Обитатели параллельных миров живут по собственным, не ведомым нам законам. И тем более, непонятно, почему они иногда переходят границу, чтобы дать нам знак, предупредить о чем-то. Наверное, все слышали сказки и истории про домовых. Но многие ли видели этих героев сказок и легенд. Бабушки учили в детстве, если пришел домовой, надо спросить «к худу или к добру». Спрашивали?
***
Это было начало девяностых. Но речь не о кризисе тех лет.
Наверное, многие посмеивались над своими бабушками, которые верили в приметы и соблюдали, на наш взгляд, глупые правила, о том, как должен стоять веник, как должен лежать нож, что нельзя пришивать на себе, что нельзя переметать мусор через порог, что нельзя занимать кому бы то ни было деньги во вторник, что нельзя пинать кошек, что на ночь нужно обязательно задергивать шторы, особенно в полнолуние… Этих странных правил было огромное множество.
Было полнолуние. Я всегда чувствительно реагировала на фазы луны. И в этот раз, как обычно, не спалось. По телевизору закончилось все, что можно посмотреть. Сработал таймер и экран погас. Полная луна даже сквозь тонкую занавеску ярко осветила комнату. Я разглядывала как причудливо пробивается лунный свет сквозь переплетение ткани и тут мой взгляд упал на кресло, стоящее у окна. В кресле сидел человек невысокого роста, лысый. Очень полный. Там, где сквозь слегка приоткрытую штору пробивался лунный свет, человек был хорошо виден, его голова и плечи серебрились в лунном свете. Там, где спинка кресла мешала проникнуть этому свечению, тело человека теряло очертания и было совершенно не видимо в темноте. Я приподнялась на локте, прищурилась.
— Глюк… вот тебе и следствие бессонницы, — мелькнуло в голове. Зажмурилась и быстро поморгала. Присмотрелась. Не глюк. Тут же вспомнила, бабушка говорила, надо спросить «к худу или к добру». Только язык оказался неспособен произнести ни слова. Слова застревали где-то горле, перехватывало дыхание. Пристально глядя на полупрозрачного человечка в кресле, мысленно стала читать молитву. Сами собой пришли на память слова «Отче наш». Понемногу человечек в кресле стал исчезать. Мне показалось, что на его толстощеком лице мелькнула улыбка. Вдруг стало тепло и спокойно, захотелось спать. Подумалось, что если пришел домовой, то не для того, чтоб вред причинить. Я повернулась к мужу, (он почему-то всегда спал у стены), и обняла его за шею. Вдруг на кровать, в ногах, запрыгнула кошка и осторожно переступая через наши ноги стала пробираться вдоль стены, далее за спиной моего мужа… И тут сон как рукой смахнуло. У нас нет кошки! В этот же момент маленькие цепкие ручки ухватили за волосы мужа и стали, что есть силы тянуть. Мой супруг, невзирая на моду, долгие годы носил длинную прическу, почти до плеч. По-прежнему не в состоянии произнести ни слова, я стала высвобождать волосы мужа, вытягивать из этих кулачков. Руки были маленькие и по ощущениям похожи на ручки младенца, старались ухватить снова и снова. Внезапно хватка ослабла, и я слышала легкий смешок. Пару минут еще ощущалось чье-то присутствие. Потом все исчезло. Эта странная схватка, казалось, отняла у меня все силы, и я «провалилась» в глубокий сон.
Во сне мне приснилась бабушка. Она занималась какими-то своими делами поднос себе бурчала упреки в мой адрес, как это бывало, когда она была еще жива. «Ты, что же это, халда, хозяина не кормишь, не привечаешь его по пятницам. Сколь раз тебе говорено было, пятница – день домового. Он дом твой блюдет-стережет, а тебе конфетку или ложечку меда некогда ему оставить. А он вишь, с предупреждением пришел. Ты то ни сном, ни духом, а готова будь, халда».
На утро спросила мужа, слышал ли он что-нибудь ночью. Оказалось, слышал. Но подумал, что его волосы запутались за пуговку на наволочке и я ж их отпутала.
— Интересно, когда же ты видел у меня наволочки с пуговицами?
— Да, я на них и внимания никогда не обращал.
К этому разговору мы больше не возвращались. Только мысли о том, что же это за предупреждение было, постоянно не давали покоя. Понемногу воспоминания об этом стали забываться. И всю эту историю в мельчайших подробностях я вспомнила, когда нас обокрали. Был это не чужой человек, младший брат моего мужа. Работал он по командировкам пятнадцать дней через пятнадцать. Решил остаться в том городе. Приехал, не показавшись на глаза ни брату, ни отцу позанимал у кого только мог денег. Имея ключ от нашего дома, забрал, все что смог унести. Ничего мы о нем не слышали больше двадцати лет с тех пор. Мужу тяжело было это пережить, он стал мрачным, замкнутым, в любых ситуациях видел только плохую сторону. Его стали раздражать чужие удачи, злить веселые, смеющиеся люди. Даже через годы его характер не становился лучше. Хоть мы давно не вместе, с тех пор, хотя бы раз в месяц, по пятницам оставляю угощение для дедушки домового. Как говорила моя бабушка, охранить дом от лихих людей по силам хозяину. Только не любит он, когда домовым его называют, это вроде прозвища. А шторы на ночь стараюсь плотно задергивать, особенно в полнолуние. И всегда у меня в доме есть кот, лучший друг дедушки-хозяина.
***
Это было начало девяностых. Но речь не о кризисе тех лет.
Наверное, многие посмеивались над своими бабушками, которые верили в приметы и соблюдали, на наш взгляд, глупые правила, о том, как должен стоять веник, как должен лежать нож, что нельзя пришивать на себе, что нельзя переметать мусор через порог, что нельзя занимать кому бы то ни было деньги во вторник, что нельзя пинать кошек, что на ночь нужно обязательно задергивать шторы, особенно в полнолуние… Этих странных правил было огромное множество.
Было полнолуние. Я всегда чувствительно реагировала на фазы луны. И в этот раз, как обычно, не спалось. По телевизору закончилось все, что можно посмотреть. Сработал таймер и экран погас. Полная луна даже сквозь тонкую занавеску ярко осветила комнату. Я разглядывала как причудливо пробивается лунный свет сквозь переплетение ткани и тут мой взгляд упал на кресло, стоящее у окна. В кресле сидел человек невысокого роста, лысый. Очень полный. Там, где сквозь слегка приоткрытую штору пробивался лунный свет, человек был хорошо виден, его голова и плечи серебрились в лунном свете. Там, где спинка кресла мешала проникнуть этому свечению, тело человека теряло очертания и было совершенно не видимо в темноте. Я приподнялась на локте, прищурилась.
— Глюк… вот тебе и следствие бессонницы, — мелькнуло в голове. Зажмурилась и быстро поморгала. Присмотрелась. Не глюк. Тут же вспомнила, бабушка говорила, надо спросить «к худу или к добру». Только язык оказался неспособен произнести ни слова. Слова застревали где-то горле, перехватывало дыхание. Пристально глядя на полупрозрачного человечка в кресле, мысленно стала читать молитву. Сами собой пришли на память слова «Отче наш». Понемногу человечек в кресле стал исчезать. Мне показалось, что на его толстощеком лице мелькнула улыбка. Вдруг стало тепло и спокойно, захотелось спать. Подумалось, что если пришел домовой, то не для того, чтоб вред причинить. Я повернулась к мужу, (он почему-то всегда спал у стены), и обняла его за шею. Вдруг на кровать, в ногах, запрыгнула кошка и осторожно переступая через наши ноги стала пробираться вдоль стены, далее за спиной моего мужа… И тут сон как рукой смахнуло. У нас нет кошки! В этот же момент маленькие цепкие ручки ухватили за волосы мужа и стали, что есть силы тянуть. Мой супруг, невзирая на моду, долгие годы носил длинную прическу, почти до плеч. По-прежнему не в состоянии произнести ни слова, я стала высвобождать волосы мужа, вытягивать из этих кулачков. Руки были маленькие и по ощущениям похожи на ручки младенца, старались ухватить снова и снова. Внезапно хватка ослабла, и я слышала легкий смешок. Пару минут еще ощущалось чье-то присутствие. Потом все исчезло. Эта странная схватка, казалось, отняла у меня все силы, и я «провалилась» в глубокий сон.
Во сне мне приснилась бабушка. Она занималась какими-то своими делами поднос себе бурчала упреки в мой адрес, как это бывало, когда она была еще жива. «Ты, что же это, халда, хозяина не кормишь, не привечаешь его по пятницам. Сколь раз тебе говорено было, пятница – день домового. Он дом твой блюдет-стережет, а тебе конфетку или ложечку меда некогда ему оставить. А он вишь, с предупреждением пришел. Ты то ни сном, ни духом, а готова будь, халда».
На утро спросила мужа, слышал ли он что-нибудь ночью. Оказалось, слышал. Но подумал, что его волосы запутались за пуговку на наволочке и я ж их отпутала.
— Интересно, когда же ты видел у меня наволочки с пуговицами?
— Да, я на них и внимания никогда не обращал.
К этому разговору мы больше не возвращались. Только мысли о том, что же это за предупреждение было, постоянно не давали покоя. Понемногу воспоминания об этом стали забываться. И всю эту историю в мельчайших подробностях я вспомнила, когда нас обокрали. Был это не чужой человек, младший брат моего мужа. Работал он по командировкам пятнадцать дней через пятнадцать. Решил остаться в том городе. Приехал, не показавшись на глаза ни брату, ни отцу позанимал у кого только мог денег. Имея ключ от нашего дома, забрал, все что смог унести. Ничего мы о нем не слышали больше двадцати лет с тех пор. Мужу тяжело было это пережить, он стал мрачным, замкнутым, в любых ситуациях видел только плохую сторону. Его стали раздражать чужие удачи, злить веселые, смеющиеся люди. Даже через годы его характер не становился лучше. Хоть мы давно не вместе, с тех пор, хотя бы раз в месяц, по пятницам оставляю угощение для дедушки домового. Как говорила моя бабушка, охранить дом от лихих людей по силам хозяину. Только не любит он, когда домовым его называют, это вроде прозвища. А шторы на ночь стараюсь плотно задергивать, особенно в полнолуние. И всегда у меня в доме есть кот, лучший друг дедушки-хозяина.
Еще почитать:
Питомец — 2.1.
Кровь ангела. — Кровь ангела. Глава 22. Наслаждение и одиночество
Кровь ангела 2. — Кровь ангела 2. Глава 27. Предложение
Следы
«
»
1 комментарий