— Я буду удон, – спокойно произнёс парень, появившейся возле их столика, официантке, – и вот этот кофе, – показывал он пальцем на какой-то грузинский напиток, больше напоминавший перчённое мороженое, а не кофе. Но ему, видимо, было виднее, и, скорее всего, он ни раз его пробовал.        

То, как её мужа разглядывала эта особа, Сакуре явно не понравилось, но вспомнив, что сегодня ей лучше не ссориться, девушка начала потихоньку остывать:        

— Я буду матчу, – немного сердито отчеканила она и мысленно дала себе по лицу. Не так Сакура хотела начать разговор, но, кажется, ни Саске, ни эта смазливая официантка не заметили её нарочито грубого нрава, – и хлопковый чизкейк, – добавила она уже мягче, вспоминая недавнюю догадку, хранившуюся в конверте.        

Когда девушка ретировалась, Сакура решила завязать разговор:        

— Я видела твое письмо, это было…неожиданно, спасибо, – она мягко улыбнулась и осторожно посмотрела ему в глаза, будто бы боясь спугнуть.        

— Это был запасной вариант, я думал, что не появлюсь в Конохе, – Саске полностью снял плащ, не смотря на то, что на улице только недавно растаял снег и было влажно.        

Сакура поёжилась. На её месте стоило отговорить его снимать верхнюю часть одежды, но знала, что это будет бесполезно. Дочь поступала так же, как и он. Поступала так же, как считала нужным. Но, в отличие от своего отца, иногда прислушивалась к ней и была не против её советов.