Что она стала делать в следующую секунду, я не узнала, потому что оказалась в доме и заперлась на ключ.
Приходится постоянно находиться в боевой готовности, ни на мгновенье не могу расслабиться и начать сливаться с природой.

 Дверь дома всё время открыта, чтобы я могла из любой точки сада в один момент оказаться там в случае несанкционированного появления собак на дачном участке.
В постоянно открытую дверь, помимо меня, слетаются полчища мух.

 Это факт совсем не радует полноправного уже хозяина сего особняка -моего бывшего мужа, и он не скупится на соответствующие моменту выражения в адрес мух… или мой?
Сказав все, что обо мне думает (или, все-таки, о мухах), радушный хозяин сообщает нам с детьми, что полевые работы не ждут и торжественно вручает те самые, практически не изменившиеся с первобытных времен орудия труда, которые сделали из обезьяны человека.

Время за работой проходит совсем не заметно…Когда солнце подкатывает к горизонту, добрая половина пятидесяти соток плантатора – рабовладельца уже вскопана, окучена, проборонована, и с чувством почти выполненного долга, мы ползем в ванную, из которой до комнаты доползают не все по причине засыпания в ней же.

 В этот раз до кровати я, таки, добираюсь, но заснуть не удается – начинается еще один концерт, уже не Ларисин, собачий.

Собаки ревут так, что вой их собрата с Дартмурских болот кажется милым тявканьем мальтийской болонки.