Теперь, когда Семен Васильевич принял такое решение, Нине ничего не остаётся, как оставаться в одном доме с Петром.
— я должна остаться с этим чудовищем одна? Разве это справедливо? Разве я не няня, и в мои обязанности не входит следить за этим ребёнком? – говорила девушка.
— Остынь же ты. Петр не такой, каким хочет что бы его все видели. Внутри, он очень добр к людям, и я надеюсь на то, что его отношение к Мише тоже измениться. Он просто скорбит по Ларисе. – сказала Софья.
— скорбит? Это, по-твоему, похоже на скорбь? Это издевательство над ребёнком! – сказала Нина.
 — оставь это, Семён сам разберется с ним. Я все ещё должна отдать тебе это, возьми. – сказала горничная
— что это?
— это письмо написала Лариса. Вечером, перед смертью, она просила меня отдать это тебе.
— спасибо.
Нина вышла в сад, чтобы прочесть письмо Ларисы.

«Судьба человека не предсказуема, Нина. Я бы никогда не хотела оставить своего ребёнка на такую судьбу, какая у него сейчас. Поэтому я прошу тебя смотреть за ним также, словно он твой. Не оставляй его, чтобы не случилось. Умоляю. Я знаю, тебе будет тяжело. Петр не станет принимать его, как сына, и будет стараться испортить всё. Чтобы он ни делал, помни о том, что мой сын ни в чем не виноват. Чтобы он не сделал, не отказывайся от моего сына, я умоляю тебя.
                Лариса.»               

— Этот ненормальный, наконец – то, на работу ушел. Боже, я сойду с ума с этим человеком.  – сказала Нина.
Нина весь оставшийся день переживала за Мишу, каждые полчаса, она звонила Семену Васильевичу, чтобы узнать его состояние.
Вечером, Петр вернулся домой.
— этого ребенка нет что — ли? Надеюсь, он ушел вместе с няней. – сказал Петр.
Глянув в окно, в саду он заметил Нину.
— значит не всё настолько хорошо, ребёнка может, и нет, зато эта девица до сих пор здесь.
Он вышел в сад, чтобы поговорить с Ниной.
— Почему ты все ещё здесь? Разве отец не должен был выгнать тебя, после того как из -за тебя заболел этот ребенок? – спросил Петр.
— Ты ждешь пока от тебя, у меня начнет дергаться глаз? Говоря «этот ребёнок» постоянно, разве ничего внутри тебя не шевелиться? Он же твой ребёнок. – сказала девушка.
— Ты не можешь запомнить, или специально раздражаешь меня? Я же сказал, этот ребенок для меня никто.
— Знаешь, я очень хочу увидеть тот момент, когда этот ребенок вырастет. Потому что, когда он будет взрослым, ты будешь нуждаться в нём так же, как он сейчас нуждается в тебе.
— Я никогда не буду в нём нуждаться. Зря надеешься, что во мне по отношению к нему что-нибудь изменится. – сказал Петр.
— Увидишь.
Петр вернулся в дом, идя по коридору, в комнате Нины он заметил фотографии на столе.
 — это её семья? – спрашивал себя Петр.
— так выходит, у нее тоже есть ребенок? И, кажется, муж тоже есть.
Он взял фотографии и вернулся на улицу, к Нине.
— так выходит, у тебя тоже есть ребенок и муж?
— Какое ты имеешь право, брать чужие вещи? я разве разрешала тебе? отдай мне это! – крикнула девушка.
— Я задал тебе вопрос. Ответь же на него.
— Тебя это не касается! – сказала Нина.
— Ответь на мой вопрос или я сожгу это.
— Ты не посмеешь!
— Правда? Ты так думаешь?
—  Отдай мне фотографии, ненормальный.
— Если у тебя есть семья, зачем ты сюда пришла? Как же тогда твой ребенок и муж?
— Какое твое дело до моей семьи? Я сказала, отдай мне это! – крикнула Нина.
— Ты не ответила мне на вопрос. Либо ответишь, либо я сожгу это.
— Если сожжешь это, тебя это успокоит? После этого, ты станешь чувствовать себя лучше? Или может быть, ты сможешь стать в чьих-то глазах меньшим монстром, чем сейчас? – сказала Нина.
— Я не собираюсь соответствовать ни чьим ожиданиям. Я собираюсь доказать, что вы зря навязываете мне то, что все будет так хорошо, как вы себе представляете. Ты думаешь, что это все просто слова, и я сегодня кричу на тебя, а завтра я забуду об этом? Я превращу твою жизнь здесь в самое адское место на земле.
Я сделаю это с тобой, и с этим ребёнком. И тогда уже ты увидишь.
Пётр поджог фотографии Нины и ушел в дом.
— что ты наделал? — кричала Нина.