В детском саду я не очень любила детей из моей группы, не то что
они были мне неприятны, но как такового интереса я к ним не
испытывала. Не подумайте, что я как-то отгораживалась от них,
нет, иногда я с ними играла, но не больше десяти-пятнадцати раз на дню.
Остальное время я предпочитала тратить на миросозерцательную
одиночную игру в барби (Кенов по какой-то неведомой причине у
нас не водилось), нянчить бэбиборна или собирать
шестидесятимозаичные пазлы.
Именно тогда я и начала постепенно усваивать одну из жизненных
истин. Спустя годы я могу даже взять на себя ответственность ее
сформулировать. А звучит она так: «Чем больше социуму кажется,
что он не нужен определенному индивиду, тем больше он к нему
тянется»…
Так происходило и со мной. Стоило мне сесть за какое-то
уединенное занятие, как ко мне начинал кто-то лезть, пытаясь, либо
выведать, что это такое я делаю, либо в попытке разделить со
мной это занятие, либо предложить поиграть во что-то со всеми.
Меня звали во все игры, но я не на все соглашалась, поэтому,
чтобы я уж точно согласилась, мне предлагали самые лучшие
роли, в дочках-матерях это были роли кошки, собаки, мамы,
бабушки и/или дочки.
В противоположность мне шла гиперактивная девочка Маша,
которая ввиду нежелания играть с нами мальчиков, и из-за ее
постоянного рвения во все поиграть, логично исходя из
вышепреведенной мной истины, была вынужденна получать всегда
самые женопротивные роли, а именно- мужские.
В тот раз, который я собираюсь описать здесь, она снова получила
мужскую роль, при том, единственную. Девочка была в отчаянии и
почти расплакалась, размахивая руками и громко обрывающимся
голосом вопя о несправедливости. В ответ на ее ‘страдания,
девочки лишь выдвинули ультиматум «Не хочешь быть папой, не
играй» и Маша сдалась.
Я же получила две роли сразу. Роль кошки и бабушки. Мне было
честно, все равно, в тот день я не выспалась и только и делала,
что тешила себя мыслью о тихом часе. Но халтурить в играх я не
привыкла.
Спустя какое-то время, честно исполнив роль кошки, я, встав с
четверенек и уже как бабушка, на своих двух, сделав полтора шага
из импровизированной гостиной, вошла в импровизированную
кухню, с вполне реалистичным миниатюрным деревянным
гарнитуром.
У плиты стояла моя нерадивая внучка Саша, при жизни — Надя. На
игрушечную плиту она поставила игрушечную сковородку. Включив
воображаемую воду в игрушечном кране, она стала ополаскивать
игрушечные продукты. Сначала она ополаскивала овощи, потом
фрукты, а потом неизвестно откуда взялся резиновый батон хлеба.
Я пыталась ее остановить. Привела довод о том, что В
РЕАЛЬНОСТИ хлеб размокнет, что его не надо перед
употреблением ополаскивать…
На что она мне уперто заявила, что если его не ополоснуть он
будет грязным. Я поинтересовалась, ополаскивает ли ее
РЕАЛЬНАЯ мама хлеб, Саша (Надя) ответила: ДА.
Возможно, я бы привела ей веский контраргумент, но неожиданно
заметила, что одно комфортное местечко на диванчике в
импровизированной гостиной освободилось и я поспешила его
занять. Полностью вжившись в свою роль пожилой матери
семейства, в простонародье — бабушки, я откинулась на спинку и
закрыв глаза, тихонько, может не совсем по-оскоровски, но точно
дотягивая до золотого глобуса, захрапела…
Ars longa, vita brevis est.
