И закончилась музыка. Апплодисменты, шум шагов, звук открывающейся двери из музыкального зала и куча голосов женщин пенсионного возраста. А вот и они: бесформенные, низкие, шатающиеся существа с тяжёлым дыханием, надорванными голосами, но не седыми волосами(видимо, желание выделиться над многими берёт верх). Эта стая проползала мимо меня, растекаясь по всем лестницам и коридорам.

И только через время я остался уютной компании с тишиной и единственной горящей лампой. Но вскоре и эта лампа погасла, а тишина сменилась на свист сквозняка из открывшихся окон…

И только тогда появилась она.

Лёгкие шаги не были слышны, словно она не ходила, а парила над палубой. Её светлые, едва доходящие до плеч волосы трепал сквозняк. Голубые глаза горели загадочными огоньками, искрились и манили за собой. Но резкий порыв сквозгяка заставил прищурить их. Её милое, мягкое и светлое лицо светилось взнутри, заполняя светом всё пространство холла, вместо погасших ламп. Она пролетела мимо меня, оставив после себя шлейф мягкого цветочного аромата.

И только тогда, когда она спустилась на нижнюю палубу, свет от неё пропал, оставив меня в темном, угрюмом и безлюдном холле. Сквозняк стих, оставив после себя звенящее подобие вакуума, которое давило на перепонки, угрожая повредить их.

И стало тоскливо, ведь всё это время, что я нахожусь здесь, на этом чёртовом лайнере, я ни разу не видел её. Или не замечал. Но теперь что-то изменилось. Захотелось двигаться, дышать, жить, а не быть, жить, а не выживать, участвовать в жизни, а не созерцать на течение жизни, наполненной пусть и ужасными и тусклыми, но такими разными серыми красками.