Ветру хорошо только с ветром. Это у нас наследственное, как у алкоголиков «повторение через поколение».

Глоток кофе. 

Мать, почти нет воспоминаний. Может пара эпизодов. Как-то она приехала, и Люда вытаскивала из её спины длинные толстые и белые, как черви, нитки. 

***

Пол залит темной кровью. Она течёт, как потоки весенней талой воды. Рука слабо хватает лезвие ножа в попытке остановить убийцу. Голос отчаянно шепчет: «Ты оставляешь сиротой двухлетнего ребенка.» Рука с ножом останавливается. «Прости.» — целует в щеку. Уходит. 

***

Глоток кофе. 

— Люд, а Люд.

— Чего? 

— А ты ведь никогда не умрешь? 

— Ещё чего, я же бессмертная! 

***

Глоток кофе. 

Горечь все сильнее. 

Больница. Недоумение. Нет. Такого не может быть. Это все не по-настоящему. Почему она тут лежит и не просыпается? Она же не болела никогда. Даже простудой. Как инсульт? Инсульт это только у людей. А она не человек, она ветер. Лёгкий, веселый, бессмертный.

Ещё глоток. 

Похороны. Священник говорит надо подойти всем и попрощаться. 

Это не она. Не её лицо. Где моя Люда? Кто эта бабушка в деревянном ящике? 

Все. Волна тащит за собой, в черную бездну. Осколки мира осыпались под ноги, захрустели. 

Ветер рвется наружу. Что ему здесь делать в одиночестве? Ветры не могут сами по себе, им нужна компания таких же братьев/сестер по разуму. Им ничего человеческое не нужно. 

Ветер рвется следом за своим другом — ветром. Ломает грудную клетку, выворачивает ребра наружу. Оставляет вместо себя пустую бездну и боль незаживающих кровавых лохмотьев.