— Эх, как же хорошо в Самаре. Жаль, что я живу в
Никомунеизвестном-Захолустке. – подумал Krabbe.

В дверь в его комнату постучались, судя по звуку, ногой.
После непродолжительного стука за ней послышался мужской грубый голос.

— Сын, открой. Иначе пожалеешь, малолетний ты спиногрыз.

— Она открыта отец.

— Не дай бог, ты там опять соседского кота в жертву
приносишь своим хтоническим богам! Если оно так, то я буду очень сильно
расстроен. – вопил его отец через дверь. Голос был явно нетрезвый. В конце
концов отец вошёл в комнату.

— Чего ты хочешь отец? Не мешай мне делать домашку, если не
можешь сделать её за меня.

— Я знаю что произошло в театральном кружке.

— О, нет… — вздрогнул от неожиданности, ведь искренне
надеялся скрыть это от отца.

— Почему ты солгал мне Krabbe? Неужели ты настолько сильно нас не любишь? Или ты надеялся,
что мы не придём на пьесу?

— Я могу всё объяснить…

— Нет тебе оправдания… подумать только, мой сын получил роль
второго дерева! Ладно бы первого, но второго… позор семьи! — отец упал на
колени и начал плакать. – Я ненавижу тебя, ты малолетний кусок говна! Сколько
горя ты нам причинил! Ты во всём виноват, во всех моих бедах, ты должен был
умереть, вместо своего брата!

— Ну и что дальше? – равнодушно ответил Krabbe. – Ещё скажи, что я виноват в
твоём алкоголизме.

— Ах! – вздохнул отец Krabbe так как будто протрезвел. – Так это ты меня споил. Это ты
подбрасывал мне алкашку!