Чтобы Церковники знали, кто ты, если ты захочешь сменить сторону. Мы на войне и мы жестоки, но жестокость Церковников стала истоком нашей жестокости, а те в ответ разъярились еще больше, и породило все наше магическое сообщество пропитанный ненавистью, болью и смертью, круг, из которого нет выхода.

                Я давно думала об этом, но боялась сказать даже самой себе, в мыслях, боясь, что буду прочтена.

                О том же говорил мне и Влад, когда я спрашивала, почему он не участвует в борьбе с го-то способностями, но я его тогда не поняла, а потом, после его уже ухода, осознала.

                И я бы носила это в себе дальше, если бы не внезапная фраза Эрмины. Она – невинный ребенок, растерянный из-за своей непохожести и вдруг обретший свое новое предназначение, но не знающий, что там за предназначение впереди.

                Мы несвободны. Заканчивая наше обучение, мы становимся заложниками Ордена, выполняя его задания и неся службу лишь ему в угоду. Мы вступаем в войну, которая была начата до нас и которая продолжится после нас, но мы не хотим думать об этом и не думаем.

                А дни, страшные, холодные и липкие идут. И неподчинение карается подавлением, с той только разницей, что ты среди таких же, как ты. Тебя не презирают, но используют.

***

                Как мало надо человеку, чтобы, порою, на что-то решиться. Пусть я не человек, но, видимо, во мне еще это человеческое качество не умерло до конца, если я так вдруг легко понимаю, как надо действовать и решаюсь.