Закончив свой рассказ, Станко взглянул на Алену с тревогой. Как она все это воспримет?
  Но девушка выглядела на редкость спокойной.
  — А ведь я догадалась обо всем этом раньше. Мы с одним парнем пошли в поход и заблудились в ночном лесу. И нам обоим там было видение из будущего. Вдруг лес стал мертвым, состоящим из обломков сгоревших деревьев, была и воронка от ядерного взрыва. А еще к нам приближались какие-то звери, чтобы нас сожрать, мы их толком не разглядели, только слышали вой. Потом все это пропало, картина стала прежней, но мы-то догадались, что это может значить. А недавно Настя, моя подруга, рассказала, что она со своим знакомым видели примерно похожее, только среди белого дня и в центре Ленинграда.
  Алена подошла к окну, выглянула из него, потом развернулась и продолжила:
  — Знаешь, Станко, я ведь смерти не очень-то боюсь. Когда-то она приходит к каждому. Но в этой ситуации паршиво то, что все уже предопределено, а это слишком похоже на ощущения человека, приговоренного к казни и примерно знающего ее дату. И мне мысль поневоле приходит: а зачем теперь все? Зачем учиться у Гораждича гипнозу, замуж за тебя выходить, детей рожать, да и вообще любые планы строить? Если осталось совсем уже мало времени до того, как…
  Она резко оборвала свою фразу и замолчала.
  — Посмотри, — сказал Станко и сложил лист бумаги в виде детского самолетика, потом сделал еще один, распахнул окно и запустил оба. Ветер их тут же подхватил и куда-то понес.
  — Я не знала, что в Югославии тоже принято мусорить на улицах, — грустно улыбнулась Корневская.
  — Алена, я православный, как почти все сербы, — произнес Станко. – Поэтому я знаю, что когда нас с тобой не станет, наши души покинут этот мир легко-легко и вот так же упорхнут, как эти два самолетика. Туда, куда не долетят никакие ракеты и плутониевые бомбы, где невозможна никакая ядерная война. И если мы с тобой за тот небольшой срок, который нам пока еще отпущен, сумеем не растерять друг друга в пути, то наши души тоже отправятся в эту дорогу вместе, и никакой ветер не разнесет их в разные стороны.
  Эти слова на Алену подействовали. Она посмотрела на Станко так, словно он ей только что открылся с какой-то новой стороны.
  — Что ж, молодец, умеешь девушку утешить, — сказала она чуть более бодрым голосом, но без тени улыбки. – Попробуем остаток жизни прожить с этим знанием. Посмотрим, что получится.
  — Видишь Алена, я в тебе не ошибся! – радостно сказал серб. – Считай, что мы с тобой приняли решение и как бы камень с души сбросили. Будем жить дальше как ни в чем не бывало, и кто знает – вдруг свершится какое-нибудь чудо, и будущее изменится.
  — Хотелось бы поверить в такое чудо, да что-то не получается, — проговорила девушка.
  — Поэтому и проживем все оставшееся время так, чтобы каждый день для нас был, как год, — предложил югослав. 
  Когда этот невероятно тяжелый разговор закончился, оба вздохнули с облегчением. Станко мягко перевел его на другую тему.
  Кроме них и еще нескольких человек, мало кто знал, что срок, отведенный человечеству для существования, подходит к концу, а невидимый зловещий метроном неумолимо отстукивает мгновения, которых остается все меньше и меньше.
  Скоро счет пойдет на месяцы, потом на недели, на дни. Потом настанет день, когда это будут уже часы.
  Потом минуты…