— А до того как танцевала ? – он уже наклонился и держал мои руки поверх своих ладоней , перебирая пальцами , каждый уголочек кожи , который теперь был окрашен в цвет сливовых обоев .

— Я играла . – ну как сказать , а поедание годичной порции втихую , можно считать , как за игру ? Я уже всхлипываю . – Я-я-я-я , чсернопхыхв , я-я-я , а-а-а елвхмх . — и сквозь эти слёзы , папа не может ничего разобрать  , что я сказала дальше .

— Аня говори честно , ты что-то ела? – теперь , он взял меня нежно обеими руками за плечи , сжал их и старался поднять моё лицо наверх .  

— Да…

— Что ела ? Анюта перестань реветь , скажи мне , что ты съела. – но остановить это цунами , могло лишь обещание , того , что ругать меня не будут . А оно маловероятно , поэтому я просто продолжила плакать , чтобы хоть как-то потянуть время до этой золотой фразы  всех родителей малолетних детей .

— На столе…Вхвхмлвпр… — мои маленькие ручки тряслись , а плечи предательски качались от каждого жгучего вздоха . Кто вообще сказал , что от слёз легчает?

— Что ? Ты съела что-то со стола ? Пойдём посмотрим . – он вытянулся и взял мою руку . Мы вышли из ванной . Как раз тут-то я и  подумала, по любому ругаться будет.

Мы прошли на кухню , на столе стоит только вазочка с таблетками , которые пьют родители . Папа осматривает кухню , и вокруг только открытая стеклянная вазочка и крышка от неё . На мгновение папа потерялся в лице . Его выражение стало похоже на то , как когда-то мама выкинула его сундучок со старыми инструментами, в котором он хранил заначку .