Да, не так представляла свое восхождение на легендарный лайнер гордая и сварливая преподавательница французского языка Мэри Элис Каллен. Сейчас она грустно подумала, что не зря британские воспитанники чопорного английского пансиона, в коем девушка преподавала до отплытия в Америку, называли ее за глаза «бешенной мышью». Ее характер и манеры совершенно соответствовали данному прозвищу. По крайней мере, вбежали по трапу на корабль сестры, совершенно как бешенные мыши, недопустимо громко цокая маленькими каблучками, позорно приподняв платья, обнажив ноги аж до щиколоток.       

        Когда же Элис наконец позволила себе забыть обо всех оплошностях, совершенных ею за утро 10 апреля 1912 года, она с наслаждением почувствовала на своем лице приятную свежесть сухого морского ветра.       

        Борт лайнера уже покидали журналисты, провожающие и портовые чиновники. Элис в который раз ощутила себя самой одинокой женщиной на планете, с отчаяньем заметив, что в отличие от других пассажиров, сестрам Каллен не с кем прощаться. Она усилием воли подавила внезапно подступившие слезы. Что это? Неужели ностальгия?      

         Девушка всей душой ненавидела Англию за ее вечную сырость, слякоть и мерзлоту, благодаря которой они с сестрами и приобрели жутко модный в дворянской среде болезненно — чахоточный цвет лица. Однако, погодные условия являлись лишь мельчайшей из причин, почему Элис Каллен не выносила Туманный Альбион. Больше всего в опостылевшем обществе этой страны она не могла терпеть высокоморальные лица высшей аристократии, у англичан даже дети сделаны из гипса, неподвластные времени с присущей только им печатью гробового томления.