Я гулял пасмурным утром вдоль прибоя, потом снял обувь и пошёл по мелководью. Вода была тёплая, ласковая, без волн, омывала голени и что-то тихо шептала. Иногда под ноги попадали ракушки и мелкие камешки, на поверхности качались редкие листья, приплывшие со стороны островa Cat Island. Море отдыхало, дремало и в такт его дыханию волны катились к берегу. Мирная грусть и тишина незаметно прокрались в моё сердце, околдовали его и воспоминания приходили на ум, одно за другим.
Небо было серое, словно его купол был кем то ровно окрашен, без тяжёлых туч. Вода отражала цвет неба и тоже казалась серой. Небо серое, море серое, песок серый и почти серая сухая трава. Настроение тоже серое, мелкое, как капли внезапно начавшегося мелкого дождя.
Серый цвет, это цвет грусти в декабре,- подумалось мне.
Трава на берегу уже засохла. Я потрогал колоски руками, они были хрупкие, издавали тихий треск при изгибе и ломались. Мелкие обломившиеся кусочки уносились ветром по песку, который незаметно засыпал мои следы.
Где то я уже видел эту картину?- в памяти промелькнул пригород Ленинграда.
В мире всё повторяется, только в разных вариантах. На Балтике растут на берегу кривые сосны, тут высокие и стройные пальмы, а песок везде один и тот же, что что на Карибах или Гавайях, что там, далеко, где прошла молодость.
Начавшийся дождь не оживит траву, — подумал я,-колоски уже осыпались, остались одинокие стебли и редкие метёлки, с которыми я и будут встречать наступающий Новый Год на берегу Мексиканского залива.
А пока, ещё поздняя осень и грустное настроение, которое принёс моросящий дождь, напомнивший мне берег Финского залива в Ленинграде.
Там ночь светла, глаза не засыпают.
Заря на горизонте, на маяке фонарь горит.
Влюблённые на берегу целуются, мечтают,
Ах ночи белые, поёт струна, гитара не молчит.
Vik Starr:
Odett:
Ая Давлятшина:
Sluice:
Nazika Kubanova:
Анфиса Маршал:
Drim laughter:
Paulina Arto:
Aid Kronos:
Дарья Леонова:
