Лея окрестила женщину соперницей, а потом узнала ее имя. грубое, привезенное из каких-то чужих краев, оно резало ей сердце и слух – Марди.

                Марди была остра на язык. При этом – остра очень злобно. Она легко говорила и с прислугой, и с Мелеагантом (и Лее чудилось, что Мелеагант ее очень хорошо знает), и с воинами и с рабами. Марди имела какие-то рваные движения, не отличалась грациозной плавностью Леи и была старше ее, но…

                Но Уриен не смотрел на Лею так, как на эту Марди.

                Когда Лея узнала о том, что Уриен хочет жениться на этой самой Марди, то бросилась к Мелеаганту с последней угасающей надеждой:

-Это политический брак?

-Хуже, — ответил принц, — это любовь. Поверь, Лея, я тоже хотел бы кандидатуру более мягкую, чем Марди, но… он выбрал именно ее.

-Откуда она вообще взялась? – негодовала Лея. – Откуда свалилась?

-Уриен нашел ее в одной из битв, как именно, уж извини, Найденыш, говорить не буду – не для нежных твоих ушей эта история, — промолвил Мелеагант. – Она не враг, конечно, но личность та еще, однако, Уриен счастлив с нею.  нам остается принять это.

-Ты можешь ему запретить! – в бешенстве выдохнула Лея. – Запрети ему это!

-А смысл? – возразил принц. – Он покорится. Но я сделаю его несчастным. И он не будет твоим все равно. а еще я опасаюсь, что даже если я изгоню Марди ко всем чертям, Уриен последует за нею.