Через окно старенького неприметного автомобиля Сейфи осуществлял наблюдение за зданием в Казвине, где сейчас размещался штаб Баджари. Припарковал он свою машину достаточно далеко, как ему казалось, от самого штаба и даже подъездов к нему, что создавало иллюзию относительной безопасности. Время от времени парень наклонялся к небольшой рации и передавал сообщения, которые находящийся на связи один из федаев дальше озвучивал Сафару.
  Никто на его автомобиль внимания не обращал, тогда как самому Сейфи открывался широкий обзор. От него не могло укрыться, что в Казвин непрерывно прибывали не только грузовики с пехотой, но и танки, бронетранспортеры и даже артиллерийские тягачи.
  Не оставалось сомнения в том, что готовится карательная операция, а маски сброшены окончательно. Баджари явно намерен дождаться совместного выступления сторонников Хомейни и федаев, дать ему разрастись, а затем обрушить на противников всю броневую и огневую мощь.
  Возле машины Сейфи уже несколько минут ошивался какой-то полубезумный нищий, который многозначительно вытягивал руку и строил отвратительные гримасы. Чтобы избавиться от этого неприятного типа, отвлекающего от наблюдения, Сейфи решил дать ему мелкую монету.
  Одной рукой роясь в кармане, парень стал другой опускать стекло, к которому тут же устремился нищий.
  Попрошайка вытянул в сторону открытого окна руку, но не ту, что с раскрытой ладонью, а другую, в которой было что-то зажато. Мгновение – и в лицо Сейфи полетела струя нервно-паралитического газа, выпущенного из портативного баллончика. Это устройство было новейшей разработкой ЦРУ. И для парня все мгновенно оборвалось.
  Пришел он в себя в огромном дворе какой-то казармы с бетонными стенами. Его запястья были намертво обхвачены двумя канатами, тянущимися к задним бамперам двух автомобилей. Машины стояли всего в нескольких метрах от Сейфи.
  — Он очнулся, — сказал в рацию стоящий рядом офицер.
  «Как же я глупо попался, — с тоской подумал Сейфи. – А теперь все. Мне крышка».
  А к нему шел Баджари, сопровождаемый четверкой явно охраняющих его людей европейской наружности – троих мужчин и женщины. Всех их Сейфи уже видел в ресторане в Гафуте. Генерал, приглядевшись к пленнику, заулыбался:
  — Ого, знакомое лицо! И гора с горой встречаются, а уж человек с человеком – тем более. Я полагаю, приятель, что мы найдем общий язык. Никто не будет тебя торопить с рассказом о всех ваших конспиративных хитростях, эти детали ты потом обсудишь с ребятами из отдела военной контрразведки, при этом я не возражаю, чтобы ты с ними поторговался, выбивая для себя какие-нибудь гарантии и поблажки. Но это все позже. А в настоящую минуту меня интересует ответ на один-единственный вопрос: где ее найти?
  Сейфи молчал, о его состоянии говорили лишь глаза. В них стояла какая-то уже неземная, предсмертная тоска. Не дождавшись ответа, Баджари продолжил:
  — Я понимаю, что вы все там у себя обработаны в духе марксистской пропаганды. Не сомневаюсь, что она напела тебе про будущую победу социализма во всем мире и братство угнетенных народов. О чем-то похожем она трещала еще тогда, когда… Впрочем, это неважно, ты все равно не силен в истории. Только вот будущее это уже чье-то чужое, а у тебя его не будет, потому что твое настоящее – эти два каната и две машины, которые разъедутся в разные стороны.
  — У меня не тот уровень, чтобы знать, где она, — с трудом проговорил Сейфи, облизав мгновенно высохшие губы. – Она имеет дело с нашим руководителем, а я лишь простой боец. Ну же, подумайте сами, кто станет меня во что-то посвящать?
  — Правильно отвечаешь, — похвалил его генерал. – Даже хочется тебе поверить. Только вот, если ты не знаешь самого главного, то зачем ты мне нужен? Придется использовать тебя в качестве иллюстрации. Здесь, во дворе казармы, много моих офицеров, и не всем из них можно доверять. Я уверен, что есть те, кто готов переметнуться в стан врага. Вот пусть на твоем примере увидят, чем чревато оказаться на противоположной стороне.
  Побледневший Сейфи тяжело дышал, и пот градом катился с его лица.
  Баджари кивнул офицеру, и тот дал знак водителям.