— Женщина, ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я его ещё и ослепил, перед тем как ты начнёшь его потрошить? Я понимаю убить ради еды, но издеваться-то зачем?

    Она на мгновение ослабила хватку, и карп рванул в сторону окна пытаясь преодолеть газовую плиту.

    — Стреляй, Глеб Егорыч! Стреляй! Уйдёт, проклятый! – кричал я подбадривая Дюймовочку. — В Сокольники он, гад, рвётся! Там есть, где спрятаться.

    — Да, ну тебя! – она бросила нож в раковину и села на мокрый табурет. – Я в день знакомства нашего поняла, когда ты глазел на меня и слюни пускал, что у тебя бешенство и нужно тебя к врачу. Пожалела тогда, подумала: «А вдруг с прививкой опоздали, вдруг усыпят»? Вот, надо было отвезти! Не мучилась бы сейчас.

    Ох уж мне эти женские расстройства, этот печальный взгляд, эти слёзы в глазах. Прошёл по мокрой кухне, повесил носки на батарею, достал из-под неё карпа и положил в раковину. Сел на корточки напротив:

    — И что у нас планировалось на ужин?

    — Запечённая в фольге рыба, с овощами.

    — И зеленью?

    — И зеленью! – передразнила она, как делает всегда, когда у неё заканчиваются «шпильки».

    — Давай контейнер, такой, чтоб твои карпы в нём поместились.

    — Мы их задушим? – вытаращила она свои глазищи.

    — Можно конечно и задушить, — я задумался. – но, тогда нужен фен.

    Её глаза стали ещё больше:

    — Что, прям шнуром душить?

    — А ты как думала? Прям шнуром и душить! Можно при этом ещё и слушать Шнура. А можно, конечно, подуть карпам горячим воздухом на жабры, что их наверняка убьет, но шнуром и под Шнура — будет гуманней! – иронии она не заметила, боюсь следующую рыбу она и правда задушит шнуром от фена.