— Даже портрет твоего отца, знаменитого Абаддона Басандора, висит сейчас здесь, над моим стулом, — Тран указал рукой на огромную картину, висевшую высоко на стене, но Аргос не взглянул на неё.
— Чего ты хочешь от меня? – спросил Фасфал.
— Я хочу исправить ошибки моих родичей и заключить с тобой мирный договор, — улыбка Трана не сходила с его лица. – В знак этого я предлагаю сплотить узы наших семей, чтобы стать уже кровными родственниками и забыть о вражде.
— Интересно, — буркнул Аргос.
— Поэтому, — Ириец быстрым жестом руки подозвал к себе Мэри, которая до этого времени стояла где-то в отдалении. – Моя племянница Мэри и ты станете первыми продолжателями рода Фасфалов и Ирийцев.
Нервные и быстрые подёргивания рукой и пальцами не могли заставить Мэри сдвинуться с места.
Впервые, когда Фасфал переступил порог и шагнул в зал приёмов, она почувствовала, как дикий страх сковал её, сердце забилось, а воображение рисовало ужасные кровавые картины. Только тогда она поняла, что так чувствует себя жертва, когда видит приближающегося к ней хищника. Ноги просятся дать им волю, чтобы убежать как можно дальше, а всё тело находится под таким напряжением, будто его придавил огромный камень.
Мэри никогда раньше не доводилось встречаться с теми, кто может её съесть, да и о Фасфалах она даже не слышала. Реальность превзошла все ожидания. Аргос вселял ужас. Он был крупнее и выше Трана почти на три головы, Мэри не видела ещё таких высоких кентавров. На нём не было никакой одежды, только лишь тёмно-серая изношенная тряпка – видимо, бывшая рубашка – была перемотана через правое плечо на левую сторону, где скрывала шрам от руки, которой не было совсем. Коричневый ремень перетягивал эту тряпку, но уже был перекинут через левое плечо и туго затянут на правом боку. Единственная уцелевшая правая рука была неестественно большой и длинной. Одной только ладонью, Аргос мог охватить свободно лицо или голову дяди. Вороная с отливом масть конского тела переливалась под лучами света, длинный чёрный хвост доставал пола.
