Пункт наблюдения за гонками и в этот раз находился в ресторане казино. Дождь, моросивший весь день, к вечеру разразился нешуточно. Те несколько метров, которые надо было преодолеть от вертолетной площадки на крыше казино до люка внутрь, дались Брайану и Роджеру очень нелегко. Льдом было покрыто абсолютно все! А заливаемые дождем, открытые поверхности становились скользкими, словно в масле. Брайан едва держался на ногах – ухватиться было не за что – и скользил с замершим в ожидании страшного падения сердцем. Роджер, после дневного сна выглядевший мрачнее тучи, но совершенно трезвым, аккуратно выбритым и одетым даже с некоторым шиком, прошел до люка достаточно ровно, и только на ступеньке перед лестницей, оскользнулся так, что едва не ударился головой. Брайан ждал от него шквала ругательств, но Роджер молчал, словно, воды в рот набрав. Только в ресторане он огляделся, и как ни старался, от Брайана не укрылось, как глаза друга обшаривали ресторан.
-Ни Лилибет, ни Стюарта? – спросил Брайан остановившись рядом с Роджером.
-Нет…
-Но она не может не прийти на финал!
-Она никогда сразу не приходила… Вероятно, торчала где-то у финиша. Ждала его… И только потом шла в ресторан.
В голосе Роджера сквозила такая явная тоска, тяжелая, неподъемная, что Брайану самому стало не по себе. А ведь еще несколько дней назад Роджер и понятия не имел о существовании этой девушки!.. Торвел, конечно, славился своей влюбчивостью и вообще любил женщин, но даже с этими качествами, вот так влюбиться за пару дней для него было слишком!.. Девчонка хороша, спору нет! Рози ей и в подметки не годится… Но ведь не знает ее совсем, да еще эта мутная история, для которой разгадки никак не находилось… Но вот уже скоро все прояснится, и что это будет, что станется с Роджером после этого?
Дженкинс вырос перед Роджером, как из-под земли.
-Мистер Торвел!.. Рад вас видеть!..
-Это вы… По мою душу…
Дженкинс выпучил глаза, перепугавшись, видимо, тона Роджера, но тот вдруг хлопнул его по плечу.
-Ладно, приятель, все нормально! Я выйду на сцену, и все будет хорошо… Сегодня, как я понимаю, два больших круга?
-Да, сэр. По два оборота каждый.
-Сколько участников?
-Пятеро, мистер Торвел.
-И если я правильно понял, в последний круг уйдут те, что… что останутся после первого?
Дженкинс вздохнул и поглядел на Роджера неожиданно тоскливыми глазами.
-Вы не представляете, как… достали меня эти гонки! Счастье, что проходят они только раз в пять лет…
-Но ведь, кажется, вы здесь не последний человек? И, наверное, за эти гонки неплохо заработаете? – усмехнулся Роджер.
-Да провались они, эти деньги пропадом!! – воскликнул Дженкинс. – Мой… брат погиб вчера.
-Что??? – Роджер охрип от неожиданности. – И вы… Простите меня! Я был вчера резок с вами… Простите…
Роджер положил руку Дженкинсу на плечо.
-Спасибо, сэр… Вы уж не подведите меня! Здесь и так все с ног на голову встает к концу гонок – слишком большие деньги на кону! Такие ставки!..
-А сколько получит сегодняшний победитель? – спросил Роджер.
-Тридцать миллионов…
Брайан вздохнул за его спиной, наверное, слишком громко. Дженкинс обернулся к нему, и луч прожектора из тех, что подключали сейчас светотехники, упал ему на высокий, блестевший испариной лоб.
-Да, деньги немалые. Но за них все они, — он махнул рукой на большой экран, где уже показывали машины, стоявшие на старте, — ВСЕ, сэр, могут заплатить своими жизнями. А тот, кто получит эти деньги – если получит! – всю жизнь потом будет жить с мыслью о том, что остальные отдали за это все. Если не жизнь, то здоровье. Ибо те, что оказываются в больницах, уже калеки. Редко, кто возвращается не то, что на гонки, вообще к нормальной жизни. Это гонки мертвецов, сэр…
-Но один же вернулся! – заметил Роджер, вперившись в экран.
-Вы об Ассасине? Это единственный случай за все гонки, какие я помню. А я здесь вырос… Этот парень особенный. Но хуже всего то, что он смешал всем карты, и теперь рискует вдвойне.
-Его уже вчера пытались отжать…
-Значит, сегодня попробуют непременно! Я знаю многих гонщиков, и из тех, кто сейчас на старте, найдется тот, кто ценой своей победы, которая, учитывая участие Ассасина, становится весьма призрачной, попытается выбить его с трассы, а то и вообще убрать с горизонта. Трасса, которая пойдет в горы – самая опасная! Вчера уже по ней гнали, но то была лишь часть круга, который будет сегодня вторым. Его маленький кусочек… Трасса полностью, поверьте мне – путь на тот свет!
Дженкинс заглянул Роджеру в лицо.
-Я понял, вы переживаете на Ассасина?
Роджер ответил на его взгляд, вздохнул:
-Переживал… Впрочем, мне и теперь не безразлична его судьба.
-Вы и сегодня будете выполнять его просьбы по поводу песен?
-Не волнуйтесь, Дженкинс, я не хочу вас больше подставлять. Вчера я был не в себе, да и сегодня, если честно, не очень. Но… вы мне симпатичны, и сегодня я буду соответствовать вашему списку. Разве что, возможно, что-то прозвучит в записи. Вы не против? Я немного не уверен в своем голосе.
-Да… думаю, никто толком и не заметит разницы. Вы можете начать сами, а потом включайте свои записи, и на этом разойдемся.
-А если меня не увидят у микрофона?
-Перебьются…
Дженкинс вдруг улыбнулся. Грустно как-то, устало.
-Я так хочу, что бы быстрее закончился дождь! – воскликнул он. – Как только небо прояснится и все оттает, первым же самолетом рвану отсюда, куда подальше! И…
-Что «и»? – Роджер ждал ответа.
-Я и вам советую ближайшим рейсом покинуть этот город и забыть о нем.
-Почему?? Говорят, здесь в солнечную погоду очень даже неплохо! Красивый город, море, горы, всяческие развлечения…
Дженкинс только рукой махнул.
-Оставьте! Чушь все это, мишура… Все перечисленное вы можете найти где угодно по всему миру. Понимаете… после этих гонок, этих трех дней, пронизанных смертью, весь город, словно, горечью наполняется, тьмой, пахнущей кровью…
-А вы не перегибаете? Вы впечатлительный человек, Дженкинс!
-После смерти брата, мистер Торвел, во мне, будто, сломалось что-то. Он был моим младшим братом, я, по сути, вырастил его… Так вышло. И я всегда боялся, страшно боялся за него, твердя себе, что уж с ним-то ничего не случится, что я не могу его потерять, и Бог этого не допустит! Допустил… И мне вдруг стало настолько наплевать на этот город, на эти деньги… Я историк по образованию и вполне смогу начать новую жизнь в каком-нибудь университете, если возьмут. Или колледже… Впрочем, простите меня! Я не к месту разоткровенничался… Наверное, хотел сказать, что этот город, этот проклятый дождь, они убивают, они коверкают жизни. Глядя на вас, мне кажется, что произошло что-то с вами здесь. Так не дайте сломать и вашу жизнь! Как бы глупо с моей стороны это ни звучало…
-Не глупо, Дженкинс. Совсем не глупо… И чем дольше я слушаю вас, тем больше мне хочется согласиться…
-Родж! – громко шепнул Брайан. – Родж, смотри!!!
Роджер оглянулся туда, куда кивнул Брайан, и увидел Стюарта, медленно идущего между столиков в их сторону. Дженкинс тем временем исчез.
-И ему хватает совести топать сюда?! – прорычал Роджер.
-А почему нет?! – парировал Брайан. – Он, вообще-то, ни в чем перед тобой не виноват! Мало того, он, скорее всего, и не знает ничего обо всем произошедшем… Мистер Стюарт! Добрый вечер!
Брайан пожал Стюарту руку. Тот протянул ладонь Роджеру, и тому не удалось сделать вид, что он ее не видит. Он вынул руку из кармана брюк и медленно, вяло, со вздохом пожал руку Стюарта.
-Вы неважно выглядите, Роджер, — заметил Стюарт, заглянув Роджеру в лицо. – То есть, внешность ваша сегодня просто шик! Но вот в глазах что-то очень тяжкое…
-Вам бы в исповедники, Стюарт! – проворчал Роджер, отводя взгляд.
-Так может, вам и вправду стоит поделиться накипевшим? – улыбнулся Стюарт весьма участливо.
-Мне стоит пойти уже на сцену! – резковато ответил Роджер, скинув куртку прямо на стул, и Брайан едва успел поймать ее.
-И это он вот в таком состоянии петь собрался?! – искренне поразился Стюарт.
-А что ему остается?! – вздохнул Брайан. – Да и не в таком состоянии ему приходилось иной раз выходить… Однажды в гримерке, прямо перед концертом взбеленился так, что шарахнул ногой по стене. Помню, побелел весь от боли, осел на пол – все, говорит, не могу встать… Ему укол обезболивающего впороли – а что делать?! Через десять минут на сцену! А ногу даже и не забинтуешь толком – ему же педали эти нажимать постоянно… Так весь концерт и отработал на одних уколах. Чуть наш помощник видит, что Роджер бледнеет, так ползет он в темноте к нему, ловит перерыв в несколько секунд между песнями – Фредди специально их слегка затягивал – и вкалывает очередную дозу… Кошмар был! Родж даже на поклон едва показался из-за установки, вопреки всем традициям. И со сцены его на руках вынесли. Под мигалками и капельницей в госпиталь… Хорошо хоть дома, в Британии были, в Бирмингеме, помню!..
-Сильный парень… Очень сильный! – тихо и с таким глубоким уважением произнес Стюарт, глядя, как Роджер подошел к микрофону, что Брайан пристально посмотрел на него.
-Да, это у него не отнимешь… Что касается работы, его дела – в этом парне стальной стержень! Он ведь, по сути, сделал себя сам. Пришел ко мне со своими барабанами и пялился на меня, как на чудика, когда я удивился тому, что барабаны, оказывается, настраивать надо. А потом наблюдал за нами, учился… В итоге теперь и на гитаре, и на клавишных может. Свои альбомы полностью сам делает!.. Да что я вам его расхваливаю?! Его слава давно опережает его, его песни, как видите, пользуются успехом, и я думаю, вовсе не потому, что Роджер – ударник знаменитой группы, а потому, что он, действительно, потрясающий музыкант, трудяга и большой талант… Хотя, он сам, почему-то в этом не уверен. Очень смутится, если вы ему скажете, что он – один из величайших ударников на планете! А ведь это именно так и есть… О, кажется, сейчас стартуют!
-Да, да… — пробормотал Стюарт, вслед за Брайаном уставившись на большой экран.
Как ни твердил Роджеру голос его обиды, его горького разочарования, что по фигу ему должны быть эти гонки, этот Ассасин, глаза его сопротивлялись, и он до выступивших от напряжения слез, глядел и глядел на экран, где ждала сигнала кудрявая в этот вечер брюнетка. Пар валил с ее ярко накрашенных дрожавших губ, в глазах застыл страх, который никак не смогла бы прикрыть широкая «голливудская» улыбка. И вот она подняла руки, растянув в покрасневших от холода кулачках «шахматный» флажок, резко взмахнула им и нырнула вниз, на корточки, сжавшись в комочек между взвывших смертельных, покрытых шипами, шин гоночных автомобилей. Гонщики стартовали достаточно ровно и унеслись вперед, по городу, а камера, почему-то, задержалась на этой девочке в красной курточке. Думая, наверное, что на нее никто не обращает внимания, а скорее, просто не в силах совладать с выходившим из нее шоком – господи, я жива!!! – девочка упала с корточек на колени, осела вся на льду, уронив голову, и намокающие ее кудряшки осыпались, закрывая ее опущенное личико. Кажется, она плакала…
В зале ресторана повисла тишина – изображение девочки почему-то никак не сменялось съемкой с трассы. Роджер застыл у микрофона, и едва смог вступить вовремя в песню. Одну из песен списка Дженкинса… Он пел, глядя, как уносится «девятка» Ассасина вперед, как «собирает» практически все повороты, выигрывая только на очень хорошо взятом старте. Сегодня явно был не его день! Остальные трое стремительно нагоняли, Ассасин же делал одну непростительную ошибку за другой, и горькое, омерзительное чувство перехватило Роджеру горло – это он виноват! Ассасин ждал поддержки, ждал его голоса и песни из тех, о каких просил, и, черт побери, он заплатил за них смертельным риском и миллионами, о которых Роджер и мечтать не мог! Еще немного, и в этом проклятом порту, куда уже переместилась гонка, парень реально проиграет! А что еще хуже – он постарается сделать все, что бы исправить положение, начнет рисковать и… просто погибнет. Погибнет из-за него, Роджера, который, почему-то отказывается… Почему-то? Но, что, если на парне и, в самом деле, нет никакой вины? Что, если Роджер сейчас предает человека, который в него верил, и который сейчас теряет эту веру с каждой пронесшейся за задний бампер милей?..
Ассасин не вписался в поворот, который вывел бы его на короткий путь, на возможность «срезать», и теперь остальная тройка, повернувшая, как нужно, нагоняла его неминуемо… Песня закончилась, но Роджер не двигался. Он стоял, сжав микрофон в ладони до побелевших пальцев – Ассасин изо всех сил набирал скорость. Он впрыснул «азотку» и разогнался по небольшому прямому отрезку почти до трехсот.
-Черт!!! – простонал Роджеа прямо в не выключенный микрофон, но в зале его, кажется, даже не услышали.
Все, как и Роджер, видели интерактивную карту гонки, судя по которой, яркую движущуюся точку машины Ассасина ждал крутейший поворот, в который и на нормальной скорости, в сухую погоду вписаться было очень трудно – машина выскакивала на подъем, а затем – сразу в поворот на спуске. Роджер закрыл глаза – это невозможно! Здесь на скорости под триста Ассасину никак не выжить – он просто вылетит прямиком на глухой бетонный забор, где и повиснет без надежды на жизнь…
-Если он впишется, он выиграет гонку… — голос Стюарта заставил сотрястись всю душу Роджера. – Остальные затормозят…
Он подошел незаметно и тронул Роджера за локоть. Кто-то за большим пультом включил изображение с камеры, что была установлена в машине Ассасина, ибо он все еще был лидером гонки.
-Господи… они же ждут его аварии! – пробормотал Роджер. – Круче кадра, чем из машины, которая должна вылететь, не сыскать!..
И тут он метнул взгляд в сторону техника.
-«Люди на улицах»! – крикнул он, и парень среагировал моментально.
Песня, уже вышедшая синглом, первоначально звучала иначе – неожиданный для Роджера рэп, получившийся очень мелодичным и с голосом Роджера невероятно обаятельным. Потому, возможно, Ассасин и выбрал в свой список эту песню. Но сейчас Роджер приготовил сюрприз – он представил новый вариант песни, который рассчитывал вставить в готовившийся альбом. Теперь песня усилилась басами, восточные ноты в мелодии стали ярче, выразительнее, и если бы гонка не приковывала все внимание публики, песня стала бы «бомбой», способной ошарашить и, возможно, даже поднять имя Роджера Торвела на еще более высокую ступень в списках рейтингов и сердцах поклонников. Но Роджеру, вовсе и не замечавшему отсутствие должного внимания к своему детищу, сейчас думалось лишь об одном – Ассасин слышит! Он не может не слышать песню, о которой просил и которая должна порадовать его, поднять его дух… Неужели это правда?! Неужели песня, его песня, действительно, может так повлиять на человека, что он… выживет?! И это не громкие слова, не дань просто восхищению, в котором относительно своих песен Роджер всегда слегка сомневался – это может быть правдой…
Роджер пел, песня звучала так здорово, что Брайан замер, слушая ее, и Ассасин… Зал натурально застыл, глядя, как взлетает «девятка» над блестевшим под фонарями льдом трассы, взлетает боком, высоким, коротким прыжком и… приземляется, наверное, в футе от смертельно близкого бетона забора. Колеса скользят по льду, оттаскивая машину к забору, борт в снопе искр скрежещет по стене, но машина едет дальше. Едет! Он вписался!!!.. Конечно, потеряно немного скорости, но Ассасин быстро набрал ее и уже по почти беспрепятственной трассе помчался к финишу, означавшему сейчас пока лишь начало второго круга этого заезда… Остальные машины, как и предсказал Стюарт, потеряли скорость на повороте, безнадежно отстали, да еще побились друг о друга, скучковавшись в злосчастном препятствии…
Роджер смолк, даже и не думая об аплодисментах. Он их здесь и не слышал, отдавая свои песни, как десерт, на съедение. Он просто стоял у микрофона, опустошенный, будто выжатый после пережитого волнения, и смотрел, как Ассасин преодолел оставшиеся мили по городу так легко и виртуозно, как невозможно было ожидать от него после его «кривой» езды вначале заезда. Но еще второй круг! Второй круг… И если глаза Роджера не обманули, а еще больше не обмануло его собственное сердце, то сейчас он должен петь. Ибо песня помогла – все видели этот виртуозный прыжок!..
-Теперь ему будет легче! – с явным облегчением произнес снова появившийся, будто, из воздуха, Стюарт. – Много легче, мистер Торвел! Вы сами видели, как ваша песня подействовала на него… Лишь бы удержать этот подъем! Но и не расслабиться, слушая ваш голос… А песня хороша, Роджер! Правда!
-Спасибо… — пробормотал Роджер, даже не обернувшись к Стюарту.
-Выпьешь?
-Давайте…
Роджер, не глядя, проглотил полстакана виски – он видел только экран, на котором Ассасин шел на второй круг, поморщился, выдохнул и обернулся к технику. Тот снова понимающе кивнул. «Мои слезы для тебя…» И Роджер пел ее так, как не пел, наверное, ни разу! Сам не зная, почему. То ли волнение и виски управились с его мозгами и включили чувства на полную мощность, то ли просто чувствовал – Ассасину это нужно! В сотый раз думал и знал – нужно, что бы выжить! И Роджер искренне не хотел его смерти.
Этот второй круг давался Ассасину куда лучше, чем первый. Соперники остались далеко позади, никто не вылетел с трассы, но и не грозил Ассасину ничем – он шел ровно, быстро, не увеличивая скорость, и не теряя ее почем зря… Опасный… Особенно опасный поворот снова ждал впереди, и опять Ассасин набрал скорость. За каким дьяволом, дурак?! – кричал Роджер внутри себя, помня, что ему начинать новую песню. Ведь парню вовсе не зачем было рисковать так серьезно – его отрыв от основной группы достаточно велик, и только гибель гонщика могла бы это нарушить… Роджер выдохнул и начал следующую песню. Песню из репертуара группы, которую исполнял он сам когда-то очень давно, когда его фальцет, которым он сражал наповал, считался не имеющим границ. Теперь ему, вероятно, придется снизить нагрузку… Так совпало, что Ассасину пришлось «прыгать» одновременно со взлетом голоса Роджера, и Роджер рискнул – он взял чертову ноту! Взял так же высоко и чисто, как когда-то, зажмурился, и, не услышав криков в зале, открыл глаза – несколько неуклюже вывернув машину из заноса, Ассасин продолжил свой путь в город, к финишу… Они закончили почти одновременно – Ассасин завершал свой фирменный лихой разворот на финише, когда смолкла музыка… Обычно трансляцию гонки на этом и заканчивали — последними показывали финиш остальных машин, а за ними – таблицу времени. Но сейчас все могли наблюдать, как открылась дверца машины Ассасина, и он медленно выбрался из нее. Под аркой дождь почти не чувствовался, и гонщики даже снимали шлемы, слабо и совсем не весело улыбались в объективы снимавших их репортеров. Бледные, уставшие, избежавшие гибели… Ассасин по понятным причинам шлем не снимал. И сейчас он стоял у машины, почему-то, прижав руку к груди, потом поднял руки и снял шлем. Под ним была маска. Ассасин положил шлем на капот, оперся на него вытянутыми руками и опустил голову. Потом вдруг обернулся прямо в камеру, словно, знал, что его все еще показывают – за его спиной финишировали остальные машины, завывали тормоза, раздавались крики встречавших… — и он помахал рукой, показал на ней большой палец и, наверное, улыбнулся там, под маской… Ты благодаришь меня? Роджер усмехнулся. Неужели я и вправду спас тебе жизнь?!.. Но изображение выключили – машины теперь готовили к финальному заезду, и на это должно было уйти с полчаса. Стюарт исчез – ушел помогать другу, и Роджер вернулся к Брайану, успевшему заказать ужин.
-Только не говори, что еда в глотку не полезет! – предупредил Брайан, подталкивая к Роджеру тарелку. – Тебе не из-за чего переживать. Ассасин жив и, как мне показалось, ты ему очень в этом помог!
-Сказочник! – буркнул Роджер берясь за приборы.
-Господи, вот только мне не лги! – воскликнул Брайан. – Я вижу твои глаза!
-Будь они прокляты! Все в них всё видят! Вот ведь блин!
-Не шуми… Я же вижу, что ты бурчишь сейчас просто из упрямства! Ты пережил волнение, ты все еще не успокоен – впереди последний маршрут. Но ты тоже… особенно ты! – не мог не заметить, что твоя песня реально подействовала. И победа Ассасина на твоей совести тоже! Ты доволен и… Послушай, так выходит, ты больше не считаешь Ассасина предателем?
Нож Роджера замер в воздухе.
-О… — спохватился Брайан. – Мне не следовало затрагивать эту тему!
-Вряд ли мы не заговорили бы об этом! – мрачно заметил Роджер. – Налей мне выпить, будь добр!
Брайан молча плеснул виски в стакан, и Роджер запил им свой ужин.
-Я не знаю, что думать, — наконец, заговорил он. – Честно не знаю… Никто не переубедил меня в том, что Ассасин спал с Лилибет, но… я чувствую, что не хочу его смерти. Не хочу, Брайан! В конце концов, он, действительно, скорее всего, не знал о наших отношениях с ней. Вернее, не знал, что так далеко все зашло… И если Лилибет предпочла, все-таки, его, это ее дело. Что я могу… Гадко на душе! Так гадко, Брайан!! Я ведь в самом деле, влюбился в нее, да так сильно и быстро, как сам от себя не ожидал. Такая девчонка! Понимаешь? Она… Я не хочу отпускать ее! Я держал ее в объятиях и чувствовал только одно – если понадобится, пусть весь мир исчезнет на фиг, лишь бы она была со мной! Она обещала…
Роджер поперхнулся, запил виски и закурил.
-Она обещала… спасти меня, Брайан! И я знал, от чего! Я знал, что и она это знает! И я знал, что она это сделает! Я был так уверен в этом!!! Наверное, как ни в чем другом в жизни! Хотя… со стороны это кажется полным бредом, я понимаю. Только иногда, Брайан, очень редко, а с кем-то и никогда, случаются вещи, которые, вопреки здравому смыслу, вопреки всем на свете мнениям, ты знаешь – самые верные, самые важные в жизни! И глядя на Лилибет, забирая ее, лаская ее и целуя, упиваясь ее взглядом, я знал – только она мне и нужна, что бы все встало на свои места. Только она, Бри!!!.. Но, видимо, ошибся…
-Шикарная песня, дорогой!
Если бы Роджеру высверливали зубной нерв без анестезии, его лицо и то не перекосило бы так, как при звуке этого голоса!
-Рози… — прошипел он и смял еще тлевший окурок прямо в ладони. – Какого дьявола тебе здесь надо?!
Он поднял на нее взгляд, и даже Брайан невольно похолодел при виде льда, остекленившего глаза друга. Рози же заметно отшатнулась, посмотрев в лицо бывшего мужа.
-Что… Что ты так смотришь, Родж?! – пискнула она, изо всех сил стараясь перед Брайаном не совсем уже упасть в грязь лицом. – Разве я не пыталась помочь тебе? Чего ты так злишься?.. Позволите?
Она кивнула на стул.
-Нет! – рявкнул Роджер.
Рози вздрогнула и ее лицо стало покрываться багровыми пятнами. Но бежать она явно не собиралась.
-Ладно… постою… Может быть, позже ты по достоинству оценишь мои старания… И как же твой Ассасин? Доехал?.. Живой?
-Интересно, чего он тебе сдался? – со злобной иронией поинтересовался Роджер. – Или ты жаждала его смерти? Что бы сделать Лилибет больно?.. А погоди! На самом деле тебе-то, как раз, выгоднее, что бы Ассасин оставался в порядке и держал при себе твою соперницу! Не думала об этом?
Рози на удивление молчала, уставившись в глаза Роджера, как кролик на удава.
-Вот уж… — промямлила она. – Так с ним все хорошо?
-Понятия не имею! Я видел не больше, чем все здесь. А теперь иди, Рози, с Богом и отстань уже от меня!
-Ты уверен? Ты настолько уверен, что я тебе больше не нужна? Ну, вот, положа руку на сердце! Да, эта девчонка впечатлила тебя, да, у нее много достоинств, а я – давно привычная тебе, не интересная уже…
-Вот уж точно! – казалось, Роджер специально вот такими иголками испытывает Рози на прочность. – Привычная и не интересная! Что же до Лилибет… Лилибет сама знает, кто ей нужен. Оставь ее уже в покое!
-Так ты сдался?! – вскричала Рози с нескрываемым восторгом и, все-таки, некоторым недоверием. – Ты… отказываешься от нее? Ты?! Просто не верится! Ты не захотел пойти вопреки ситуации, хотя, именно это всегда было твоим коньком – добиваться своего, во что бы то ни стало?! Чего тебе стоило настоять на своем?! Ты же Торвел! Ты – известнейший бабник, а теперь еще и снова при деньгах!..
-Чего-то я не пойму – ты провоцируешь меня на попытку вернуть ненавистную тебе Лилибет?! Рози! – Роджер уже реально не знал, то ли ему смеяться, то ли вооружиться до зубов.
-Нет… Конечно, нет. По мне, так лучше бы ее никогда не было…
-Тогда что тебе нужно? Зачем ты явилась, зная, что я взорвусь от злости? Тебе явно что-то нужно! Что-то, что гораздо значимее для тебя твоего чувства самосохранения!.. Катилась бы ты отсюда, Рози, от греха подальше!
-А вот хамить не стоит, дорогой! – обида, злость, готовые смочиться слезами бессилия так и рвались из нее. – Я открыла тебе глаза на твою смазливую пассию! Я стараюсь изо всех сил, что бы спасти тебя от унижения, а ты…
-А я, — усмехнулся Роджер, — вижу перед собой весьма жалкое подобие той Рози, что когда-то понравилась мне своим бойким, жизнерадостным нравом. – Во что ты превратилась, Рози?! Это тебе грозит унижение, и прежде всего, в собственных глазах. А поскольку, не совсем уже ты дура, я думаю, ты прекрасно это понимаешь… Хорошо, я скажу тебе, что бы ты знала, а заодно прекратила этот крестовый поход с целью вернуть меня себе в мужья – что бы там ни было, ты права – я все еще Роджер Торвел! И я буду не я, если не попытаюсь вернуть Лилибет! А тебе стоит с достоинством удалиться и начать новую жизнь, Рози. Это мой тебе искренний совет!
-Да пошел ты со своими советами! – прошипела Рози и глаза ее блестели слезами жгучей досады. – И имей в виду – ты за это поплатишься! За все поплатишься, Роджер Торвел! Горькими слезами заплачешь! Кровавыми!.. Чао!
И резко развернувшись, она кинулась прочь от столика, за которым ужинали Роджер и Брайан.
-Так ты всерьез о Лилибет? – спросил Брайан, глядя в след Рози.
-Что собираюсь вернуть ее? – Роджер глядел в очередной стакан с виски. – Знаешь, Бри, я, конечно, бабник, Рози и в этом права. Хотя, много ума не надо, что бы понять это. Причем, бабник, практически, никогда не знавший отказа. Избалованный бабник!.. Но, если отвлечься от этого, а еще от моего вопиющего упрямства во всем, что я делал, то ситуация ведь очень проста…
Роджер осушил свой стакан и закурил, а Брайан ждал продолжения мысли. Но Роджер, словно, позабыл о том, что говорил, или просто передумал озвучивать свою мысль до конца. Он сидел и курил, глядя на экран, на котором, впрочем, еще ничего и не показывали. Кроме списка гонщиков, участвующих последнем заезде и карты самого заезда. Брайан невольно поерзал и тоже закурил. И то ли громкое клацанье его зажигалки, то ли Роджер опомнился сам от своих раздумий, но он вдруг оглянулся на Брайана.
-Понимаешь, тут с одной стороны я, а с другой – не просто соперник. Там человек, который внушил мне искренний интерес, сочувствие и… восхищение. И как бы я ни злился, как бы ни ревновал, это осталось неизменным… Да, его плата за мои песни смахивает на сумасшествие! Да, я не могу не обратить внимание на его увечья, которые… которые в делах любовных как-то… О, Господи! Грязно так говорить, но ты понял меня, Брайан! И если между ними, между Лилибет и Ассасином и вправду роман, то это вдвойне серьезно. Ведь она тогда любит его не за внешность, а именно за душевные качества! Даже деньги здесь ни при чем – они у меня!.. Не понятно лишь одно – зачем было ломать комедию со мной?! Что я им сделал??? Вернее, ей! А если он узнает, что она спала со мной?.. Бред какой-то!
-Я тоже думал об этом… — проговорил Брайан. – Ты уверен, что никогда не мог быть знаком с этой семьей?
-Господи, да откуда же мне помнить?! – вскричал Роджер. – Ты вот всех своих знакомых и не очень знакомых помнишь? За всю-то жизнь! Здесь я сроду не бывал, а по миру носило, сам знаешь…
-Дело-то не в этом, дорогой! Дело-то в том, что…
-В чем? Говори!!! – распалялся Роджер.
-Как раз, в том, о чем мы уже упоминали – в твоем пристрастии к женщинам! Ты уверен, что не натворил по этой части чего-нибудь ужасного, за что тебе могли бы отомстить?
-Ага, а заодно завалить деньжищами!
-Это уже другой вопрос. Вернее сказать, это может оказаться частью некоего плана…
-Чушь собачья! – крикнул Роджер, но тут же уставился в экран – там, на старте стояли четыре машины, успешно прошедшие предыдущий круг. – Я вообще ничего не могу даже предположить, что бы связать деньги с Лилибет и ее романом с Ассасином!.. Что же по поводу грешка, о котором ты тут предполагал… Да черт его знает! Ты же знаешь, как оно может случиться, даже если я сам вел себя прилично. Я ведь никого никогда силком не тащил! С малолетками не связывался! Никому ничего не обещал! Ну, чего я мог такого натворить??? Забеременел кто-то после меня?! Твою мать, а сами они о чем думали??? Даже если это и так!
-Роджер! – попытался Брайан.
-Что «Роджер»? Ну, что «Роджер»??? Да, звучит не красиво и… глупо, особенно, если учесть судьбу Фредди! И, как правило, я соблюдал осторожность. Но не всегда. Сам понимаешь, как это иногда случается…
-А с Лилибет?
Роджер резко обернулся к Брайану.
-Тот самый случай, когда башню срывает, дорогой мой… Но она… она… Я просто не мог подумать, что она… не останется со мной…
Голос Роджера резко сел, он схватил бутылку виски и налил себе полстакана, залпом выпил.
-Вот как? – улыбнулся Брайан. – Ты это серьезно?
-Серьезнее некуда… — Роджер глянул на друга, и Брайану захотелось сыскать эту Лилибет и приволочь, хоть бы даже и за шкирку, к Роджеру – столько неожиданной тоски и боли оказалось сейчас в его глазах. – Я ведь… То есть, бабник я, конечно, спору нет. Но обычно все это были приятные приключения, обоюдно приятные, Брайан. И я расставался с ними совершенно спокойно, довольный и радостный – они тоже не рыдали мне вслед… Но тут… Это не Рози, Брайан! Это совсем не тот случай! Я был дураком, женившись на Рози, вообще связавшись с ней. Я не подумал, что кроме девчоночьей непосредственности, легкости и бойкости, в Рози ничего больше и нет. Я общался с ней, возил к себе, приезжал к ней, на отдых катались вместе. Она никогда не закатывала истерик, ей всегда было интересно со мной, она поддерживала все мои дела и развлечения – только свистни! А уж про постель я и не говорю – «зажигалка»! И ты знаешь, почему я сделал ей предложение. Не встань вопрос с той беременностью, мне бы и в голову не пришло!.. А Лилибет… Она… Понимаешь, она, как родная мне показалась. Меня пробило на такую нежность, такое желание быть с ней и пусть весь мир подождет, что я сам себя не узнавал! И я… я реально, совершенно искренне был уверен, что она останется со мной! Я читал это желание у нее в глазах, в ее объятиях, в том, как она отдавалась мне… Тут… тут ошибиться невозможно! Если только… если только она – не великая актриса…
-А такого не может быть? – осторожно предположил Брайан. – Что, если она и впрямь актриса, замечательная актриса, не в пример Рози, и она исполняет роль… Но вот, действительно, для чего?.. Господи, они поехали!
Роджер продолжал сидеть, уставившись в экран, и выражение его лица Брайан никак не мог понять. Казалось, где-то внутри Роджера шла борьба, и он… играл в поддавки.
-Что с тобой, Родж? – позвал Брайан. – Ты почему петь не идешь? Твой помощник ждет тебя!
Парень, действительно, торчал колом возле пульта, вперившись в лицо Роджера выпученными глазами, и в ожидании его команды. Но Роджер глядел в экран, словно, и не слышал Брайана, забыл о своих обязательствах.
Еще почитать:
Приют для призраков — Приют для призраков ч.1
Глаза цвета карамели — Глава 2. Происшествие
«Яман и его семья»Глава вторая. Продолжение. Судьбы героев начинают сплетаться. Часть 27 —
«
»
