…Оставшись в одиночестве и тишине своего номера, Роджер упал на кровать в спальне, даже не раздевшись. Он позабыл об обогревателе, которыми на время трех дней похолодания снабдили все номера отеля. В комнате стало ощутимо прохладно, но выпитое за день спиртное пока не позволяло это почувствовать всерьез. Тишина навалилась как-то сразу, лишь стоило смолкнуть голосу Брайана. Звук телевизора так и не был включен, а на улице воцарилась просто жуть наводящая тишина. Роджеру слишком редко в его жизни доводилось слышать такую всеобъемлющую, звенящую в ушах тишину – репетиции, записи, концерты, музыка на вечеринках, бесконечная мешанина голосов его друзей, близких, Рози, журналистов и многих, многих других. И теперь он лежал, не в силах даже подняться и включить звук телевизора, свет, в конце концов, а тишина в соединении с темнотой оцепеняли… И тут раздался странный дробный, неровный звук со стороны окна. Роджер медленно поднялся и на не очень слушающихся ногах приблизился к светлому от уличных фонарей проему. Четвертый этаж отеля сразу отметал мысли о незнакомцах в ночи, стучащих в окно, а подойдя вплотную, Роджер увидел на стекле капли, как-то очень медленно, нехотя сползающие вниз.
-Ну, вот и дождь… Дождались… — пробормотал Роджер, глядя, как расплываются сквозь капли рекламные надписи, вывески, огни этого красивого, но, будто, вымершего приморского города. – Э, а это еще что?!
Роджер прислушался и с удивлением убедился, что не ослышался – издалека быстро приближался серьезный, мощный гул двигателя спортивной машины.
-Этот дьявол просто спятил! – усмехнулся Роджер и прижал ладонь к холодному стеклу. Он всматривался в видимые отсюда дороги, надеясь увидеть смельчака, разъезжавшего по городу в легендарный Ледяной дождь. – Наверное, кто-то из этих завтрашних гонщиков решил прокатиться…
И тут же Роджер увидел, как мелькнули в повороте фары единственной сейчас на весь город машины, и она немедленно и стремительно вылетела на набережную, плавно свернула к отелю и тут только заложила лихой вираж с визгом тормозов и разворотом на триста шестьдесят градусов. Видимо, покрытие дороги еще не успело обледенеть слишком сильно, ибо занос на развороте получился ничтожным. Хотя, из окна Роджеру показалось, что асфальт и плитка набережной блестят уже достаточно сильно. Впрочем, ведь идет дождь… Машина тем временем, стихла, прижавшись к тротуару, Роджер услышал, как открылась и закрылась дверца, и отошел от окна. Его глаза уже привыкли к полумраку, и он добрался до кровати, снова лег.
Видимо, Роджер, все-таки, задремал, ибо не понял, что же разбудило его, но, мгновенно открыв глаза, будто, стукнуло его что-то, он увидел в проеме двери фигуру человека, обозначенную лишь отсветом уличных фонарей и реклам. Роджер протянул руку к лампе у кровати, но выключатель щелкнул в холостую – свет не зажегся.
-Не стоит, Роджер – света нет на всем этаже!
Голос темной фигуры, похожей на силуэт из черной бумаги, оказался настолько странен, что Роджер сообразил – он звучит из специального устройства.
-И кто ты такой? – Роджеру было наплевать на церемонии. – Зачем явился?.. Если что, денег у меня с собой не настолько много, что бы из-за этого предпринять грабеж!
-И не собираюсь! – ответствовала фигура. – Я вовсе не за этим.
-А зачем свет вырубил? И как это ты не попался за этим делом?!
-Неважно. Прислуга здесь достаточно ленивая и доверчивая…
Незнакомец прошел в комнату и уселся в кресло, стоявшее в самом темном углу спальни. Роджер лишь и успел заметить, что на здоровенного бугая тот не тянет и угроза от него не чувствуется.
-Может, познакомимся по-человечески? – предложил Роджер, намереваясь встать с кровати.
-Не сегодня.
Голос не терпел возражений.
-Тогда какого черта ты здесь, да еще темнотой прикрываешься? – Роджер достал сигареты.
Мысль о том, что огонек зажигалки поможет хоть немного рассмотреть пришедшего, мелькнула, и немедленно ее заменила другая – сейчас тот рявкнет, что курить нельзя!
-Курите, мистер Торвел! Вы немногое сможете разглядеть, — усмехнулся незнакомец.
Роджер чиркнул зажигалкой, прикурил и глянул в сторону кресла. Слишком долго держать огонек горящим, он понимал, не стоит. И за пару секунд он успел разглядеть лишь фигуру в черном комбинезоне механика, черной же куртке и натянутой на лицо черной лыжной маске.
-Ну, как, дало вам это что-нибудь? – как-то каркающе рассмеялся чужак. – Вам не за чем видеть мое лицо. В нем нет ничего привлекательного.
-Я и не собирался очаровываться… — хмыкнул Роджер. – Ну, и к чему весь этот спектакль – маскарад? Почему ты не можешь поговорить со мной открыто?.. Выпьешь со мной?
Роджер пошарил на тумбочке в поисках бутылки, но ничего не нашел.
-Я могу сходить к холодильнику за выпивкой?
-Можете… Вы, мистер Торвел, можете еще и в коридор выскочить с криками о помощи, но поверьте, вам ничего не угрожает. У меня нет оружия и мне не нужна ваша жизнь…
-Погоди, я, все-таки, схожу за виски…
Роджер поднялся с кровати, помедлил немного и двинулся в сторону двери.
-Вы даже можете сейчас схватить меня за шиворот и, врезав как следует, вышвырнуть из своего номера, — проговорил незнакомец. – Как видите, у меня все карты открыты… Но я хочу, что бы вы знали – мой приход означает для вас скорее пользу, чем вред. Так что, не спешите выставлять меня вон.
-И не собираюсь! – ухмыльнулся Роджер. – Я же от любопытства лопну, если не узнаю, зачем ты явился!
Он быстро вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами.
-Пару глотков, не больше! – попросил пришелец, и Роджер послушно плеснул ему немного, а себе, наверное, с полстакана.
Он снова сел на свою кровать и выпил немного.
-И так, я тебя слушаю!.. Погоди! Скажи мне сразу – ты не от Рози? Ибо если это так, я не желаю ничего знать, не желаю видеть ее и слышать! Можешь тогда убираться восвояси.
-Не-ет! – рассмеялся гость. – Только не от Рози!
-Стоп! А тогда откуда ты знаешь, кто такая Рози, а главное – с чего такая реакция на нее?!
Казалось, гость обескуражен собственной оплошностью. Он промолчал с пару секунд, но ответил:
-Естественно, все знают, кто такая Рози Торвел! Еще бы не знать!.. Ее смазливой, блондинистой физиономией пестрят многие издания, публикующие статьи о вас, мистер Торвел. Где вы, там и она!.. Правда… удовольствия мало любоваться на нее. Уж простите! Я не стану касаться скандала, который, насколько мне известно, привел к разрыву между вами и всяческими неприятностями для вас…
-Да уж, поосторожнее, пожалуйста! Иначе…
-Знаю! За шкирку и вон! – незнакомец выпил, поднялся из кресла и отошел к окну, поставив стакан на столик. – Не беспокойтесь… Рози Торвел пуста, глупа, смазлива и, вероятно, забавна иногда. Так ведь? Извините, что я вот так…
-Ничего нового ты мне о моей бывшей жене не сообщил, — пробурчал Роджер. – Но ведь ты не за этим явился?
-О, нет! Просто вырвалось, раз уж речь зашла… Я не от нее, уверяю вас!..
Незнакомец достал сигареты, прикурил.
-Я к вам с просьбой и предложением, мистер Торвел. А точнее – просьбой и уведомлением.
-Еще не лучше!.. Я могу подойти к тебе?
-Зачем? – незнакомец обернулся. – Хотите сорвать с меня маску?
-Хотел бы, но это было бы невежливо…
-… и весьма глупо! – перебил Роджера гость.
-Почему? Что неразумного в том, что мне хочется увидеть твое лицо?… Черт, кажется, я повторяюсь!
-Повторяетесь? В чем?
-Просто сегодня мне уже пришлось просить одного человека снять дичайшие темные очки, закрывавшие его… ее лицо. Не вышло… И что это все от меня свои личики прячут?! Напрягает как-то…
-Не напрягайтесь! – усмехнулся пришелец. – Я прячу свое лицо не из кокетства. Вам, действительно, не стоит его видеть. Оно изуродовано ожогами.
-Черт побери! – вырвалось у Роджера. – Но что же такое произошло??.. Стой! Ты ведь участвуешь в этом безумии! Ты – гонщик, и это ты сейчас подъехал сюда на гоночной машине! Я прав? И ты хочешь заработать здесь кучу денег на пластику лица, так?
-Вы удивительно позорливы, мистер Торвел… — пробормотал ночной гость. – Не во всем, правда…
-Как же тебя зовут? Или ты даже знакомиться со мной не хочешь? Но получается как-то нечестно – ты меня знаешь, а я тебя – нет. Согласен? Налить еще?
-Не стоит – мне за руль…
-Ну да… да еще в такую ночь…
-Хорошо, я скажу вам, кто я такой, но вы должны пообещать, что ни единым словом не упомянете обо мне до начала гонок! Обещаете?
-Забавный разговор получается! – рассмеялся Роджер. – Смахивает на детскую игру…
-Только ставки покрупнее горсти леденцов!.. Я не сообщу вам своего настоящего имени, но назову псевдоним, под которым меня знали и знают многие здесь… — незнакомец помедлил и продолжил. — Ассасин. Так меня зовут.
Роджер покачал головой и выпил.
-И почему я, как раз, об этом подумал?! Мне рассказывали о тебе. Не далее, как сегодня… Если, конечно, ты – тот самый Ассасин!
-А что, есть другой?
-Не путай меня!.. Ты же можешь просто взять и назваться таким именем. На тебе маска, и ты сейчас ничем не сможешь мне доказать, что ты и есть тот Ассасин, о котором ходят легенды в этом городе.
-Вам сказали, что я… что Ассасин попал в аварию, так?
-Так.
-Я же прячу лицо, мое горло подверглось операции, после которой в нем закреплено устройство, без которого я не смогу говорить… Ассасин – это я.
-Прошло пятнадцать лет после той аварии! – заметил Роджер. – Сколько же вам лет, достопочтенный Ассасин?
-Сорок. Столько же, сколько и вам. Вы же не станете утверждать, что в таком возрасте хороший гонщик перестает им быть!
-О, нет! Нет!! Но порой, когда рассказывают подобные истории, кажется, что предмет рассказа должен быть уже глубоким стариком…
-Мне было двадцать пять, когда я стартовал свою последнюю тогда гонку… — задумчиво произнес Ассасин. – С чего бы мне превратиться в древность?!
-Так значит, ты снова в деле? Но целых пятнадцать лет безвестности, безделья, что касаемо гонок! И ты решился ехать после той аварии?!
-Решился… И возможно, вовсе не потому, что горю желанием гонять по улицам и трекам в самый страшный гололед! Возможно, дело совсем в другом…
-Я не угадал по поводу пластики?
-Не совсем… Словом, у меня будет возможность потратить деньги с пользой! Если докачусь до финиша.
-Мне лишь остается пожелать тебе удачи! Кстати, можешь перейти со мной на «ты». А то нелепо как-то…
-Хорошо.
-А теперь по поводу твоей просьбы ко мне и твоего уведомления, как ты выразился. Рассказывай!
Ассасин вздохнул, словно бы, набираясь смелости.
-Я… Вы… ты понимаешь, что каждый заезд на этих гонках может стоить мне жизни… О, нет, я никого не виню, и никто мне ничем не обязан! Но мне бы очень хотелось в наушники, которые будут вмонтированы в шлем каждого гонщика, услышать самые любимые мои песни из твоего репертуара, Роджер. Было бы замечательно, если бы ты исполнил их сам, вживую, но и запись меня сильно утешит и воодушевит… Я перешел границы дозволенного?
Роджер как-то неопределенно хмыкнул.
-Да, уж… Своеобразная просьба! Нет, мне, конечно, приятно, что мои песни – это то, что ты, готов услышать, может статься, в последние минуты своей жизни…
-Без обиняков! – рассмеялся Ассасин.
-Ты – мужчина, ты – гонщик, и ты отдаешь себе отчет о риске этой гонки! И нюни тут распускать нечего!..
Роджер допил свой виски и налил еще.
-Будешь?.. Ах, да, точно, ты же за рулем!.. Понимаешь, в сущности, мне все равно, какие песни здесь исполнять. У меня «минусовки» на все…
-И на новый альбом тоже?
-Слышал уже… На пару-тройку есть. Но, видишь ли, люди, которые готовы мне заплатить за мои выступления здесь, тоже составили список желаемых песен, и я не уверен, что ваши пожелания совпадут. Понимаешь?
-Вопрос оплаты? – усмехнулся Ассасин.
Роджер поднял брови и вздохнул.
-Забавно… Но почему-то впервые в жизни мне не удобно в этом признаваться. И я, и вся наша группа все долгие годы ее существования работала на деньги.
-Да?
-Что, не верится? Ты из тех людей, что глубоко верили и до сих пор верят в чистоту нашего творчества, в старания наши ради него исключительно? Ты серьезно??
Ассасин пожал плечами.
-Да нет… Я прекрасно понимаю, что деньги нужны всем. И вам они были нужны не меньше… Великолепные особняки и поместья, шикарная в них обстановка, автомобили лучших марок, красивые женщины… — казалось, даже через аппарат голос Ассасина изменился. – Вы это заслужили. Да и нелепо выглядела бы самая лучшая группа в мире, проживая в дешевых квартирках!
-Да уж… Фред с самого начала старался работать на наш имидж! Жрать нечего, а мы на концерт на лимузинах! – рассмеялся Роджер.
-Каждый труд должен быть оплачен соответственно… Но я слышал вашу музыку, и в ней достаточно души каждого из вас. Не обманешь, Роджер!
-И не пытаюсь! Вложено было немало. Особенно, наверное, Фредом. Как влюбится в очередной раз, настрадается, так песни одна за другой. Забавный был парень… Чудной… Помню, поначалу он мне вообще придурковатым показался. Но потом и я, и мы все поняли… Впрочем, мы же не об этом говорили. Кстати, Фредди и деньги любил зарабатывать, что бы жить на полную катушку и ни в чем себе не отказывать… Вопрос лишь в том, что это «ни в чем».
-Разумеется… Вот об этом я и спросил. Сколько мне будут стоить мои любимые песни?
Роджер издал странный звук горлом.
-Понятия не имею, сколько я мог бы спросить с тебя за них!.. Честно говоря, не очень-то и хотелось брать с тебя деньги.
-Но я не хочу, что бы вопрос оплаты твоих выступлений местными встал для тебя косо!.. Поэтому, Роджер, договоримся так – ты исполняешь песни, заказанные устроителями гонок. Но как только на трассу буду выходить я, ты будешь петь по моему списку… Постой, я еще не все сказал!
-И не собирался!.. Просто хочу еще выпить.
В растерянности Роджер налил себе еще виски и поднял голову к Ассасину, хотя и лица-то его не мог увидеть.
-Я не думаю, Роджер, что песни не из их списка сильно разочаруют устроителей, зрителей и гонщиков! Но я обещаю оплату за твои труд и согласие. Оплату, которая тебя вполне устроит. Мы встретимся после гонок первого дня, и ты получишь первую часть. Ну, если конечно, я доеду! Впрочем, если не доеду… ты нарушишь их список лишь один вечер. На следующий будешь играть по их правилам.
Роджер допил виски и стукнул стаканчиком о столик ощутимо сильнее, чем требовалось.
-Черт! Черт тебя побери!! – вскричал он хрипло. – За каким тебе все это? Ради чего ты так рискуешь, да еще обещаешь мне немалые деньги только за то, что я спою по твоему заказу? Что не так??.. В смысле, я чувствую просто нутром, что что-то не так, но не понимаю… Я ни черта не понимаю!!
-А что тут такого, Роджер? – Ассасин, кажется, смеялся. – Мои деньги! И я их трачу, как мне вздумается. И жизнь я свою проживаю по тому же принципу. Мне хочется услышать от тебя твои песни в живую, услышать те из них, которые я особенно люблю. Что странного в этом? И я хочу заплатить тебе за труд петь, в чем-то, получается, только для меня. Это тоже чудно?
Роджеру нечего было возразить. Он прикурил очередную сигарету. Помолчал, глядя на желтый ее огонек в темноте.
-Хорошо… — пробормотал он. – Хорошо… Я не могу отказать тебе. Ощущение, что это твое желание… едва ли, не самое сильное в жизни.
-Есть сильнее! – заметил Ассасин.
-Поделишься?
-Может, в другой раз… Как-нибудь… Так значит, ты согласен? Точно?
-Согласен… Ночка сегодня на диво чудная… Завтра, случайно, не Рождество? А то чувствую себя Сантой…
-А я – малышом в ожидании чуда.
-Я мог бы как-нибудь увидеть, хотя бы, твои глаза?
-Зачем?.. Ну, то есть, я понимаю, почему ты спрашиваешь… Но через три дня ты улетишь отсюда и никогда больше не вспомнишь меня. К чему все это?
Роджер рассмеялся невольно.
-Ты, прямо, как дамочка, которую я уговариваю переспать!..
Секунду помолчав, Ассасин тоже хмыкнул.
-В самом деле…
-Я ведь спросил просто потому, что ты меня удивил, чего со мной давно уже не случалось. Если говорить о людях!.. Этот город с дурацким названием, эти гонки, думая о которых мне становится жутко, и ты… Прости, но, по сути, смертник, которому дали шанс выжить, и шанс этот, как я понимаю, не так уж велик. Прости!
-Перестань извиняться передо мной! – воскликнул Ассасин. – Разве тебе это не знакомо?! Да, мой риск бросается в глаза и бьет по нервам многих. У зрителей адреналин зашкаливает, у тех, кто делал ставки, аж пар из ушей. Девочки визжат и плачут, а мужики, сцепив зубы, следят за гонками. И все в ожидании удара… Но… разве ты, разве ваша группа, Фред, не рисковали никогда, понимая, что вот сейчас – либо пан, либо пропал? Разве возможность провала никогда не маячила слишком близко? Разве… Прости, но разве понимание, что не сегодня – завтра Фред умрет, не заставляло вас леденеть от ужаса при мысли о том – а что же дальше??? Это не было риском – жить дальше без него?.. И… — Ассасин заметно снизил голос, — разве ты, лично ты не рисковал каждый раз, отдавая свое сердце?
Роджер молча поднялся и, пройдя всего в нескольких дюймах от Ассасина, подошел к окну – там все так же шел дождь. Только теперь капли застывали на стекле, замирая, будто странные слезы, которые никак не могут истечь и высохнуть.
-Там чертовски скользко, парень… — задумчиво произнес Роджер. – Но я тебе желаю удачи… И давай-ка сюда твой список.
Ассасин молча зашуршал курткой и, обернувшись, протянул Роджеру сложенный листок бумаги. Роджер развернул и в свете фонарей прочел четкие строчки с названиями песен. Невольно улыбнулся.
-Что не так? – спросил Ассасин. – Чего смешного?
-Да песни… Постой, как же ты понял, что я улыбаюсь?! Я не смеялся в голос и, сидя ко мне спиной, ты не мог видеть моего лица!
-Я просто понял, что тебе может быть смешно… Не знаю, как.
-В сущности, ничего смешного в твоем выборе нет… Просто обычно просят другие песни. Более эффектные, жесткие, что ли… А эти… Не все, конечно, но, собственно, они были лишь изданы… но и только… «Поезд Свобода» вот… Если честно, я столько вложил в нее!.. Она нравилась, я знаю! Но никаких строчек в рейтингах.
-Эта песня захватывает с первых нот и не отпускает до последнего такта! – выпалил Ассасин. – Ты можешь не исполнить какую-нибудь другую песню, но эту, непременно, спой, Роджер! Запомни, пожалуйста! Ладно?
-Хорошо. Конечно!.. «Прекрасные мечты»…
-Я… я…
-Что?
-Нет, ничего… Возможно, я кажусь тебе сентиментальным, но другого шанса признаться в своих предпочтениях именно тебе, уже не будет…
-Это моя песня, дорогой! – рассмеялся Роджер. – Мне ли не знать, что такое сентиментальность! Но ты прав, она очень нравится дамам… И вообще, твой список, в большинстве своем – песни, хватающие за чувства, выдающие меня через голос с головой. Ты – чувствительный парень! Хоть и гонщик.
-То же могу сказать о тебе! – отозвался Ассасин. – Рокер, а такой… романтичный и искренний!.. Что ж, раскрою тебе маленькую тайну. Мой выбор песен – не только, и не столько отражение моей чувствительности. Не уверен, что ты поймешь меня – больно хорош собой!..
Роджер задрал брови и криво усмехнулся.
-Да, да! Глупо это отрицать – ты никогда не знал провала у женщин…
-Это-то ты зря! – заметил Роджер. – Когда-то меня отшила одна моя подружка, предпочтя другого музыканта, гитариста, постарше и покруче…
-Ну, думаю, это случилось много раньше приобретения тобой твоей баснословной популярности! – возразил Ассасин.
-Но и ты, думаю, имел немалый успех – лихой, непобедимый гонщик! Таких женщины любят!
-Любили… Но то время прошло. А теперь…
-Есть дама, которую ты…
-Не продолжай! – оборвал его Ассасин довольно резко. – Есть. Но… она молода, она красива, и я… лишь хочу… твоими песнями, твоими словами сказать ей о том, что я чувствую. Понимаешь?.. Нет, нет! Не говори ничего! Сам я решился бы, но потом, когда мне не будет стыдно появиться перед ней без маски. Понимаешь? Постарайся понять!
Роджер снова машинально попытался глянуть в лицо гостя.
-Как же меня достала твоя маска!
-Тебе ни к чему мое лицо… Обо всем, что тебя интересует в моих мыслях и чувствах, ты можешь меня спросить. Мне нечего от тебя скрывать. Ну, разве что, кроме лица!
-Очень смешно!.. Ты страшно интригуешь меня. Возможно, больше, чем любая из женщин, которые мне нравились.
-Это комплимент?
-Можешь считать так. Мне нравятся неоднозначные, интересные люди, в которых, впрочем, достаточно человечности, что бы не переборщить с интригами. Я рад, что познакомился с тобой!.. Хотя… всегда так жаль терять людей, которые понравились… Да, да, помню – извиняться не стану!
-Но мы еще увидимся. Ты же не забыл?
-Я бы очень этого хотел! – с чувством заявил Роджер. – По крайней мере, что бы пожать тебе руку и убедиться, что ты жив и невредим.
-Чем же я так обворожил тебя?! – Ассасин двинулся к двери. – Пожалуй, мне уже пора.
-Можно подумать, что ты – барышня, сомневающаяся в своей привлекательности!.. Заметь, уже второй раз невольно выскакивает сравнение с женщиной!
-Смешно… Но если ты все еще сомневаешься в моей «легенде», я могу снять маску. Не вопрос!
И Ассасин ухватился за нижний край маски.
-Что, в самом деле?! И… ты не боишься за мои нервы?? – Роджер старался шутить, но сказал правду – его аж передернуло при мысли об изуродованном ожогами лице, о жутких, застывших складках кожи, исказивших лицо до степени чудовищного тролля.
-Так снимать или не стоит? – на мгновение маска скользнула вверх, и Роджер, вздрогнув, зажмурился. Открыл глаза – Ассасин стоял перед ним, опустив голову.
-Нет, нет, не стоит! — он поднял голову. — Не смущайся. Я вполне понимаю твои эмоции… Это так уничтожает, когда ты смотришь на людей, шокированных твоим жутким, отвратительным лицом, понимающих твои чувства и смущение, но не в силах справиться с собой!
-Не могу представить, но очень сочувствую!.. Ты ведь действительно хочешь оперироваться? Для этого гонки?
-Ну… можно сказать и так… На самом деле, надо покрыть большой долг и сделать то, на что больше никто не оказался способен. Может быть, это изменит мою жизнь… А может быть, и нет.
-Сними маску! – попросил вдруг Ричард. – Снимай, снимай!..
-Хочешь доказать мне, что ты не из тех, кто не в силах сдержать ужасные эмоции при виде того, что осталось от моего лица? – усмехнулся Ассасин.
-Не важно! Просто сними и все.
Одним движением Ассасин поднял руку, подхватил край маски и… сдернул ее так быстро, что Роджер и опомниться не смог.
-Не знаю, что ты видишь в свете фонарей… — произнес Ассасин медленно подходя к окну.
Испытывая стыд за страх обнаружить на своем лице все самые негативные эмоции, ужас и отвращение, которые оказалось невероятно трудно преодолеть, Ричард медленно, слишком медленно поднял на гонщика взгляд. Глаза ночного гостя отливали серебром при электрическом свете спящего мертвым сном, постепенно застывавшего в ледяной корке города. Прозрачные, глядящие со странным выражением глаза. Застывшие капли на стекле добавили кривых, тонких теней на изуродованную кожу. Местами стянутая до блеска, а местами похожая на неровно брякнутый на торт крем, она искажала черты, разрез глаз, уничтожила правую бровь и линию рта. Тот был так исковеркан, что казалось, начни человек говорить, и она лопнет. Жалкие остатки волос были коротко острижены, почти сбриты.
Ассасин поймал взгляд Роджера на свою «прическу».
-Обычно я сбриваю волосы наголо, но сейчас упустил время, и они отросли.
На горле Ассасина зиял шрам, из которого торчал край устройства, которое позволяло издавать звуки, слова.
-Да… большинство шокируется именно этим предметом, — он опять заметил взгляд Роджера. – Ну… а что скажешь ты, глядя на меня?
Роджер залпом осушил, наверное, полстакана виски, пройдя перед этим мимо Ассасина и хлопнув его по плечу.
-Можно и это принять за ответ! – заметил Ассасин. – Не удивляюсь такой реакции…
-Да при чем тут виски?! – гаркнул Роджер, буквально, швырнув стакан на стол. – Я бы и так надрался! Потому что, все к черту летит, вся моя жизнь летит… Но теперь… глядя на тебя, я понимаю, что все мое пьянство, вся моя хренова депрессия, срывы – чушь. Чего стоят мои неприятности по сравнению с… этим?!
-С моей рожей? – переспросил Ассасин. – Но это только лицо, это лишь обгоревшая кожа… Да, зрелище поганое, но кое-что еще можно исправить…
-А гореть заживо – это тоже фигня??? И ты снова в это лезешь!
-Пусть гонки вернут мне то, чего лишили! – рассмеялся Ассасин.
-Но почему не участвовать в обычных? Все-таки, безопаснее!
Ассасин медленно напялил маску.
-Мне не позволили бы… Я малость накосячил – нарушал правила, вытворял на трассе недопустимые вещи… Думаешь, я сам придумал себе это прозвище?! Отнюдь! Меня так окрестили за жесткость езды, даже остервенелость. Я не знал пощады. Ни к гонщикам, ни к себе. Я плевал на команду, я шел к собственной победе любой ценой…
-Ты убил кого-нибудь? — тихо спросил Роджер.
-Нет… Пожалуй, нет. Но покалечил достаточно! Меня возненавидели за мои победы, и боюсь, ты здесь еще немало услышишь проклятий в мой адрес.
-Ты собираешься громить по-прежнему? Там ведь и так чертовски опасно!
-Понимаешь… — Ассасин снова сел в кресло и закурил. Только сейчас Роджер обратил внимание на то, что руки Ассасина были упрятаны в перчатки. — Дело не в том, что от меня ждут и получат разгром на трассе, хотя это – составляющая моих побед. Эти победы – ну, если я не вылечу и не разобьюсь! – они неминуемы! Люди знают это. Знают и букмекеры.
-То есть, все кинутся ставить на тебя?
-Сейчас – не знаю. Может, и нет. Меня ведь очень давно не было, для многих я просто мертв. Могут решить, что ранения и годы поубавили мою прыть. Но после первых заездов все поймут, что Ассасин вернулся, и начнется, Бог знает, что. Многие выйдут из гонок, сообразив, что им там делать нечего. Кто позлее, останется… Увидишь.
-А ты не слишком самоуверен? – бросил Роджер, закуривая.
-А вы с ребятами не слишком самоуверены были, всем своим видом назначая себе просто баснословную цену, хотя, ни гроша за душой, ни имени еще тогда и в помине не было?.. Ах, да, вернее, было! «КОРОНА»!!! Куда деваться! Символ власти, превосходства, величия и великолепия! Да вы же тогда на одной только наглой самоуверенности и выскочили! Нет, я не спорю о талантах, о безумной работе днями и ночами – без этого не было бы вообще ничего. Но сколько апломба, сколько блеска, эпатажа и вывертов!.. Тебе ли не знать по поводу самоуверенности.
-Я-то знаю! Но ты-то сейчас лишь передо мной заявляешь о своей непобедимости.
-Завтра заявлю перед всеми, уж поверь!
-Ты пытаешься лично меня в чем-то убедить? Зачем? Я и так согласился на твою просьбу…
-Договор. Ты исполняешь – я плачу. Потому и, как ты говоришь, заявляю о своей непобедимости – что бы ты не сомневался в том, что получишь свои деньги.
-О, как… Зря ты так. Договор… Я бы и от денег отказался, не будь острой нужды.
-Так все плохо? – осторожно поинтересовался Ассасин.
-Да, — коротко бросил Роджер и с силой раздавил окурок в пепельнице. – Так плохо, что, боюсь, альбом издавать не на что… Все возвращается на круги своя!
-Дурацкая шутка! – горячо возразил Ассасин. – Жизнь движется не по кругу, а по спирали, и на прежний виток уже не попасть. Не тебе считать монеты, что бы выпустить альбом!
-А кому, позволь узнать? – усмехнулся Роджер
-Таким же сопливым начинающим, какими были вы! Проверка на прочность, волю и талант! Выдержат, значит, стоят чего-то…
-Не ори, Бога ради! Времена сейчас другие. Хотя, и тогда далеко не все сами зарабатывали на свое продвижение… Но, как скажешь. Сюда я приехал заработать и развеяться по совету Брайана. Правда, с вашими специфическими гонками скорее, не развеешься, а в психушку угодишь…
-Но приехал ты сюда не зря! Твой Брайан не ошибся… Что ж, пора мне ретироваться, — Ассасин снова направился к двери.
-Теперь мне придется следить за гонками пристально… — пробормотал Роджер. – Что ж, езжай. Только осторожнее!
-Ты будешь беспокоиться за меня? – Роджер не смог понять интонацию голоса Ассасина – ему показалась в нем скрытая какая-то, даже трепетная надежда… Впрочем, Роджер помнил, что перед ним мужик, перенесший страшное увечье гонщик, и списал все на выпитый виски.
-Буду. Не хочу потерять обещанный куш!
Ассасин резко обернулся и глянул в лицо Роджера – точно, молнией полыхнул.
-Ты сам настаивал на оплате, которая должна меня удовлетворить! – пожал плечами Роджер и как можно беспечнее и обезоруживающе улыбнулся. – Да ладно! Шучу я… Ты запал мне, если не в душу, то в голову. Мне забавно разговаривать с тобой, и я… я хотел бы продолжить общение. В эти три дня, по крайней мере! Так что, постарайся не убиться…
-Я постараюсь.
Когда Ассасин вышел из номера, Роджер подошел к окну и медленно, словно, его кто-то заставлял, глянул вниз, на площадь перед отелем, где одиноко стояла под дождем шикарная машина Ассасина. Застывшие капли покрыли стекло неровным слоем льда, машину трудно было разглядеть, и Роджер подумал о том, как же гонщик поедет сейчас – не видя абсолютно ничего. Может, у него в машине обогрев стекла особый?.. Черная фигура показалась на ступенях, ее движения казались бы странными, если бы не блестевший в свете фонарей лед.
-Черт бы тебя побрал, парень! – пробормотал Роджер. – Лучше бы я ничего не знал…
Ему захотелось отойти от окна и не видеть, как машина поедет по льду, не хотелось чувствовать, как похолодеет сердце от страха, ведь на его глазах Ассасин будет делать то, что категорически запрещено здравым смыслом, инстинктом самосохранения. Но он смотрел, будто, завороженный, как загорелись фары, слушал, как взревел двигатель. Дыхание его замерло невольно, когда с легкой пробуксовкой автомобиль сорвался с места, как вывернул на дорогу, и занос его при этом был столь эффектен, что хоть рекламу снимай!
-Чертов идиот! – выругался Роджер, обернулся, что бы закурить, но почувствовал, что даже сигареты не лезут никуда.
И тогда он снова упал на кровать, непроизвольно прислушиваясь к удалявшемуся звуку двигателя и ощущая, как медленно, подленько в душу закрадывается тот самый пресловутый страх ожидания удара…
-Это ты, наконец… — Стюарт вошел в гараж через дверь, ведущую из дома. – Слава Богу!
-Не стоило волноваться…
-А то, как же – вижу!
Стюарт провел ладонью по капоту машины, покрытому неровным, пупырчатым слоем льда.
-Фигня… Сейчас включим обогрев здесь, лед растает и испарится.
-А на стеклах? Хорошо тают?
-Да, все отлично…
-Ты… в порядке? Как твое дело?
-Нормально. Я лучше спать пойду.
-Может, поешь?
-Не лезет ничего, дядя. Прости… Хотя… Может, чаю.
-Отлично! – воодушевился Стюарт. – Тогда заодно и яичницы?
-Ну, вот как против тебя устоишь?!
-Хоть развеселил!.. Но если бы невозможно было устоять, я смог бы уговорить тебя не рисковать головой ради…
-Не надо, дядя! Вот этого не надо! Ты знаешь, что я не откажусь, а значит, и заговаривать бессмысленно.
-Да, да… Прости… Ну, я на кухню. Или тебе здесь помочь?
-Нет, не стоит. Я включу обогрев, кое-что еще сделаю…
Дверь за Стюартом захлопнулась. Рука в черной кожаной перчатке легла на начавший таять лед капота. Прозвучал глубокий вздох.
-Черт… Черт побери… Это действительно, страшно… И у меня только три дня. Три дня кошмара, на который у меня должно хватить сил, и три ночи, что бы… выжить… Вопрос лишь в том, что будет на четвертый день.
Еще почитать:
Просто девушка.Часть шестнадцать
Бассейн
Джейн Грей и Ворон Истуканов — Глава 71: Мега-пенальти тортиков!
Принцесса Дьявола — Глава 4
«
»
