Отрицание и Гнев (фанфик по фэндому 19 дней однажды) Глава 6

Мо Гуань Шань берет свой поднос с едой и неспешно идет к одному из свободных столиков.

Прошла уже неделя, а светловолосый парнишка со змеиным раскосом желтых глаз никак не выходит из головы. Их встреча была такой внезапной и не при самых приятных обстоятельствах, но что-то Шаню не давало покоя, снова и снова возвращая его в тот самый вечер, на ту самую заброшку.

Он не знает, где его искать, не знает, где он живет, даже номерами не обменялись, просто потому что телефона-то у него нет. Он знает только имя, которое до сих пор шелестящим выдохом звучит где-то в памяти — Шэ Ли.

После передряги они даже не поговорили нормально. Ли просто проводил его до безопасного места, подальше от того района, и бросил как-то слишком уверенно «еще увидимся». Но за целую неделю повторной встречи так и не произошло. Так что все что оставалось Мо — теряться в догадках.

Он погряз в своих мыслях и даже не заметил одноклассника, который нарисовался прямо перед ним — тот самый, который вечно его дразнил, особенно после того, как узнал, что у Мо нет отца и при любой удобной возможности напоминал всем об этом.

— Глядите, сиротка кушать собрался, — с издевкой говорит он. — Твое место на мусорке, где ты должен питаться помоями, а эта еда — для нормальных детей.

И прежде чем Мо успевает как-то среагировать, мальчишка резко делает выпад вперед пихая его плечом и опрокидывая поднос со всем содержимым прямо на него. Еда с громким стуком падает на пол, заливая белую рубашку соусом. Во всей столовой стоит громкий смех.

Злость захлестывает Шаня так сильно, что он не слышит чужих голосов. Без лишних слов он сжимает кулаки и наносит обидчику прямой удар в лицо, заставив его отшатнуться. Пацан не ожидает такого отпора и, ошеломленный, пытается защититься, но Мо непреклонен. Он бьет его снова и снова, заставляя того пятиться и терять равновесие.

Вокруг снова поднимаются возгласы, но уже другого характера. Кто-то кричит, что началась драка, кто-то зовет учителей, но ему плевать. Он продолжает наносить удары, вымещая всю накопившуюся боль и обиду.

Сдерживать пацана получается недолго, он настоящий здоровяк — крупнее, больше, толще, а Шань — он легче. Ему проще уйти из-под удара, обскакать противника, но когда он на ногах. А вот если оказаться на полу, как сейчас, тот тут справиться гораздо сложнее. Поэтому вскоре одноклассник оказывается сверху и размашистыми кулаками наносит удары по лицу и животу, не целясь куда-то конкретно, а просто желая больнее врезать. Мо только подставляет предплечья под удары, защищая лицо, и брыкается, пытаясь его спихнуть, но тот здоровяк, а Шань — он легче.

Внезапно дышать становится легче, и воспользовавшись секундной ошибкой обидчика, Шань рывком вскакивает на колени и удивленно замирает. Здоровяка кто-то, схватив за шкирку, легко оттягивает и роняет на пол, словно весит он не больше двух килограмм. И этот неизвестный, уже сидя сверху, чуть ли не вгрызается в него, скрутив волосы на затылке и несколько раз сильно прикладывает его лицом о пол. Пары ударов хватает, чтобы послышался неприятный чавкающий звук и тихий хруст сломанного носа.

Смех вокруг сменяется испуганным шепотом, кто-то даже вскрикивает, но парня, сидящего сверху, это не сильно заботит. Когда лежащий на полу притих, неизвестный паренек поднимается и наконец оборачивается. Его лицо пугающе спокойное, глаза холодные, но такие знакомые.

— Шэ Ли? — Мо поднимается, не веря своим глазам.

— Ну привет, друг.

Парень на полу не шевелится — то ли отключился от боли, то ли просто боится подать признаки жизни. Но Мо сейчас больше волнует тот, кто стоит напротив него, лукаво улыбаясь и расслабленно засунув руки в карманы брюк. В этот момент в столовую врываются учителя и обоих хватают за шкирку, не церемонясь.

Позже, после долгих разговоров, криков и наказания, их выпустили. Не обошлось без вызова родителей и отстранения от учебы. Но теперь дети были не нужны, разговаривали только взрослые.

Шэ Ли и Мо Гуань Шань на заднем дворе школы, сидят прямо на лестнице. Шэ Ли — без единой царапины, а вот Шань — грязный, с засохшими остатками пищи и слегка помятый, но оба странным образом довольные.

Внезапно Ли начинает хохотать. Громко, звонко, запрокинув голову, и Мо недоуменно косится на него.

— Это стало какой-то традицией походу, вытаскивать тебя из дерьма. И как ты вообще дожил до такого возраста, с твоей любовью ко всяким мудилам?

— Он первый начал! Ты же слышал все, — Мо нахмурился, раздраженно пробурчав.

— Слышал, — кивает Ли и, всматриваясь в горизонт, где солнце медленно садится, добавляет: — Он это заслужил.

Они сидят в тишине, переваривая произошедшее. Первым тишину нарушает Мо, решив проверить свою теорию:

— Ты ведь знал, что я здесь учусь, так?

— Знал. Видел тебя пару раз в школе. Я сам тут недавно, но твою рыжую башку запомнил четко, — Шэ Ли усмехается и шмыгает носом.

— Ты поэтому помог тогда?

— Считай это просто одолжением, — задумчиво помолчав, говорит. — Только ты теперь мой должник, я уже два раза твою задницу спас. Знаешь ли, недешевое это удовольствие, чтобы я за кого-то вот так заступался.

Шань коротко смеется, воспринимая его слова в шутку. Легкий ветерок доносит запах свежей травы, а закатное солнце приятно греет кожу и, несмотря на наказание и синяки, он чувствует себя счастливо. Не может объяснить, что именно изменилось, но теперь он знает: он не один.

— Знаешь, Ли, — тихо говорит Мо, глядя на багровое от заката небо, — я раньше думал, что буду один против всех. Что, типа, так проще. Но ты первый, кто заступился за меня. Спасибо.

Шэ Ли смотрит на него, задумчиво, но с лёгкой улыбкой.

— Держись со мной, и всё будет в порядке, Рыжий, — ответил он, и в этих словах прозвучало обещание.

Гуаньшань недоуменно смотрит на светловолосого, который слишком расслаблен и доволен. Заметив удивленный взгляд, Шэ Ли усмехается:

— Буду звать тебя так. Имя твое слишком длинное и скучное.

Мо хмыкает, пробуя свое прозвище на звучность.

— Рыжий… Как хочешь.

Они сидят бок о бок, провожая солнце взглядом, побитые, но вместе. И это лучшее, что могло случиться за этот день.

***

Рыжий медленно разлепляет глаза.

Это простое действие дается крайне тяжело, будто его веки отяжелели в несколько тысяч раз. Поясница и шея болезненно ноют, словно он долгое время находился в неудобной позе. В принципе так и оказывается, когда он обнаруживает, что лежит в скрюченной позе на кровати — полулежа-полусидя.

Рыжего будит тихий, едва различимый стук, словно звук закрывшейся двери. Он несколько секунд тупо смотрит в потолок, пытаясь осознать, было ли это во сне или все же наяву.

Воспоминания вчерашнего вечера врываются в сознание, вороша еще мутную после сна память. Шэ Ли, его окровавленное лицо, усталый голос в трубке, слезы и поцелуй. Во рту тут же появляется неприятный привкус сигарет и крови, ощущение чужого давления и напористости, словно липкая пленка, которую никак не содрать. Мысли Рыжего рассеяны, но даже так он помнит каждую чертову деталь, и ему хочется просто забыть об этом, стереть воспоминание из памяти, спрятать настолько глубоко, чтобы никогда к нему не возвращаться. Внутри тут же возникает неприятное чувство отвращения — к самому себе, словно он сделал что-то ужасное, постыдное, запрещенное.

Но несмотря на огромный спектр чувств и эмоций внутри, прямо сейчас его тревожит состояние Шэ Ли. Он все еще помнит кровавую кашу на его лице и тяжелый взгляд, полный боли и пустоты. Он хочет думать о нем, не вспоминая вчерашний вечер, но ощущения не отпускают. Рыжий пытается подавить в себе эти мысли, надеясь, что они уйдут, если их просто не трогать, но в груди нарастает что-то темное и тянущее, оставляя его в мучительном и противоречивом молчании.

Мысли резко обрываются, так же, как и появляются, потому что сбоку от Рыжего чувствуется движение. Он приподнимает голову и только сейчас видит, что на его груди мирно спит Шэ Ли. Он лежит свернувшись под одеялом, словно прячась от холода и во сне еще крепче обхватывает тело Рыжего, прижимаясь к нему сильнее.

Свет утреннего солнца едва пробивается сквозь плотные шторы, но даже в полумраке Рыжий замечает его бледность и темные круги под глазами. Лицо его влажное, как от пота, и щеки неестественно алые, выдают жар. Но если бы не эти детали, Ли выглядит спокойно, даже умиротворенно. Ресницы лишь изредка подрагивают, волосы растрепались и спадают на одну сторону, а дыхание ровное и расслабленное. Рыжий вздыхает, досадуя про себя, но все же протягивает руку и осторожно касается его лба. Горячий, как раскаленная печка.

«Черт», — думает он, быстро отдергивая руку. Растерянно оглядевшись, понимает, что теперь ему, видимо, придется хоть как-то позаботиться о Шэ Ли. Он осторожно, чтобы не потревожить его сон, высвобождается из объятий и поднимается с кровати. Взяв с подоконника пустой стакан, тихо выходит из комнаты.

Коридор встречает приятной — после его душной комнаты — прохладой и ароматом растворимого кофе. В доме тихо, не считая равномерного тиканья секундной стрелки на настенных часах. Рыжий тихо прошел до кухни и застал мать, стоящую у окна и неспешно попивающую свой утренний напиток.

— Доброе утро, мам.

— Доброе утро, сынок. Что-то ты рано встал сегодня. Все хорошо?

— Да, все нормально.

Встав у раковины, Рыжий включает воду и неспешно промывает стакан в пока прохладной воде — еще не успела нагреться. Выключает воду и, не оборачиваясь, чувствует пристальный взгляд. Он знает его — этот взгляд означает, что разговора не избежать, как бы сильно этого ни хотелось. Рыжий молчит, набирая питьевую воду, но Джу молчит тоже. Наконец, он со стуком ставит стакан на столешницу и оборачивается к матери.

— Мам, что? — он недовольно хмурится, потирая шею, чувствуя кожей остатки взгляда.

— Ничего, — она слегка пожала плечами, но в её голосе слышалась осторожность. — Просто… не ожидала увидеть тебя так рано на ногах. В выходной день.

Рыжий хмыкнул, передернув плечами, и полез в настенные шкафчики в поисках лекарств.

— У нас гости? — у Джу будничный тон, но в нем есть что-то подозрительное.

— Ага.

— Твой друг из школы?

— Ага, — конкурс по многословности Рыжему точно не выиграть.

Джу делает шумный глоток кофе, обхватив чашку двумя руками, и смотрит на маленькие пузырьки внутри.

— Шэ Ли?

— Да, мам, — Рыжий замирает на секунду, но шумно выдохнув, продолжает поиски.

— Почему ты с ним все еще общаешься?

Рыжий наконец выпрямляется и оборачивается к ней. Вот и тот самый неизбежный разговор. Джу никогда не одобряла дружбы Шаня и Шэ Ли, но, в силу характера или просто из-за любви и доверия к сыну, не лезла в его жизнь с нотациями с кем дружить, а с кем нет, полагаясь на его благоразумие. Но, кажется, в Рыжем благоразумия было ровно столько, чтобы не совать пальцы в розетку — и то не всегда.

— Я… мы… — Рыжий шумно выдыхает, запустив пальцы в волосы. — Все слишком сложно, я не могу это объяснить.

— Я постараюсь понять, — Джу откладывает чашку и делает шаг к сыну.

— Я сам ни черта не понимаю. Все так запутанно. Просто… просто не переживай об этом, окей? Я сам во всем разберусь.

Джу слабо улыбается в ответ и, шумно выдохнув, обхватывает себя за плечи, продолжая смотреть прямо в глаза.

— Конечно. Просто знай, что я очень сильно люблю тебя. Что бы ни произошло.

— Я знаю, мам, и я тебя люблю.

— И я поддержу любой твой выбор, каким бы он ни был. Только пообещай, что хорошенько обо всем подумаешь. Чтобы твой выбор оказался правильным и ты не пожалел о нем.

Рыжий недоуменно смотрит на мать, не понимая смысла разговора. Кажется, они говорят вообще про разные вещи, и почему-то сердце от этого начинает биться чаще.

— В каком смысле, мам?

Джу резко теряется. Ее глаза начинают метаться по комнате, избегая прямого контакта, словно она собирается с мыслями и подыскивает в голове нужные слова.

— Я… я просто случайно зашла к тебе в комнату. Я не знала, что у тебя кто-то был и…

Продолжение Рыжий уже не слышит, потому что сердце подскакивает, словно пробив черепную коробку, взлетело до самой стратосферы. Он каменеет, не может пошевелиться, не может сообразить. Единственное, на что его хватает — выдавить жалкое, с непривычной для него интонацией:

— Мама.

Но Джу не унимается, продолжая тараторить фразы, заламывая руки, словно оправдывается:

— …отличаться от общества страшно, я знаю, но в том, чтобы любить человека своего пола, нет ничего ужасного. Главное, что ты искренне любишь этого человека. Я все пойму и ни в коем случае не стану осуждать…

— Нет, — тихо цедит Рыжий, но Джу, кажется, совсем его не слышит.

— … и если тебе вдруг захочется поговорить об этом…

Рыжий хватает ее за плечи, но беззлобно, просто чтобы она обратила на него внимание, и тихо говорит:

— Мам, у меня с Шэ Ли ничего нет. Мы с ним просто друзья, и все. У него проблемы в семье, поэтому я позвал его переночевать у себя. Но ночью ему стало плохо, у него температура и мне нужно ее сбить, — а потом добавляет, но словно доказывая себе, а не матери: — Я не гей.

Джу какое-то время молча смотрит на сына и просто моргает.

— Просто знай, что я люблю тебя. И всегда поддержу. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Вот и все.

Рыжий осторожно притягивает Джу к себе и заключает в объятья. И чувствует, как к горлу подкатывает паника и стыд. «Твою ж мать», — думает. Но прикрыв глаза, старается ровно выдохнуть, привести себя в порядок, придать голосу спокойствие и безразличие.

— Хорошо, мам. Я знаю.

Джу облегченно выдыхает и, погладив Рыжего по спине, отстраняется.

— Я заварю ему чай, а жаропонижающее есть в аптечке в ванной. Пусть пока выпьет.

Она нежно гладит сына по щеке, улыбаясь, и идет к плите, где на конфорке стоит еще горячий чайник. Берет чашку, кидает пакетик с чаем и заливает кипятком. Рыжий смотрит на пар, идущий от чашки. Смотрит, как мелкие брызги воды падают на столешницу. Судорожно кивает, заметив, что стоит неподвижно слишком долго. И еле выдавливает:

— Хорошо.

***

Когда Рыжий возвращается в комнату, Шэ Ли уже проснулся и находится где-то между сном и явью. Он будто бы потерян в своей собственной реальности — измученный, бледный, весь в холодном поту.

Шэ Ли трясёт, как в лихорадке. Его плечи вздрагивают, а руки беспомощно сжимают одеяло, которое словно не дает никакого тепла. Рыжий видит, как Ли судорожно пытается сглотнуть, но это не приносит облегчения. Его лицо болезненно искажается, будто каждая мелочь приносит страдания.

Мо медленно приближается, садится перед ним на корточки и осторожно, почти бережно, убирает его светлые волосы со лба.

— Ли, — тихо произносит.

Тот медленно открывает глаза, мутные и явно усталые. Непонимающим взглядом проходится по комнате, а потом по самому Рыжему.

— Проснулся?

Шэ Ли не отвечает. Он выглядит так, словно все силы покинули его тело. Только после долгой паузы до Шаня доносится хриплый голос:

— Где я? Что со мной? Где отец?

— Ты у меня, все хорошо.

— Он знает, где я. Я должен идти… — Шэ Ли в бреду начинает отталкивать от себя одеяло, пытаясь подняться на локтях, но Рыжий мягко давит ему на плечи, заставляя лечь обратно.

— Лежи, у тебя температура. Выпей это, тебе полегчает.

Шэ Ли едва кивает, веки дрожат, будто он из последних сил борется со сном. Он послушно делает пару глотков, запивая таблетку и морщась, потом снова откидывается на подушку, еле выговорив что-то неразборчивое.

— Не говори ему, где я. Не подпускай ко мне. Защити меня, Рыжий.

Рыжий ставит стакан на стол, и дотянувшись до края одеяла, поправляет его, накрывая Ли плотнее.

— Я здесь. Ты в безопасности. Я тебя не брошу, — добавляет он шёпотом, слыша, как дыхание Шэ Ли становится медленнее и тише, пока тот снова не проваливается в беспокойный, лихорадочный сон.

***

Погода выдалась отвратительной. Дождь льет с самой ночи, барабанит по крышам, как забытая мелодия, звучащая где-то на грани восприятия. Небо серое и низкое, будто тяжелая завеса, под которой мир кажется тише и медленнее. Вода стекает по веткам деревьев и скользит по холодному асфальту, собираясь в огромные лужи, в которых отражаются бесконечные облака.

Дождь не щадит никого, отрешенно заставляя мокнуть все, что попадается на пути. И Рыжий не исключение. Он промок до нитки, вода течет по волосам, стекает за воротник, безразлично хлещет по лицу холодными и тяжелыми каплями, словно сама природа проверяет его на выдержку.

Из-за плохого состояния Шэ Ли, Шань пропустил несколько дней учебы. Вроде бы обычный прогул, ничего такого, но Рыжему почему-то было не по себе. В душе скребло мерзкое чувство тревоги. У Ли все это время держалась высокая температура. Ее удавалось сбить, но через какое-то время она подскакивала вновь. Скорую вызывать он наотрез отказывался, иначе отец бы точно узнал о его местонахождении. Так что приходилось общими усилиями с мамой ухаживать за ним самостоятельно.

Рыжий видел, как мама недовольна всей этой ситуацией, особенно не одобряла этих пропусков. Но он пообещал разобраться со всем, как только поставит Шэ Ли на ноги. Джу нотаций не читала, считая своего сына достаточно взрослым и самостоятельным, чему Рыжий был несказанно ей благодарен.

И Шэ Ли словно подменили. Его состояние можно было объяснить пережитым шоком или болезненным состоянием, но все равно видеть его понурым, отрешенным, безразличным ко всему и с пустыми взглядом было не по себе. А вот при нем сам Рыжий инстинктивно напрягался, сжимался всем телом и просто не мог объяснить это стремное чувство внутри. Словно его тело помнит то, что так отчаянно пытается забыть мозг.

Мо останавливается, просто смотря перед собой, бесцельно втыкая взглядом. Вокруг тихо и ни души, и это лучшее, что происходило с ним в последнее время — весь мир вокруг кажется размытым, неясным, словно дождь стёр его границы. Толстовка на его плечах уже насквозь промокла, штаны липнут к ногам, холод пробирается под кожу, но он не двигается.

Рыжий запрокидывает голову, прикрыв глаза, подставлет лицо под дождь, позволяя каплям скатываться по лицу, смешиваться с водой, стекающей с волос и смыть с себя все, избавить от щемящего чувства в груди. Капли бьют по коже так же, как и мысли в голове: беспорядочно, хаотично, но неизбежно. Он чувствует себя потерянным под этим серым небом. Но понемногу становится легче. Осталась только усталость после тяжелых и напряженных дней — такая же холодная и давящая, как этот мокрое осеннее утро.

И вдруг капли перестают падать на лицо. Шань медленно открывает глаза. Над ним — черный купол зонта, капли ритмично стучат по его поверхности. Он чуть поворачивает голову и видит знакомый силуэт рядом. Хэ Тянь стоит в своем вечном спокойствии — черные волосы растрепаны, на кончиках блестят капли воды, плечи слегка наклонены вперед, чтобы держать зонт над обоими.

— Простудишься, — бросает он просто, без намека на заботу, почти лениво.

Рыжий молчит, шумно выдыхая. Разговаривать сейчас сил нет совсем, а рядом с ним самый болтливый и неугомонный человек на свете. Внутри всё закипает. Тянь снова сует нос в его жизнь, и это раздражает. Рыжий надеялся, что с первого раза урок усвоен, Тянь не настолько долбаеб, чтобы соваться к нему вновь. Но как же Рыжий ошибался.

— Что тебе надо? — глухо спрашивает он, все еще глядя мимо, чтобы не видеть его лица.

— Разве не очевидно? — Тянь чуть приподнимает бровь, но голос остается таким же равнодушным, но к нему теперь прибавляется издевка. — Подыгрываю твоей мелодраме. Когда так демонстративно стоят под дождем, насквозь мокрые, всегда появляется какой-нибудь красавчик с зонтом, который спасает несчастную — в нашем случае несчастного — от дождя и одиночества. А потом всегда идет романтичный поцелуй. Банальщина, но девочкам это нравится.

Рыжий резко разворачивается, его лицо уже пылает от злости.

— Пошел бы ты на хуй.

— У тебя такой скудный словарный запас? Почему ты общаешься только матом?

Пальцы Хэ Тяня уверенно держат ручку, немного расслабленно, но надежно. Вблизи Рыжий замечает мелочи — его пальцы слегка покраснели от прохлады, а рукав его темно-серой рубашки влажный, будто тот не стал укрываться зонтом, пока не нашел Рыжего. На фоне серого неба глаза Тяня кажутся еще темнее, а выражение лица спокойное и немного отстраненное.

— Ебало свое завали, — Рыжий делает шаг вперед, его плечи напрягаются, а лицо уже вовсю краснеет.

— Тише, тише, — Тянь поднимает свободную руку в примирительном жесте, хотя ухмыляется он как гнида. — Я ведь просто помогаю, Шань. Быть спасателем — дело благородное, знаешь ли.

— Да пошел ты со своей благородностью, гондон! — Рыжий вырывается из-под зонта, снова оказываясь под холодными каплями дождя, и быстрым шагом идет к школе. Он думал, что хуже уже быть не может, но этот еблан умудрился испортить все за какие-то несколько минут.

— Мы идем не по сценарию! — слышит Рыжий за спиной голос новенького, который перекрикивает шум дождя. Даже не останавливаясь, он вскидывает руку с выставленным средним пальцем.

Это не помогает, потому что спустя мгновение его догоняют. Зонт снова оказывается над Рыжим.

— Ты что, глухой? Я же сказал, отвали!

— А я не говорил, что послушный, — равнодушно отвечает Тянь, даже не смотря на него.

Рыжий сжимает кулаки, чувствуя, как внутри все закипает еще сильнее.

Так они доходят до школы. Мо специально замедляет шаг, потом ускоряет его, надеясь сбить Тяня с ритма, но тот, словно тень, ни на секунду не отстает.

В класс они заходят одновременно, опоздав на тридцать минут. Учитель укоризненно смотрит на них, даже немного удивленно, ведь от Рыжего еще можно было такое ожидать, но вот от новенького…

— Вы опоздали на тридцать минут. Вы же понимаете, что мне придется…

— Мо Гуаньшань плохо себя чувствовал, — новенький резко перебивает учителя, и голос его звучит так спокойно, что Рыжий едва не давится воздухом от злости. — Я нашёл его у школьных ворот и помог добраться.

Рыжий собирается возразить, но учитель переводит взгляд на него, замечает мокрую одежду и усталое лицо — Рыжий буквально выглядит как побитая бездомная собака — промокший до нитки, с кругами под глазами из-за бессонницы и серым цветом лица, и лишь кивает, разрешая сесть на место.

— Хорошо, заходите. Вы как раз вовремя. Скоро у вас начнется экзамен.

Когда они оказываются за партами, Рыжий зло шипит Тяню:

— Решил меня подставить, а?

— Подставить? — Тянь поворачивается вполоборота, смотрит на него с насмешливым интересом. — Разве я только что не спас твою шкуру?

— Да пошёл ты, — цедит Рыжий, отворачиваясь к окну.

Хэ Тянь легко усмехается. И от этого Рыжий злится ещё больше.

— Спасибо за цирк, — бросает Тянь напоследок. — Надеюсь, вход был бесплатным.

Рыжий никак не комментирует это. Держится из последних сил, до крошева сжав зубы. Благо Рыжий сегодня один, потому что Шэ Ли все еще не в состоянии посещать школу. Да и паранойя не отпускает его несколько дней, везде мерещится отец. Рыжий агрессивно достает вещи из рюкзака и понимает, что в полной жопе. Потому что за все время так и не успел подготовиться к экзамену.

***

— Звали? — Рыжий медленно заходит в полупустую учительскую, где лишь слабый свет настольной лампы вырывает пространство из осеннего сумрака за окном, и удивленно смотрит сначала на сидящего за столом учителя, а после на Хэ Тяня, который тоже какого-то хуя стоит здесь напротив учительского стола.

— Да, проходи, — учитель жестом указывает на свободное кресло перед столом, но Мо игнорирует, остановившись посреди комнаты.

— А этот тут зачем? — он кивает в сторону Хэ Тяня, но тот не реагирует, скрестив руки на груди и лениво прислонившись к шкафу.

— Мне нужно поговорить с вами обоими. Но сначала о тебе, — спокойно говорит учитель. — Ты уже видел свои результаты?

— Видел, — бросает Рыжий коротко, упрямо дернув плечом.

— И что скажешь? Доволен?

— Вы меня позвали, чтобы узнать мое мнение на счет оценок? А давайте мы опустим тот момент, когда вы задаете тупые вопросы и делаете вид, что вас волнует мое мнение, и перейдем сразу к делу. Не теряйте свое и мое время, не нужно мне читать нотаций.

Учитель устало вздыхает, снимая с переносицы очки, а Хэ Тянь в углу комнаты оживляется, словно стал свидетелем какого-то представления, и теперь с интересом, в открытую пялится на Рыжего.

— Хорошо. Я позвал тебя, чтобы обсудить твое положение. И оно серьезнее, чем кажется. Ты набрал пятнадцать баллов из ста. Это даже не минимум, это провал.

Рыжий чувствует, как от этих слов что-то сжимается в груди.

— Завуч поставит вопрос о твоем отчислении. Твои оценки ниже всех в классе, количество пропусков зашкаливает, да и поведение оставляет желать лучшего.

— У меня были проблемы, — тихо отвечает он, дернув щекой, но понимает, что звучит это слабо, как жалкое оправдание.

— Я не про эту неделю, — учитель слегка щурится.

Рыжий стискивает лямку рюкзака, сжав челюсть. Он ненавидит чувствовать себя слабым, а этот разговор дает только это чувство. Ситуация хуже некуда.

— Я сделал всё, что мог, Гуань Шань. Я держал слово перед твоей матерью, пытался помочь, закрывал глаза на некоторые вещи. Но теперь я бессилен.

— Дайте мне шанс, — вдруг вырывается у Рыжего раньше, чем он успевает сообразить. Он смотрит прямо в глаза учителя, стараясь говорить твердо, но голос предательски дрожит. — Последний шанс.

— Мы ведь говорили с тобой на эту тему и…

— Пожалуйста, — его пальцы еще сильнее сжимают лямку, словно это могло как-то помочь ему.

— Я ведь дал тебе время. Но результатов не увидел.

— В этот раз будет иначе, — упрямо протестует Рыжий, хотя веры внутри все меньше и меньше. Прямо сейчас он чувствует себя каким-то бомжом или бродяжкой, который клянчит милостыню. Но он не может сдаться, не может опустить руки. Он пообещал матери, а обещания нужно сдерживать.

Учитель тяжело вздыхает, откинувшись на спинку стула.

— Я знаю, и я очень сильно хотел бы помочь тебе, но комиссия не так уверена в тебе, как я. Пойми, я всего лишь учитель, решения зависят не от меня. Там уже все решили.

— Что решили? — Мо чувствует, как внутри поднимается волна страха.

— Это значит, — учитель смотрит на него устало и сочувствующе, — что тебя хотят отчислить из школы. Мне очень жаль.