Дойдя до самого города, девушка совсем замерзла. На ее пути встречались люди, которые отвлекались от своей работы, останавливаясь по среди дороги, чтобы рассмотреть незнакомку. От этих взглядов и параллельного молчания появлялась злость вместе со скованностью. Скрестив руки, она зашагала в быстром темпе к зданию театра, уставив свой взгляд под ноги. Оказавшись около уже знакомых дверей, Маша постучала. В ответ- тишина. Вновь попытки достучаться и ничего. Нарастающая злость породила гнев и раздражение. Недолго думая, она направилась к дороге, подобрав камень. Уже хотев кинуть его прямо в окно, девушка остановилась, выдохнула и направилась на задний двор к железной дверце с еще тлеющим раздражением от данной ситуации. Больше всего ей не нравилось, когда люди не выполняли свои обязанности. Всю жизнь она встречала безответственных ей, каждый из которых приводил ее в возмущение.

После череды стуков раздался возглас тетушки Луизы:

— Да кто опять тарабанит, заколочу я скоро эту дверь, чтобы черти никакие не приходили, — кухарка отворила ее. — Божечки, пришла, вся трясешься.

— Просто дайте войти, — безэмоционально попросила она и, не дождавшись ответа вошла внутрь.

Молча добравшись до большого зала, она села на кресло возле камина. Луиза охая и возмущаясь пошагала на второй этаж. Через какое-то время за шкирку повела Петра по лестнице вниз. Тот в ночной рубашке и жакетом в руках, совсем не понимая, что происходит, в спешке спустился вниз. Под громкие чихания кухарка начала бранить по-видимому заболевшего швейцара.