
—Да откуда у меня?
—Ой, Танька не гони! Давай уже и я пойду, ко мне щас ещё покупатели за молоком приедут.
—Да, вот те крест Раиска! Нету ни гроша.
—Ой да иди ты Танька в письку! Нету у неё! Ещё сестра мне называется! Пятидесяти тысяч жалко?
—Да нету у меня! Богом тебе клянусь, Рая! Были бы дала. У меня вон внуки на шее сидят, то кашу свари, то борщ.
—Опять твой муженёк юродивый пропивает?
—Ну…да!
—Вот пидорас! Гони его, Танька, в шеяку! Нахер он тебе? Мало того што жрёт как лошадь Пржевальского, так ещё и сука последнюю пенсию пропивает.
—Жалко Рая!
—Жалко, дорогая ты моя, у пчёлки в жопке. А это пидорас и его надо гнать!
—Ну да! Ты ж вон своего Витьку отравила.
