Из воспоминаний меня вырвал мамин голос:

— Так, зачем ты вернулась?

— Тебя это так волнует?

— Да. Ты моя дочь.

— Не думаю.

— Это ещё почему?

— Видишь ли, в Калифорнии есть один очень интересный закон, как усыновление/удочерение зятя или невестки. Чем, я кстати, благополучно воспользовалась.

— То есть?

— У меня другие родители. Но на твои вопросы я отвечу. Я сегодня добрая. Слушаю.

— Ах так!

— Не тяни, пожалуйста, резину.

— Хорошо. Эта дорога ведёт на Восточное кладбище. Зачем тебе туда?

— Надо.

— Чем ты занимаешься в Америке?

— Имею собственный бизнес.

— Большой?

— Весьма.

— Живешь в квартире?

— В собственном доме.

— Ммм.

— Что?

— Богато…

  Я лишь усмехнулась. Глуп был бы тот человек, который глядя на всю эту сцену «допроса», предположил, что мама скучает по дочери. Но, я то знала, что ей нужны лишь деньги. 

— Мам, тебе нужны деньги, сколько?

— С чего ты взяла?

— Я тебя прекрасно знаю, и за десять лет, ты ни капельки не изменилась.

— Это подло!

— В плане?

— В плане того, что я рискуя своей жизнью, была готова прыгнуть тебе под колеса, и все ради того, что бы стрясти с тебя деньги? Ты правда так думаешь?

— Да, я так считаю. – Произнесла я с тенью усмешки на лице.

— Да как ты можешь?

  Я молча полезла во внутренний карман пиджака, и извлекла оттуда аккуратно сложенный вдвое конверт, распрямив его, я протянула его матери и добавила:

— Прочти, там перевод на русский язык имеется.