Тишина класса позволяла насладиться прекрасным весенним вечером. Огромные окна были открыты нараспашку, впуская в помещение цитрусовый аромат бугенвиллеи[1], что цвела, украшая колонны и часть стены здания. Розово-фиолетовый перелив цветка отражался в солнечных лучах, блестел на столах и паркетном полу, будто оставляя после себя еле-заметные следы.
Я прикрыла глаза и вдохнула очередной порыв ветра. Эта неделя выдалась на редкость тяжелой. Домашние работы моих учеников так и валялись в дальнем углу кабинета, покрываясь еле заметным слоем пыли. Время, чтобы проверить их, я так и не нашла.
Когда в нашей школе стало еще меньше учителей из-за внезапного весеннего сокращения, бóльшая часть работы легла на мои плечи: два класса и четыре группы. Я облокотила голову на руки. Веки начали тяжелеть после двенадцатичасового рабочего дня.
– Айла, – дверь в кабинет со скрипом открылась, и женский силуэт быстрыми шагами преодолел расстояние до моего стола, плюхнув передо мной стопку папок, – не ожидала тебя здесь увидеть.
Я распахнула глаза, быстро заморгала, пытаясь вырваться из потока мыслей, и подняла глаза на Эву. Моя подруга, по совместительству коллега, смотрела на меня удивленным и одновременно воодушевленным взглядом, медленно моргая огромными ресницами. Что-то в этом меня пугало. Когда Эва смотрела на меня подобным образом, то вечер не обещал быть томным – она что-то придумала.
Эва пощелкала пальцами у меня перед носом и поправила большую соломенную шляпу на голове:
– Bonita, ¿estás aquí?[2]
– Еще работа? – я провела взглядом по папкам, что теперь громоздись поперек моего стола, поверх учебников и пособий.
– Сама просила, помнишь? Здесь рисунки, – Эва начала вытаскивать по одному листочку и демонстрировать мне, будто презентует картины на аукционе.
– Это прелестная ящерица от Эмилио, а это, – она покрутила листок в руках, – то ли собака, то ли мой страшный сон при температуре сорок.
Я не сдержала смешок. Эва всегда умела поднимать настроение.
– В сентябре организуем выставку из этого художества.
– Спасибо, что занимаешься творчеством с моими ребятами.
– Это моя работа, — Эва хлопнула в ладоши, — А теперь собирайся.
– Только ни это, — я протянула вздох и повалилась корпусом на стол, – Давай ты меня не видела, считай, я ушла часа три назад.
Эва закатила глаза:
– На этот раз тебе понравится моя идея.
– Удиви меня, – зная Эву, можно ожидать чего угодно. От прыжков с парашютом до поездки автостопом к берегам Антарктиды.
– Мы идем в бар.
– Ты начинаешь сдавать позиции, мексиканка.
– Я хоть умею веселиться, что не скажешь о тебе.
– Не собираюсь растрачивать свое свободное время на распитие разведенных коктейлей и разглядывание пьяных рож.
– И почему я с тобой дружу?
– Сама не понимаю, – я улыбнулась и пожала плечами, убирая в сумку тетради и конспекты.
– Айла, ну не будь такой занудной. Сегодня там палома[3] всем девушкам за счет заведения.
Эва поймала мои закатившиеся глаза, и когда поняла, что аргумент не засчитан, то накинула еще:
– А еще, в этом баре выступает мариачи[4], твоя любимая живая музыка.
Я на секунду зависла, но Эва уже приняла это как согласие, и расплылась в улыбке.
– Вот и славненько. Во сколько за тобой заехать, mi Bonita?
– В восемь, – я показательно вздохнула и махнула рукой в сторону двери, – а теперь убирайся из моего кабинета, пока я не передумала.
– Уже ухожу, – Эва чмокнула меня в щеку и быстро зашагала прочь, шаркая старыми балетками о пол.
Я собрала оставшиеся вещи в сумку, и через несколько минут уже стояла на пороге школы. Вечерний ветер ударил в лицо, обволакивая прохладой после жаркого дня. Улицы потихоньку заполнялись жителями городка, который оживал с приходом темноты.
Конец рабочего дня каждый житель города стремился провести ярко: кто-то устраивал теплые посиделки с родными у себя в гостиной, под звуки разливающегося вина и гитарной струны, а кто-то перемещался на центральные улочки в бары, кафе и клубы, с громкой музыкой, выпивкой и танцами.
Каждый раз, когда я двигалась в сторону своего дома по улочкам Сан Анхеля, я вспоминала, почему же переехала в этот прекрасный маленький город в Мехико. Здесь царила атмосфера творческого безумия, которого мне так не хватало в родных краях Испании. Каждую субботу здесь на каждом шагу художники и артисты, музыканты, а также ремесленники и торговцы, что раскладывают свои прилавки чуть ли не у тебя на туфлях, лишь бы ты заметил их товар. Яркие костюмы, шляпы, самодельные безделушки и картины – все это заряжает на целую рабочую неделю вперед, а затем снова по кругу. И как от этого можно устать?
Завернув во двор под арку, навалившись плечом на деревянную дверь, я повернула ключи в замочной скважине и ввалилась в свою маленькую квартирку. Скинула сумку и туфли на ковер, который я, кстати, приобрела как раз на подобной ярмарке. Тогда продавец с ярко-голубыми глазами и огромной кучерявой шевелюрой уверял меня, что мне жизненно необходим ковер в яркий узор для привлечения удачи и большой любви. Однако, с появлением этой «тряпки» в моей прихожей мужчин в ней стало появляться еще меньше. Было ноль, стало минус один, потому что даже соседский кот перестал приходить полакомиться начос.
Взглянув на часы, и отбросив старые воспоминания, я побежала к шкафу. Оставалось полчаса до приезда Эвы, а вещи, что висят на вешалках не вызывали никаких эмоций, кроме как зарыться в одеяле с упаковкой мороженого и плакать. Весь мой гардероб составляли строгие рубашки бело-синих оттенков, черные водолазки и серо-черные брюки. Юбки и платья тоже не отличались яркостью, переливаясь от нежно-белого до бордово-коричневого.
Швырнув на диван очередную вешалку с мрачной тряпкой, я села сверху на огромную гору. Зная Эву, она явно придет в чем-то ярком, желательно с перьями и стразами, добавив леопардовый макияж и красные губы. Все это выглядело настолько вульгарно и безвкусно, что хотелось так же. Хотелось иметь такую же уверенность в себе, чтобы не обращать внимание на мнение окружающих. Но строгие правила, а также воспитание в чопорной семье вбили мне в голову, что не позволительно девушке моего возраста носить что-то подобное.
В итоге, я натянула синюю водолазку, светлые скини-джинсы, распустила волосы, заколов их заколками с маленькими стразами.
– Ты пойдешь в этом? – Эва резко развернулась в кресле своего Chevrolet Silverado. Подруга оглядела меня с ног до головы, захлопав огромными наклеенными ресницами, – в бардачке возьми помаду, накрась хотя бы губы.
– Слушаюсь и повинуюсь, – саркастично ответила я, и отвернулась от подруги, наблюдая, как начинают зажигаться гирлянды и фонари, превращая обычный город в сказочный. Всю дорогу Эва что-то болтала, но я не придавала этому значение. Я настолько вымоталась за месяц, что каждый вечер пятницы был для меня как глоток свежего воздуха и тишины. Но чтобы в конец не потерять контакты с друзьями и коллегами, и немного походить на адекватного человека, я поддавалась на уговоры Эвы, и выбиралась с ней на подобные мероприятия. И всегда эти мероприятия, в конечном счете, оставляли у меня только положительные и приятные воспоминания.
Остановившись на углу улицы на другом конце города, мы вышли из автомобиля и направились по аллее к яркой неоновой вывеске «Hermanos cóctel»[5].
Загуглив по дороге место нашего пребывания на этот вечер, я выяснила, что бар «Hermanos cóctel» был открыт тремя братьями-мексиканцами лет двадцать назад. Сейчас этим братьями глубоко за пятьдесят, а бар приобрел свою популярность благодаря вкусным авторским коктейлям и живой музыке.
Звуки голосов стали еще четче, когда перед нами распахнулись широкие двери, застучали друг об друга деревянные шторки, и запах алкоголя заполнил ноздри.
– Buenas noches[6], добро пожаловать в наш бар. Вы бронировали? – милая официантка в ярком красном платье рассматривала нас с Эвой и улыбалась белоснежной улыбкой.
Эва кивнула, и мы последовали за официанткой, которая быстро перемещалась между плотно-поставленными столиками. В какой-то момент я потеряла ее из виду, но затем заметила платье, юбка-волан которого покачивалась из стороны в сторону в такт движениям сотрудницы бара.
На стене у нашего столика висели яркие маскарадные маски, а прямо над ним сиял огромный светильник в форме розового цветка.
Эва уселась на диван, элегантно, словно кошка, закинула ногу на ногу, и сразу же заказала две паломы. Я развернула кресло в сторону маленькой сцены, которая по счастливой случайности, оказалось близко к нам.
– Я не знала, что ты забронировала, – сделав глоток коктейля, я зажмурилась, ощущая горчинку на языке, – Здесь красиво.
– А я знала, что ты согласишься пойти, – Эва потягивала уже второй, но безалкогольный коктейль, покачивая ногой в такт громкой музыке из колонок.
Наконец, бит прекратился, и в помещение воцарилась минутная тишина. Все люди замерли в ожидании. На сцену вышло около пяти мужчин разных возрастов. Все они были ярко-наряжены в тематические образы. И тут полилась музыка.
С момента, как я переехала в Сан Анхель, я уже побывала на огромном количестве выступлений различных исполнителей. Но музыка ансамблей в стиле мариачи поразила меня до глубины души. Динамичная гитарная партия в сочетании с великолепным исполнением композиции на испанском языке, яркие костюмы и шляпы-сомбреро – все это возвращало меня в детство.
Когда-то, мой отец, сидя в кресле на заднем дворе нашего маленького домика в испанском городе Виверо, исполнял подобного рода песни, перебирая струны старой гитары. Его ансамбль давно распался, но отец каждый день вспоминал их с улыбкой:
Me gusta tocar guitarra,
Me gusta cantar el sol
Mi mariachi me acompaña
Cuando canto mi canción[7]
Я всегда задавалась одним и тем же вопросом, зачем отец переехал из Мехико, где родился и вырос, где имел любимую работу и друзей. На что он мне всегда отвечал:
– Моя дорогая, когда люди взрослеют, у них меняются интересы. Жизнь ведь такая непостоянная, – он кашлял и вновь закуривал вонючую сигару, – что стало бы совершенно скучно, если бы каждый день был похож на другой. И так по кругу. Поэтому, дорогая моя Айла, слушай свое сердце и следуй за мечтой.
Я растворилась в воспоминаниях, пока музыка ансамбля окутала весь бар. Одна композиция сменялась другой, люди танцевали и смеялись. Вокруг началась суета и крики.
Я заморгала, осознав, что что-то мокрое льется по моим волосам, стекая на лицо. Я подняла голову наверх и схватила за рукав крупную женскую фигуру:
– Стойте, – закричала я, но перекричать инструменты оказалось довольно сложно.
Девушка, которую я держала за рукав рубашки, явно была очень пьяна: ее глаза не могли сфокусироваться на мне, ноги не слушались, и она покачивалась. Казалось, что она держится только благодаря моей помощи.
Я подошла ближе, взяв ее за плечи:
– Как вас зовут? Вам вызвать такси?
Но внятного ответа я так и не получила. Девушка покачнулась и упала головой мне на плечо. Ее обмякшее тело начало давить на меня, от чего и мои ноги стали подкашиваться. Я обернулась, чтобы окрикнуть Эву, но она уже увлеклась каким-то парнем за соседним столом и совершенно не обращала внимание на мои попытки привлечь ее внимание.
Я подхватила девушку под плечи, и потянула к выходу.
Наконец-то добравшись до улицы, я положила ее на асфальт. И села рядом. На улице стало чуть прохладнее, и мокрая водолазка усугубляла ситуацию. Начало знобить. То ли коктейль был лишним, то ли странная девушка без сознания, свалившаяся мне на голову в конце сложной недели, выбила из колеи. Я обхватила плечи руками и посмотрела на яркие окна бара, в котором веселье только начиналось. А у меня кажись закончилось.
Надо бы разбудить девушку и вызвать для нее такси. Пока я раздумывала, как лучше это сделать, передо мной возвысилась чья-то тень. То был мужчина в чисто-черном костюме. Его темные волосы были зализаны назад толстым слоем геля, и выделялась в свете фонарей лишь белоснежная накрахмаленная рубашка. Кофейные глаза разглядывали картину, где две юные девушки у дверей бара на асфальте, одна мокрая, вторая вообще в полной отключке.
– Имя? – громкий низкий голос раздался надо мной эхом.
– Сильвия Торрес, – отчеканила я свое второе имя и фамилию матери. Почему я это сделала? Отец всегда учил быть честной с людьми, которые тебя окружают. Но я впервые вижу этого мужчину, и мне не хотелось бы, чтобы такой мрачный тип, как он, знал, кто я такая. Кто вообще начинает диалог с подобного тона?
– Торрес значит, – он ухмыльнулся, – Ты случайно не дочь Виктора?
– Конечно, да, – я начала продумывать план отступления, начиная осознавать, что этот разговор не может закончится хорошо, – нам с подругой, наверное, пора.
Я поднялась и отряхнула джинсы. Мужчина оказался выше меня, так что я уткнулась ему в грудь.
– Хулия, вставай, por favor[8].
Я наклонилась к девушке, и начала раскачивать ее из стороны в сторону, в надежде, что она проснется и избавит меня от разговора с этим незнакомцем. Почему-то от его тона мне становилось не по себе. Но девушка лишь зажевала нижнюю губу и что-то невнятно прошептала.
– Мне кажется, или ты мне врешь, – в его тоне послышалась усмешка, и я обернулась, спрятав страх под маской агрессии.
– Как вам не стыдно. Такой солидный мужчина, а караулите двух беззащитных девушек в темном переулке у бара, – главная защита – это нападения. И все равно, что здесь полно света и людей, главное, ввести его в замешательство и по тихой удалиться. Но он продолжил стоять, возвышаясь надо мной и моей «спутницей».
– И вообще, – я продолжила наступления, – вы даже не представились, а уже фамильярничаете, – он сделал шаг, – Еще шаг и я закричу.
Он все же подошел, и я замерла, услыша нотки табака и ванили.
– Меня зовут Матео Рохо.
У меня пересохло во рту. Такая знакомая фамилия завертелась вихрем у меня в голове, но не как не могла сложиться в единую картину. Где же я слышала это сочетание имени и фамилии?
– А эта девушка, – он указал пальцем на лежащую на асфальте блондинку, – Хэнни, моя сестра, и по совместительству заноза в моей заднице, – я прыснула, услышав столь странное выражение от такого солидного мужчины. Он выглядел дорого, будто только что вышел из ателье, где костюм пошили точно по его размеру с минуту назад. Я подняла глаза и встретилась с его кофейным взглядом.
– Будь так любезна, отойди, я заберу сестру домой.
– Почему я должна вам верить? – голос не поддался, выдавив жалобный хрип, – вдруг вы маньяк, и мне нужно вызывать полицию.
Матео наклонился к Хэнни, как мы уже выяснили, и похлопал ее по плечу:
– Непутевая, вставай, я привез тебе упаковку мороженого.
Хэнни приоткрыла один глаз и расплылась в улыбке.
– Тео, – прошептала она, – говнюк, давай его сюда, – и снова вырубилась.
Убедившись, что сестра больше ему не ответит, Матео легким движением закинул Хэнни себе на плечо и понес в сторону темного Jeep Grand Cherokee.
– Adiós, Сильвия, – бросил он мне. Двери хлопнули, и машина удалилась, мелькая фарами.
Я как вкопанная осталась стоять, провожая автомобиль взглядом.
Что это сейчас было? Я так ошарашена привлекательностью этого парня, или же его наглостью?
Позади послышались голоса, дверь бара распахнулась. Эва в компании нескольких парней и девушек приближалась ко мне, громко смеясь. Подойдя ближе, подруга захватила меня в объятия.
– Bonita, дорогая, я тебя везде искала. Что ты тут делаешь?
– Помогала девушке подышать свежим воздухом.
– И где же она сейчас?
– Уехала.
– А поподробнее?
Эва округлила глаза и прыснула, дослушав историю до конца, усаживаясь на водительское сидение своей машины.
– Тебе все-таки нужно было позвонить в полицию. А вдруг он и вправду маньяк.
– Но она назвала его по имени.
– Как ты сказала его зовут?
– Матео.
– Красивое имя.
– Да, – задумалась я, – И до боли в висках знакомое. Может быть, ты знаешь семью Рохо?
Эва дала по тормозам, от чего мы обе поддались вперед, закрепленные ремнями безопасности. Я дрожащими руками убрала с лица волосы и крикнула:
– Ты решила нас убить?
– Рохо, – Эва крепко сжала руль и уставилась в лобовое окно, – Рохо — самая влиятельная и богатая семья в Сан Анхеле. Они владеют огромным количеством акций европейских и американских компаний.
– Тогда почему они поселились именно в нашем маленьком городке?
– Камиль Рохо, он же глава семьи, очень дорожит семейными обычаями и ценностями, потому и не покидает родные места. Не знаю, что они забыли в подобном месте, как забегаловка «Hermanos cóctel», но лучше держаться от подальше от семьи Рохо. Тот, кто переходит им дорогу – исчезает навсегда.
– Звучит жутко.
– Такова жизнь в Сан Анхеле, bonita. Скажи, – Эва обернулась на меня, и наконец-то снова тронулась с места в направлении дома, – Ты ведь ничего такого не наговорила?
– Я же учительница, а не идиотка. Что я могу сказать незнакомцу? Вызываю родителей в школу, оставляю вас после уроков? – Эва засмеялась, а я подхватила ее смех.
– А внешне он как?
– Обычный.
– Врешь.
– Ну ладно, вру, – я закатила глаза и смущенно начала разглядывать свои руки, – он просто бомба.
– Так я и думала, – Эва завернула на улочку, что вела к моему двору,– Но этот мужчина останется только в наших с тобой фантазиях.
Я вышла из машины и помахала подруге. Машина качнула и исчезла за поворотом.
Дома было на редкость свежо. Я закрыла окно в спальне и заварила себе чашку горячего чая. Сидя в кресле, я начала перебирать в голове воспоминания, которые, как мне казалось, могли помочь мне вспомнить, кто же такой этот Матео.
В гугле я не нашла никакой информации про его сестру или родственников, пустые страницы википедии, и странные фотошопные фотографии из желтых газет.
Так и не допив чай, я поплелась в спальню, где в темноте даже не заметила, как кто-то сидит на моем диване. Включив свет, я вздрогнула, увидев черный силуэт. От страха я даже забыла, как кричать, поэтому молча уставилась.
На диване сидел Матео. На его лице был кровоподтек, а костяшки рук изодраны. Все еще шокированная происходящим, я окрикнула его:
– Эй, это моя квартира, – он обернулся, – ты что, следил за мной?
– Хотел узнать твое настоящее имя, Сильвия, – усмехнулся он и вытер рукавом пиджака кровь с лица. От него разило алкоголем и каким-то горьким, похожим на сигары, запахом. Матео поднялся и двинулся ко мне.
– И я узнал, – я затаила дыхание, оглушенная биением собственного сердца в ушах.
– Айла, – он произнес мое имя так тихо, но так жестко, что я застыла, будто меня пригвоздили к полу.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Айла Моренте, – прошептал он у меня над ухом, – Как можно было спутать тебя с кем-то, preciosa[9].
«Драгоценная». Так называли меня раньше. Когда-то давно. Мой отец.
Сердце предательски защемило, а на глаза навернулись слезы, но я сдержала их, вернув маску безразличия.
– Я не знаю тебя, Матео.
– Зови меня Тео, preciosa. Я встречаю тебя уже не первый раз в своей жизни. Позже, – он развернулся на каблуках и направился к распахнутому окну, – Позже ты все поймешь. Вспомнишь меня. И надеюсь, возненавидишь еще сильнее.
– Что ты несешь? – крикнула я вслед уходящей фигуре, но Тео, сделав пару шагов, вдруг схватился за голову и упал на диван, явно теряя создание.
Род вечнозеленых растений семейства Никтагиновые (Ночецветные). Распространены в Южной Америке. Здесь и далее примечания от автора. ↑
Милая, ты здесь? (исп.) ↑
Коктейль на основе текилы ↑
Один из самых распространённых жанров мексиканской народной музыки, являющийся неотъемлемой частью традиционной и современной мексиканской культуры. часто используемыми музыкальными инструментами являются гитара, гитаррон (большая гитара), виола, скрипка, труба, реже — арфа и флейта. ↑
Братья по коктейлям (исп.) ↑
Добрый вечер (исп.) ↑
Мне нравится играть ни гитаре, Мне нравится петь, Мои музыканты мне аккомпанируют, Когда я пою свою песню. Cancion del Mariachi (оригинал Los Lobos & A. Banderas). ↑
Пожалуйста (исп.) ↑
Драгоценная (исп.) ↑
Еще почитать:
Про женщину — Если бы я была зонтиком
Ленивая эпоха — Колодец в пшеничном поле — 2
Отель для нечисти — Глава 3. Столовая
Хроники Ренегата. Первые страницы — Спор подпольного мира
«
»
22.10.2024
