Слушая пенье птиц мною, был упущен момент, когда вечерние сверчки начали стрекотать свои серенады. Время. Наконец-то я забыл о времени, которое так благотворно играло против моих позывов отправиться в обратный путь. Ища в себе силы, а вокруг поводы для того, чтобы остаться, я не подозревал, что этот самый повод найдёт меня сам. Примерно в двух с половиной километрах от опушки леса я обнаружил охотничью избушку. Решено, в ней-то я и проведу эту ночь. И пока буду обустраиваться и топить печь, все мои планы на возвращения будут обречены на провал. Некое облегчение было получено мною, когда в мой мозг дошло понимание того, что моя мечта наконец-то осуществиться.
В виде «бонуса» был получен ещё один аргумент, что протянет мое времяпровождения здесь. Этот бонус был в виде трупа старого лося, лежавшего чуть в стороне избушки. После осмотра было ясно, что он лежал здесь уже достаточно много времени. Шкура была с большими проплешинами, что оголяли куски мяса. Особенно это выделялось на морде, у копыт, и по всему правому передней ноге. Даже сквозь сгущающийся сумрак, я мог разглядеть, как по открытому участку мяса ползали плотоядные черви и какие-то насекомые, что решили поживиться легкой и очень массивной добычей. Осмотрев более внимательно труп, я понял, что смерть животного наступила скорее всего естественным путем, или какой-то болезнью. Отсутствие следов насилия дало понимание, что ни человек, ни лесной хищник не причастны к этой смерти. Мне стало жалко это животное. Ведь умереть, и быть оставленным на пожирание насекомыми у всех на виду не лучшая участь. Так же меня смущал этот запах гнили, что исходил от несчастного. И я решил его захоронить. Естественно, что я понимал тот факт, что эту тушу мне не удастся скинуть в могилу, но я могу просто засыпать его землёй. И вони меньше будет, и животное окажется захоронено, и вид утреннего леса ничего мне не испортит. Пусть на это уйдёт час, или даже два, но я сделаю это.
