Реште была дочерью парфянского полководца Амбеаршана, принадлежавшего к древнему и прославленному персидскому роду Файзака, ближайшего сподвижника царя Ксеркса, того самого, который водил войско в неудачный поход на Элладу. Были даже случаи браков между представителями царской династии и этого самого рода Файзака. Поэтому Реште вполне могла ходить с гордо поднятой головой, но, впрочем, никогда этого не делала.
  Амбеаршан был владетелем крепости, возвышавшейся над городом Гафутом и окрестными селами. Как и у любого парфянского вельможи, у него имелся гарем, причем, до рождения Реште старшие жены приносили ему лишь мальчиков.
  Появление в гареме последней, младшей жены и матери Реште стало результатом необычных обстоятельств.
  Двадцать один год назад купцы-мореплаватели из торгового города Тира собрались отправиться в дальнее морское путешествие – в далекие и неизвестные северные земли. Про земли эти лишь ходили слухи, что они покрыты непроходимыми лесами и болотами, снег там лежит половину года, а вода в реках и озерах на все это время превращается в лед. А что там за люди живут, да и есть ли вообще там жизнь – этого никто не ведал. 
  Тирский корабль отправился в путь заблаговременно, с расчетом достичь этих земель тогда, когда там настанет лето и не будет опасности замерзнуть. Обогнув западное побережье Европы и пройдя через узкий пролив между Европой и Британией, тирцы оказались в мало приятном на вид море с серой водой и холодными сильными ветрами. Пройдя на восток, путешественники преодолели еще один пролив и вышли уже в другое море, мало чем отличающееся от предыдущего. Это море делало изгиб и поворачивало на север. 
  Пройдя и его, торговое судно в конце концов оказалось в узком заливе, которым это море заканчивалось. Вскоре мореплаватели уперлись в восточный берег.
  Здесь образовывала дельту какая-то река, по которой путешественники решили направиться дальше, против течения. Попутный ветер был им в помощь.
  Теперь они шли по могучей полноводной реке, оказавшейся, как потом выяснилось, очень короткой. Берега ее имели вид довольно унылый: вдоль них тянулись неприглядные болота, поросшие северными кустарниками и перемежающиеся с непроходимыми на вид лесами. Ясно, что человеческой жизни здесь быть не могло. Тишину разрывали лишь крики чаек, сопровождавших судно в надежде перехватить что-нибудь съедобное, если таковое будет выброшено за борт. Капитан подумывал о том, чтобы повернуть назад.
  Но неожиданно река закончилась. Как оказалось, она… вытекала из еще одного моря!
  — Как такое может быть?! – кричали изумленные купцы.
   Впрочем, один из корабельщиков догадался попробовать воду на вкус. Она оказалась пресной.
  То есть, это было не море, а гигантское озеро. Может быть, дальше все же есть какая-то жизнь?
  Мореплаватели отправились вдоль ближайшего, южного берега. Через какое-то время они увидели устье еще одной реки, на первый взгляд похожей на предыдущую и впадающую в гигантское озеро с юга. Путешественники повернули корабль на нее. Здесь оба берега выглядели все же приветливее, встречались и поля. И скоро начали попадаться редкие береговые селения, жители которых, увидев корабль, спешили покинуть их и укрыться в ближайшем лесу. Высаживаться на берег тирцы не рискнули, ведь на них откуда-нибудь из укрытия мог обрушиться шквал стрел.
  Оказалось, что и эта река вытекала из большого озера. Но чуть-чуть до него не доплыв, мореплаватели все же впервые сумели вступить в контакт с местными жителями.
  Их поселение располагалось на высоком холме на западном берегу. Здешние люди убегать не спешили, а высыпали из своих домов, наблюдая за пришельцами. Хотя у многих из них были луки и копья, которые они готовы были при необходимости пустить в ход, сначала они все же решили узнать, зачем пожаловали сюда чужаки.
  Началась беседа, причем, основным способом общения стали жесты.
  Йонты – так эти люди называли себя – имели очень примитивное земледелие. Также они промышляли охотой. Но основным их занятием был вылов рыбы из большого озера, в которое впадала река, до него они добирались на своих лодках, которые не отличались особым совершенством конструкции. Ходили они в звериных шкурах, но это потому что день выдался холодный, а в жару, наверно, все же ходили полуголыми. 
  Начался торг. Купцы выложили принесенное с корабля оружие, кое-какие инструменты, орудия земледелия, а также ткани. У поселян загорелись глаза. Они щупали предлагаемые товары, громко перебрасываясь между собой короткими фразами на незнакомом языке. Особое впечатление на светловолосых и светлобородых северян произвело оружие. Судя по всему, металлов здесь еще не знали: наконечники стрел и копий у них были костяными.
  Взамен йонты ожидаемо предложили бурые, серые и рыжие шкуры, зерно и вяленые рыбу и мясо. Тирцы были не прочь приобрести меха и пополнить запас продовольствия, но жестами дали понять, что эквивалента пока достигнуть не удается и северяне должны предложить что-нибудь еще.
  Поселяне начали о чем-то негромко переговариваться, потом один парень вприпрыжку побежал к какому-то из деревянных домов и вскоре вернулся, ведя за руку девушку необыкновенной красоты. Такую мореплаватели видели впервые. Она была светловолосой, с голубыми глазами и идеально правильными на любой вкус чертами лица и формами тела. Еее после возвращения можно было продать с огромной выгодой. Торг состоялся.
  Путешественники грузили в лодки меха и провизию, а йонты потащили в один из домов оружие и ткани, а йонты потащили в амбар оружие, ткани и еще ряд полезных для существования предметов. После этого купцы отправились в обратный путь.
  Труднопроизносимое варварское имя, которым обозначили девушку соплеменники, тирцам не далось, поэтому они предпочли звать ее просто Йонтой.
  Она довольно быстро освоилась в непривычных для себя условиях корабля и не делала попыток броситься в воду. Йонта довольно легко перенесла трудности обратного путешествия. Она сноровисто выполняла самую разную работу: готовила еду, прибиралась в помещениях корабля и стирала в воде одежду мореплавателей.
  После возвращения девушку выгодно продали парфянскому полководцу Амбеаршану из рода Файзака, на которого ее красота произвела такое впечатление, что он не пожалел на покупку огромных денег и взял ее в свой гарем младшей женой.
  Старшие жены никакой работой себя не утруждали и все дни проводили в приятном безделье, лакомясь сладостями и орехами и прохладительными напитками. То же самое могла делать и Йонта. Но северянка к праздности не привыкла и быстро включилась в повседневные хозяйственные заботы огромного дома. Вместе с прислугой она мыла, стирала, штопала, задавала корм скоту и следила за порядком в помещениях. Прислуга воспринимала ее не как госпожу, а как свою. В округе Йонту тоже любили: она потихоньку подкармливала крестьянских детей.
  Вскоре младшая жена понесла. В положенный срок у нее родилась девочка, что оказалось неожиданным: от старших жен у Амбеаршана рождались только сыновья. Появилась Реште на свет в ночь на Праздник винограда, который у древних персов и парфян отмечался на несколько недель раньше, чем у более поздних иранцев и приходился на шестнадцатый день месяца шахривара по персидскому календарю.
  Йонта умерла от лихорадки, когда Реште было всего несколько месяцев, поэтому мать она помнить не могла.
  Чем старше становилась девочка, тем более явно становилось видно ее внешнее несходство с матерью. Ничего от красоты Йонты Реште не унаследовала. Она была некрасивой, а многие считали ее даже безобразной. Особым предметом общих насмешек стал ее огромный кривой нос, вполне приемлемый для мужских лиц на Востоке, но совершенно не украшавший женскую внешность.
  К тому же, Реште росла замкнутой и нелюдимой. Старшие братья, сыновья Амбеаршана, общаться с ней не желали, придавая значение тому, что она была дочерью купленной рабыни. Но еще хуже было отношение к ней старших жен полководца. Они опасались того, что Амбеаршан, понимавший, что выдать ее замуж вряд ли возможно, отпишет ей небольшую часть имущества. Жадность их не знала предела, даже в мелочах. На общем совете старших жен было принято решение ее убить – дело было во время пребывания военачальника в очередном походе. Случайно подслушавшая этот разговор служанка рассказала о нем Реште.
  Ей пришлось сбежать из крепости, а одно из крестьянских семейств, хорошо помнящее ее мать, укрыло отверженную девочку у себя и делилось с ней своей скудной пищей. Реште в долгу не осталась: она помогала своим спасителям в нелегком труде на поле и огороде, а также в ведении их небогатого хозяйства и работала вместе с ними от рассвета до заката. Старшие жены в это время полагали, что она сбежала в пустыню, и ее труп там давно сожрали стервятники.
  Когда Амбеаршан вернулся из похода, Реште пришла в крепость и все ему рассказала. Отослав девочку спать, военачальник задумался о ее дальнейшей судьбе. Выдать ее замуж с такой некрасивой внешностью не представлялось возможным. Знатные парфяне сочли бы такое предложение за оскорбление, а породниться с незнатными он и сам не собирался. Так же недопустимым, по мнению вельможи, было бы, чтобы его дочь, аристократка древнейшего рода, сама добывала себе пропитание, работая наравне с простонародьем. 
  Зачем она тогда вообще нужна на этом свете, если ничего хорошего в жизни ее никогда не ждет?
  «Пожалуй, действительно надо ее убить», — подумал полководец.
  Обрадованный простотой решения, он ударил в барабан, призывая к себе своих воинов, чтобы отдать им соответствующий приказ.
  Но никто не прибежал. Полководец вспомнил, что он сам разрешил солдатам устроить себе праздник по случаю возвращения с войны и теперь его бойцы способны общаться лишь с бочками вина.
  — Скоты, пьяные обезьяны, — пробурчал вельможа и отправился спать.
  Амбеаршан не был ни извергом, ни злодеем. Он был всего лишь человеком своего времени, а ценность человеческой жизни тогда была равна нулю.
  На следующее утро к нему приехал гость – его хороший друг, индийский брамин Калишатха.
  Индус этот был известным в Азии мудрецом и считался одним из самых образованных людей той эпохи. Длительное время он жил даже при дворе китайского императора и являлся его ближайшим советником.
  В разгар их приятельской беседы, когда вельможа и его гость обсуждали «Анабазис», великое творение Ксенофонта, наслаждаясь молодым вином и красным мясом с бобами под тыквенным соусом (впрочем, индус из своего меню мясо сразу исключил), Амбеаршан вдруг что-то вспомнил и сказал:
  — Прости друг, я отвлекусь на несколько мгновений, только отдам распоряжение воинам ее убить, а затем мы вернемся к нашей беседе.
  — Ее – это кого? – поинтересовался Калишатха.
  Военачальник коротко рассказал ему, о ком идет речь, и уже собирался ударить в барабан, но брамин мягко удержал его руку.
  — Постой, мой лучший приятель, и послушай меня. Я могу найти ей хорошее применение.
  Амбеаршан остановился и с интересом взглянул на индуса.
  — Все, что ты предлагаешь, Калишатха, заслуживает особого внимания. Мне будет интересно тебя услышать.
  — Как ты знаешь, Амбеаршан, Рим уже совсем близко подобрался к парфянским границам. Помпей завоевал Иудею. Большая  война неизбежна.
  — Я тоже считаю, что большая война неизбежна, и скоро придется крестить меч с новым врагом, — ответил военачальник. – Но какое это имеет отношение к злополучной девушке?
  — Чтобы успешно воевать, вам надо заранее знать о замыслах противника, — рассуждал брамин. – А для этого надо иметь в Риме свои глаза и уши.
  Амбеаршан кивнул:
  — Я согласен. Когда столетия назад Филипп Македонский с сыном Александром готовились к походу на Персию, нашими глазами и ушами в Афинах был наш хороший друг оратор Демосфен.
  — Это так, но Демосфен был фигурой публичной, и враги-македоняне прекрасно знали, что персы платят ему золотом. О том, какова правильная шпионская наука, я узнал в Китае, постигая китайскую мудрость в политике. Скажи, друг, если вашим лазутчиком в Риме будет женщина, сможет ли кто-нибудь из римлян подумать на нее?
  — Ты задал риторический вопрос. Конечно, нет. Но не проще ли подкупить кого-то из знатных римлян?
  Калишатха улыбнулся:
  — Но ведь даже для этого нужен тот, кто вступит в переговоры с этим римлянином. Да и нельзя полностью надеяться только на человека из чужого и враждебного народа. 
  — Я с тобой согласен. Но эта девочка… Она ничего не знает и не умеет. Ей не известен даже язык римлян.
  Индус ответил:
  — Если на то будет воля вашего царя, я могу заняться ее воспитанием для этой цели.
  Так Реште избежала гибели. Амбеаршан и Калишатха приехали ко двору тогдашнего парфянского царя, отца нынешнего Харрута Второго, и монарх одобрил их замысел, пообещав обоим хорошее вознаграждение. 
  Калишатха приступил к воспитанию девочки и вскоре был поражен: Реште оказалась великолепной ученицей, способной схватывать все на лету. Через какое-то время она уже могла разговаривать и писать на латыни и прекрасно разбиралась в гражданском устройстве Римского государства, знала обо всех влиятельных политиках Рима и борьбе партий. Ее знания продолжали пополняться,  а одновременно совершенствовались и навыки. Реште на скаку поражала мишень из лука и могла пользоваться мечом не хуже иного воина. 
  Когда ей исполнилось девятнадцать, Амбеаршана уже не было в живых: он погиб в войне с аравийским царем. Калишатха, полностью завершив курс ее воспитания, получил вознаграждение и исчез, а тем, кто решал ее дальнейшую судьбу, стал Сурена Михран, полководец нового царя Харрута Второго. Наступил момент, когда Сурена объявил Реште: пришла пора ей ехать в Рим. Война была на пороге.
  Постепенно парфянка устала от воспоминаний. Голова ее все больше затуманивалась, и настал момент, когда стены Лабиринта начали расплываться, и она провалилась в сон.